Читать книгу "Пыльца - Джефф Нун"

Они сразу ее догнали, затащили в кусты за церковью. Представляю, как она видела вокруг сжимающееся кольцо респираторов, как она боролась и как респираторы стали один за другим подниматься, являя на свет все соцветие гибридов: псов и людей, теней и робо. Она кричала, умоляла их остановиться, но ее раскрытый рот стал для них приглашением: больные начали чихать на нее, утверждая свою болезнь. Главарь, широкомордый песопарень, вбил свою морду ей в рот и потом вычихал всю свою злость и ревность к ней. Затем ее взяла в оборот остальная толпа, и каждый поделился с ней ядом своих соплей.

Я узнала эту историю от драйверов икс-кэбов, которые собрались вокруг места убийства, смеялись и перешучивались друг с другом. Попытался вмешаться только один Роберман, но его быстро отогнали. Естественно, в тот день у меня не было официального допуска к работе, но некоторые копы оказались более чем любезны; похоже, Крекер раздал всем сестрам по серьгам.

В тот вечер я допросила Робермана, и он рассказал, до чего ему не нравится концепция Больших Соплищ. Естественно, сначала я не смогла разобрать рычащие слова, даже с помощью полностью активизированной Тени. В Робермане не было ни следа человека, только пес и робо, а Тень робопса уловить очень нелегко. Читать его сознание было как смотреть в глубину чердака при выключенном свете. Наладить с ним контакт пытались разные песокопы, но никому это не удалось. Неожиданно возник Зеро Клегг, до которого по каналам собачьего мира дошла информация. Зеро весело включился в новую работу, легко переводя грубое рычание Робермана на понятный язык. Робопсу было плохо, мои человеческие глаза ясно это видели; он дал показания о том, что видел. Большие Соплищи. Так больные называли убийство с помощью чихания. Роберман описал все, но он (впрочем, как и остальные драйверы) не мог назвать нам имена преступников. Все они врали, но робопес остался верен правде. И вдруг я увидела, откуда исходит горе Робермана, у кого этот замученный аллергией нечеловеческий мутант с пластиковой мордой, кипящей соплями, научился сочувствовать не чихающим. Он был близок к Боде. В его Тени притаилось одиночество помеси, сквозь которое сумела пройти только моя дочь. Зеро сказал ему, что я «мать-сука» Боды. Дальше все было просто. Он рассказал, как Бода говорила с ним на стоянке Сент-Энн во время убийства. Колумб врал насчет таксишных записей. Бода была невиновна в убийстве Койота.

Молодые девушки, текущие сквозь одиночество: Бода и Кристина, близнецы потерянной жизни, рабы навеки утраченных снов.

Копы вытащили Кристину из туго обвивших ее церковных цветов. Ее остекленевшие глаза были распахнуты, на губах высох поток крови. В своей лаборатории робо-Шкурник засунул свои острые камеры ей в рот, и результат по телефону передали мне домой…

Доклад: легкие жертвы разорваны пулями соплей. Смерть от сквозного чихания.

Это было, когда дыхание людей начало меняться – от отказа к приему. Аллергия захватила нас. Мир был текуч, и опасность угрожала всем, живущим в нем.

Даже тем, кто не мог видеть сны. Мне, моей дочери…

Боде нельзя было возвращаться домой, и поэтому она на несколько дней осела в унылой и грязной квартире из разряда «постель и завтрак» на Фэлоуфилд. Сейчас она смотрела на Блаш по местному древнему телеку, смотрела, как подруга Койота зарабатывает на жизнь в дешевой мыльной опере под названием «Коматозная дорога». Бода делает подобие коктейля в подобии больничного пакетика. Бутылка «бумера», спертая у Кантри Джо, возвышается на туалетном столике, обжитом червями. Голая лампочка висит над кроватью, на которой лежит Бода. Этот свет – приманка для манчестерских ночных бабочек: они бьются о стекло, снова и снова, пока их крылья не превращаются в лохмотья. Бода смотрит на смерть равнодушным взглядом. Дайте ночным бабочкам и прочим созданиям почить в мире. Дайте им достичь заслуженного конца.

Блаш играет в «Коматозной дороге» новый персонаж, младшую дочь Лена Грязнодумера. Лен Грязнодумер потом женился на Бетти Свинье, которая теперь зовет себя Бетти Грязносвинья. Блаш играет давно потерянного ребенка, плод буйных лет Лена, когда он перетрахал каждую бабу с Коматозной дороги и весело бросал их без следа жалости. Теперь ему предстоит платить за ворованное удовольствие. Блаш – кошмар Лена Грязнодумера, от которого тот не может проснуться. Она его мыльная Немезида.

Бода выходит из мира телевидения, ее сознание наполнено Тенью. И мир, куда она возвращается, влажен от пота и любовного сока. Комната – городской рай, сияющий коллектор спермы и отчаяния.

У Боды кончаются деньги.

У Боды кончается надежда.

Последние две ночи эта унылая комната была ее единственным миром. Она не хочет больше никуда идти. Она больше не хочет ничего знать о жизни за пределами этих стен. Там остались только демоны. Икс-кэбы, Койот, копы, Гамбо, ее мать, Колумб, бывшая Бода, бывший Тошка. Они все требуют ее часть. Встретиться с матерью на тропинке парка цветов – это было уже слишком. Ее мать и правда была копом? Это предельное унижение. Воспоминания роятся в голове, пока лицо матери не накладывается на «Коматозную дорогу». Мать сидит в баре «Спящая Королева», это кабак, где бухают все обитатели Коматоза. Ее мать пьет в Тени Боды, так или иначе.

Она даже не знает, как зовут мать.

Бода встает с кровати и выключает телевизор. Коматоз распадается в пыль. Она снова одна. Она ждет. Чего? За окном ее комнаты растут цветы, хотя она на втором этаже. На улице воют псы. Природа стала убийцей. Бода пытается отянуться до самых глубины Тени, пытаясь найти воспоминания. Пытаясь найти ту жизнь, которую у нее, Боды, забрали икс-кэбы.

И возвращается ни с чем.

Темнота, темнота. Бода смотрит на бутылку «бумера» на столике. «Может, пора? Пора гасить эту красотку». Она знает, что «бумер» может убить, если его неправильно принять.

В твоей карте была дыра, дочь моя. Ты была на волосок от того, чтобы провалиться в нее.

Колумб хотел ее смерти. Почему? Из-за того, что она что-то знала? Что же, мать его, она знала? Ничего. Король кэбов убил Койота? Это все связано? Столько вопросов. Есть только один способ найти ответы – вернуться на карту. Боде надо поговорить со Свичем. Боде нужен конфликт.

Как это сделать?

Бода включает радио и настраивается на пиратскую станцию.

Гамбо говорит прямо с ней…

– Боадицея, прелесть моя! Гамбо нырнул в записи икс-кэбов и нашел там аномалию. Их меняли. Они поддельные. Да! Слушатели, слушайте. Боды не было рядом с Александра-парком во время убийства. Кто-то подставил ее, и это мог быть только Колумб. У кого еще есть такой доступ? Бода невиновна. Обвинять надо «Икс-кэб», может, еще копов, потому что разве они не связаны друг с другом? Я предлагал пять золотых перьев за местонахождение убийцы Койота. Теперь я предлагаю шесть за местонахождение его невиновной любовницы. Содержание пыльцы растет. 1257 гранул на кубометр. Бода, ты там? Ты слушаешь? Приходи ко мне домой. Ты знаешь, у Гамбо безопасный дом. Копы и кэбы никогда не найдут тебя у меня. Чтобы ускорить твой переход, я поставлю мою главную мелодию. Правильно. «Хиппи Гамбо» из 1967-го, от некоего Марка Болана до Tyrannosaurus Rex. Может, эта погибшая в машине душа покоится где-то в мире…