Читать книгу "Вдоль по радуге - Лора Брантуэйт"

— Теперь… чувствую. Но другое. Что ты мужчина, а я женщина, между которыми ничего нет и быть не может.

— Глупая женщина, — прошептал Грег и с тихим рычанием привлек ее к себе.

Это было как никогда.

Кэтрин хотелось умереть, чтобы спастись от того торнадо ощущений, что зрел в ней и готовился затмить разум, сорвать с нее все маски и приличия, закружить и перетасовать все мысли и представления о том, как это должно быть между мужчиной и женщиной.

Ей хотелось умереть — и тут же воскреснуть. Воскреснуть уже новой собой, лишенной стыда и стыдливости, жаркой, как лава в жерле вулкана, податливой, как разогретый руками воск. Чтобы отдаться Грегу, как она никогда никому не отдавалась. Чтобы он узнал ее настоящую. Она не знала наверняка, зачем это нужно, но догадывалась смутно, что без этого нельзя, не получит она и десятой доли того удовлетворения, которого жаждет, без которого изнемогает, сгорает изнутри…

Его первый поцелуй, которому исполнилось сегодня десять дней, подарил ей ощущение полета.

Его второй поцелуй, которым они отметили десятый день после первого, подарил ей саму себя.

Спальня была слишком далеко. Грег буквально втолкнул ее в кабинет, но она не сопротивлялась. Он не прекращал целовать ее и обнимать, и она радовалась этому, радовалась всем своим существом. Ей только хотелось раздеться, сорвать с себя одежду, чтобы полнее ощутить эту глубокую, животную радость.

Каждую ночь, что она провела в доме Грега, ей снились волки. Волки, которые занимались любовью. И самкой была она.

Кэтрин плавилась под его руками, под его губами, под его горячим, тяжелым и таким тренированным телом, плавилась и была счастлива этим, потому что она жаждала слиться с ним в единое существо, совершенное, прекрасное.

И ей это, кажется, удалось. Сегодня все ее желания исполнялись как по волшебству… волшебству, подаренному им самой Природой и Богом.

13

С этого вечера все стало иначе.

Иначе для Кэтрин. В ней словно разжалась некая пружина, которая не давала наслаждаться жизнью. Она сама удивлялась этому ощущению: ведь Дэвид все еще охотится за ней и Томом, ждет своего часа, может быть, ходит совсем рядом. Единственное объяснение, которое она видела, заключалось в том, что теперь ей стало не нужно тратить гигантское количество сил на удержание этой пружины.

Пружины, которая толкала ее к мужчине. К Грегу.

Он открывался ей с новой стороны — и ей очень нравилось то, что она узнавала. Оказывается, он бывает очень нежным, как теплый ветер, и тогда в его объятиях хочется раствориться и грезить наяву. А еще он бывает жестоким и яростным, даже в любовную игру переносит эти качества, и тогда ему так сладко подчиняться — или бороться, или самой превращаться в самку дикого зверя и мчаться вместе с ним навстречу блаженству. И еще Грег бывает веселым, смешливым, и тогда с ним одно удовольствие шутить и баловаться.

Кэтрин была счастлива, что они занялись любовью, потому что после этого она гораздо глубже узнала его как человека. И если раньше она тянулась к нему инстинктивно, как самка тянется к сильному самцу, то чем больше проходило времени, тем сильнее, пронзительнее, безогляднее она влюблялась в него.

Кэтрин молчала о своих чувствах. Она боялась все испортить. Им было очень хорошо вместе, так к чему усложнять? Даст бог, скоро закончится история с Дэвидом, и она сможет уехать от Грега.

Конечно, ей совсем этого не хочется, но ведь… Ведь он не звал ее к себе жить как любовницу. Наоборот, они стали любовниками во многом потому, что жили под одной крышей.

И каждый раз, когда Кэтрин отдыхала после ласк, скользя пальцами по безволосой мускулистой груди Грега, и слушала его мерное дыхание, она удерживала в груди три простых слова: «Я тебя люблю».

И пружина сжималась вновь.

Грегу казалось, что его закрутил водоворот. Мутная, горячая вода подхватила его и кружила, как щепочку. Происходило что-то важное, какое-то событие из тех, что меняют всю последующую жизнь, а он все не мог остановиться и понять — что это за событие и как оно повлияет на будущее.

С Кэтрин он словно помолодел лет на двадцать. И, как в семнадцать лет, ему не хотелось думать ни о чем серьезном. Он рад был бы, как беспечный юнец, блаженствовать в ее объятиях, наслаждаться ее близостью и ни о чем не думать.

Но не думать было нельзя — опасно. Он чувствовал теперь особенно остро, что ни за что на свете не отдаст ее Дэвиду Дансу. Потому что Дэвид, злодей и идиот, потерял всякое право на Кэтрин, на ее любовь, на ее ласки. И Дэвид не желал с этим мириться. Грег чувствовал это так же отчетливо, как чувствовал правую руку.

И Грег сам будет идиотом и злодеем, если позволит кому-то обидеть свою женщину.

Он хотел бы сказать — любимую женщину. Но не решался. Пока, по крайней мере. Пусть минет тревожная година, и тогда…

Кэтрин сломала в его жизни все: быт, отношение к женщинам, планы на будущее. В какой-то момент Грег явственно понял, что не желает планировать будущее без нее. Не желает — и все. Потому что ему повезло встретить красивую, умную, необычную, яркую женщину, упустить которую было бы величайшей глупостью на свете.

Нет, не поэтому.

Потому, что с ней его жизнь наполнилась красками, а еще ароматами и звуками, словно он вышел из душного, пыльного кабинета на цветущий горный луг.

Потому, что она такая… такая… Словом, он мечтал о такой женщине — верной, умной и всегда желанной.

И его святой долг как мужчины — защитить ее, ее и сына, к которому он тоже привязался, как к родному существу.

Вот только сделать это непросто.

Грег стал плохо засыпать по ночам. Утомленный любовной игрой, он часто подолгу лежал и глядел в потолок, ощущая, как сладко расплавляется, теряет четкие очертания тело там, где к нему прижимается Кэтрин. Он думал.

Дэвид ждет удобного момента, чтобы нанести удар. Грег знал это наверняка, мисс Грэхем на днях ходила в дом Кэтрин проверить, все ли в порядке, и обнаружила на автоответчике прелюбопытное сообщение: «Дорогая моя, ну неужели ты не соскучилась?»

Надежда на то, что Дэвид оставит их в покое, была нежизнеспособна. Надо было воевать. А Грег чувствовал, что у него за спиной ничего нет. То есть… Там только Кэтрин и Том, и он должен погибнуть, но спасти их. А погибать не хочется, особенно теперь. Значит, нужно думать, думать, выжидать тоже — и быть очень-очень умным.

Если бы у него были доказательства того, что Дэвид покушался на жизнь Кэтрин, все было бы в тысячу раз проще. Но доказательств не было. Его ходатайство судье о приставлении к Кэтрин вооруженной охраны не удовлетворили. Грег не раз задумывался о пистолете как об отличном способе решить проблему — в основном под утро после бессонной ночи, но потом гнал от себя эти мысли. Это не его оружие. В широком смысле слова.