Читать книгу "Privatизерша - Макс Нарышкин"

— Вас интересует мое личное мнение?

— Нет, конечно, — спокойно возразил Корсби. — Вы сотрудник спецслужбы, а потому ваше личное мнение не интересует не только меня, но и ваше руководство. Вы здесь, чтобы выполнять задачи, поставленные центром, и личное мнение ваше может быть учтено только лишь в контексте достижения обозначенной цели.

Развернувшись к фонтану, Корсби осмотрелся — впервые осмотрелся, как показалось Перришу, и продолжил:

— Мистер Перриш, вам всего-то нужно связаться с твердолобым братом вашей жены и убедить его не препятствовать поступлению на рынок США русской текстильной продукции. Иначе говоря, вам нужно убедить Лору Перриш не оказывать никакого давления на правительственные и деловые круги. Я вас не слишком удивил?

Джордж сглотнул набежавшую в рот слюну. Наконец-то появилась возможность и ему кое-что сказать.

— Вы спятили?.. Вы пригласили меня сюда, чтобы… Да вы…

— Нет-нет, я сотрудник российской спецслужбы. Но вы ведь вряд ли захотите проверить это?

Перриш находился в состоянии анабиоза. Он ожидал чего угодно — и оказался прав, получив нацизм в вопросе. Но он не ожидал, что его будут давить коммерческими проблемами.

Корсби между тем вынул из кармана плаща жестяную коробочку с леденцами, сунул один из них себе в рот, предложил Перришу. Когда тот решительно отказался, уложил коробку на место.

— У вас неделя, чтобы уладить это дело.

— Вы меня вербуете? — хрипло спросил Перриш.

— Не будьте идиотом. Я вас всего лишь шантажирую.

— Вы… разводите коммерческие темы, будучи сотрудником разведки?..

— Господи боже, вас это волнует? Если вас это волнует, я покажу фото, где вы с негритянкой, вашему послу. Заставлять чернокожих делать белому минет — это можно делать, будучи сотрудником разведки?

Перриш был потрясен:

— Что я должен сделать?

— Вам пора на пенсию. При оперативном контакте вы либо не слышите, что вам говорит контрагент, либо не запоминаете. Еще раз повторить?

— Не надо, я понял…

Корсби спокойно почесал мочку уха и обратил к помощнику посла США выразительный взгляд.

— Мистер Перриш, почему вы ведете себя так странно? По пути в Базель вы дважды выходили из поезда вместе с багажом. В Маншателе и Ольтене. Отрывались непонятно от кого, скрывались со своим чемоданом в подворотнях, оказались на набережной, зашли в кегельбан, и только после того как решили, что за вами не следят, прошли в центральную библиотеку Ольтена. Там просидели два часа, беспрестанно поглядывая на часы, кажется, «Лонгинес». Дождавшись вечернего поезда на Базель, сдали библиотекарю «Фауста» Гете пятнадцатого года издания — наиболее яркий, на мой взгляд, перевод на английский Джексона. И после этого вы будете укорять меня в том, что я не соответствую должности разведчика? Для того чтобы завербовать вас в качестве двойного агента, мне понадобились лишь три проститутки и хороший фотограф. Вам же, чтобы выбраться из дерьма, нужно всего лишь пару раз дать в бубен братцу своей жены. Не слишком дорогая цена за предательство, не так ли?

— Я никого не предавал.

— Это вы и скажете, когда на стол Майкла Хейдена лягут фотографии, на которых вы празднуете годовщину Базеля?

Услышав имя директора ЦРУ, Перриш чуть побледнел.

— Вы потеряли в Швейцарии чувство собственной опасности. Когда разведчик перестает бояться за себя, он проигрывает, не успев начать игру. Вас, Джордж Перриш, или как вас там, подвели швейцарские часы, тикающие здесь на каждом углу. Их размеренный марш сгубил в вас остроту восприятия. Тик. Так. Тик. Так. Когда между «тик» и «так» теряется связь, жизнь останавливается. И для вас она остановилась.

Корсби поднялся и поправил отвороты плаща.

— Мы встретимся здесь завтра в одиннадцать часов. Не ставьте меня в затруднительное положение самоубийством или еще какой-нибудь, аналогичной этому, глупостью. Мне кажется, что лучше уж вам встретить жену с цветами в руках здесь, в четверг, нежели ей с цветами проводить вас в воскресенье.

Он не спеша удалился, по пути потрепал за щеку юркого пятилетнего малыша, забежавшего ему под ноги. Перриш остался на лавке. Сидел он еще с час. Перебирал в голове возможные варианты, спорил с самим собой, но в конце концов решил, что лучшего варианта для разрешения нагрянувшей проблемы, чем завтрашняя встреча, не найти…

— …У вас тоже есть пять минут, мистер Перриш.

— Вы куда-то торопитесь?

— Это вы торопитесь. Ваш поезд в Берн отходит через тридцать восемь минут, места в нем ваш помощник уже забронировал. Учитывая, что вам нужно встретиться с ним на вокзале, куда вы отправитесь сразу после встречи со мной, оказаться в вагоне, заказать кофе… Пять минут плюс двадцать восемь минут — тридцать три минуты. Значит, на разговор со мной вы планируете потратить не более пяти минут, минута из которых сейчас уже заканчивается. Вы принесли ответ, а не предложение подождать — делаю я вывод. Итак, я вас слушаю.

— Я решу эту проблему. И выполню ваше требование. Кто стоит за текстильной продукцией, готовящейся войти на рынок США?

— Если бы вы не задали сейчас этот вопрос, я бы вам не поверил. — Корсби вынул из пачки сигарету. — Его зовут Артур Чуев. Президент компании «Алгоритм». Первая партия продукции приблизится к таможенной границе Соединенных Штатов через несколько месяцев.

Перриш, уже находящийся в своем обычном состоянии добродушного помощника посла, кивнул:

— У него не будет проблем. Негативы!

— Негативы вот, заберите, — и Корсби вынул из кармана флэш-карту. — Копий нет.

— Не боитесь, что теперь я откажусь.

— Ну, если для вас выгоднее, чтобы на стол Хейдена легли фото не с девками, а нашей с вами встречи во время кормления уток, тогда, пожалуйста.

Перриш поиграл желваками.

— Я пошутил.

— А я нет.

Русский развернулся и ушел не попрощавшись.

Глава 13

В Москве распогодилось. Солнечные лучи слизали с асфальта лужи, и стало сухо еще до девяти утра. Город жил в том состоянии, когда влажность, холодя рубашки, уже не заставляет передергивать плечами, а зной еще не дошел до своего апогея. Когда человек выходит в такое утро из дома, он желает, чтобы оно растянулось на весь день.

С середины месяца Рита стала вести странный образ жизни. Арт обратил внимание на едва заметные, но все-таки перемены в ее поведении. Она стала замкнутой, неохотно садилась перед телевизором, когда передавали матч со «Спартаком», хотя еще месяц назад она орала громче мужа. В ней вдруг обнаружилась охота причащаться у экрана во время демонстрации мыльного мусора. Арт с непониманием наблюдал за тем, как его жена, текстильный агрессор и жесткая женщина, обкладывалась тарелками по определению с несовместимой едой, но ее это, кажется, не смущало. Вчера умяла банку вареной сгущенки. Потом наелась ананасовых колец и запила чаем с мелиссой. И ничего.