Читать книгу "Не гони лошадей - Светлана Алешина"

— Не беспокойтесь, Ольга Юрьевна, картину мы успели взять, так что бандиты по-прежнему в вас заинтересованы, — попытался он утешить меня.

Я криво улыбнулась. Надо же, какая радость, беспокоиться совершенно незачем. Все в порядке, я нужна бандитам.

— На сегодня, я полагаю, все закончено? — поинтересовалась я. — Я очень устала, хотелось бы отдохнуть.

— Конечно-конечно, мы вас сейчас домой отвезем, вам в таком состоянии самой за руль никак нельзя. Хотите на вашей, хотите на нашей.

Садиться за руль самой в данный момент было бы подвигом камикадзе. Я согласилась, чтобы Васильев отвез меня на моей машине. Подъехать к подъезду собственного дома в милицейском «газике» мне не очень улыбалось. Хоть время позднее, многие соседи еще во дворе. Кто-то выгуливает собаку, кто-то убивает бессонницу.

Уже в машине я набрала номер редакции, где все еще сидели Виктор и Кряжимский, и коротко рассказала о событиях вечера. Новости были неутешительные.

Васильев подрулил к подъезду моего дома, открыл дверцу машины и подал мне руку. Все это я заметила машинально. Затем он прошел вперед и придержал подъездную дверь. В подъезде, как всегда, было темно. Сколько раз я сама вкручивала лампочку на первом этаже, сколько раз просила соседей. Все безрезультатно, лампочки исчезали с завидной регулярностью. Уже и мазали лампочки краской, чтобы в квартире невозможно было повесить, и надевали железный колпак на нее. Все без толку, будто в черную дыру.

— Спасибо, до свидания, — произнесла я, поднимаясь к лифту.

— Нет, давайте я вас до квартиры провожу, мне так спокойнее, — сказал он, поднимаясь вслед за мной.

— Не надо, меня тут каждая собака знает, ничего со мной не сделается. Терпеть не могу, когда меня провожают до двери. Напоить вас кофе сейчас я не в состоянии…

Здравый смысл подсказывал, что Васильев прав, но мне так хотелось побыть одной, а главное — повыть в голос. Я чувствовала, что слезы, то и дело подкатывавшие к горлу, пока мы ехали в машине, вот-вот прорвутся наружу. Мне почему-то не хотелось, чтобы он видел, как я плачу.

Васильев хмыкнул, ожидая продолжения моих слов, но я молчала.

— Ладно, поднимайтесь, я пока тут постою. Войдете в квартиру, крикните.

Я быстро поднялась на свой этаж, достала ключи из сумочки и открыла дверь. В прихожей было темно.

— Ольга Юрьевна, все в порядке? — раздался голос снизу.

Я выглянула из квартиры и ответила:

— Да, до свидания.

В подъезде хлопнула дверь, Васильев ушел. «Господи, наконец-то этот день закончился», — подумала я, закрывая двери.

Свет в прихожей я включать не стала, прошла в ванную, умылась. Мне казалось, что я насквозь пропиталась запахом руин, плесенью и пылью.

Я вышла из ванны в темный коридор и хотела было включить свет. Вдруг мне показалось, что за моей спиной кто-то есть, в этот момент я поняла, что означает фраза «чувствовать кожей». Я попыталась оглянуться, но не успела. Страшный удар обрушился на мой затылок, я услышала свой собственный вскрик и вырубилась.

Первое, что я увидела, очнувшись, — абсолютно голую грязно-серую стену и яркую электрическую лампочку без абажура, свисающую с серого потолка. Поднять тяжелую голову я не могла, огляделась по сторонам, насколько это позволяло лежачее положение. Комната без окон, ржаво-железная дверь. В голове кто-то стучал тысячью молоточков, причем — вразнобой. При первой же попытке приподнять голову молоточки забарабанили с еще большей силой и настойчивостью. Мне казалось, что этот звук слышен в комнате.

Я тихо застонала, пытаясь пошевелить рукой или ногой. Руки меня не слушались, они были привязаны ремнем к ножке кровати, зато ноги были свободны. Я спустила их на пол и сделала еще одну попытку поднять голову.

Осторожно-осторожно, словно на голове у меня был хрустальный графин, доверху заполненный серной кислотой, я поднялась и огляделась. Я лежала на железной кровати с ржавыми спинками, на грязном старом одеяле. Вернее, эта ветошь когда-то была одеялом. На бетонном заплеванном полу лежал толстый слой пыли, валялись окурки, обрывки бумаг. В воздухе пахло мышами, пылью и ржавчиной. Помещение явно нежилое.

Я попыталась вспомнить, что же со мной произошло, от напряжения голова разболелась еще больше, особенно затылок. Боль грызла мозг так, что в глазах потемнело. Затылок! Я вспомнила, что пришла домой, вымыла руки и почувствовала чье-то присутствие в квартире… Потом тупая боль в затылке и — темнота.

Я, Ольга Юрьевна Бойкова, редактор газеты «Свидетель», у меня пропала подруга… Так, слава богу, с памятью все в порядке, никакой амнезии, можно не беспокоиться. Зато мозги вызывали озабоченность. Да уж, после такого удара сотрясение мозга мне обеспечено.

В помещении стояла полнейшая тишина, никаких звуков улицы: шума машин, птичьего гомона, человеческого голоса. Что делать? Я попыталась освободить руки, но безуспешно. Каждое движение отзывалось в голове острой до тошноты болью. На меня внезапно накатила такая усталость, что я не могла сопротивляться. Пытаться освободиться сейчас не хватило бы сил. Я закрыла глаза и провалилась в темноту.

Когда я снова очнулась или проснулась, голова болела меньше. Молоточки постукивали теперь только в затылке. Вдруг я услышала чьи-то шаги, затем звук ключа, проворачивающегося в замке, и кто-то распахнул дверь. Нет уж, пусть думают, что я без сознания или сплю, может, удастся выиграть время, придумать что-нибудь.

В комнату вошли, судя по тяжелым шагам, двое мужчин. В комнату ворвался запах пота, перегара и еще чего-то неприятного. Все внутри у меня похолодело, лиц похитителей я не видела, но чувствовала исходившую от них угрозу.

Один из вошедших подошел к кровати и взглянул на меня. Я попыталась расслабиться и принять такой вид, который, как мне казалось, должен быть у человека, находящегося без сознания.

— В отрубе? — произнес грубый мужской голос. — Я же говорил, тюкни вполсилы. Теперь лежит как бревно… — мужик выругался и вышел.

— Ничего, баба здоровая, оклемается, успеем поговорить, — ответил второй и тоже направился к двери.

Я чуть приоткрыла глаза и увидела здоровенную широкую спину. Ублюдок — «оклемается»…

Бандит вышел и запер дверь. Я вздохнула, сомнений не оставалось, меня похитили. Вот только для чего? Зачем им нужно со мной говорить, о чем? Кто будет со мной говорить? Я не сомневалась, что бандиты — люди Когана. Знание это радости мне не прибавило.

Я попыталась ослабить руки. Привязали меня со знанием дела, на совесть. Я изо всех сил пыталась шевелить руками, чтобы ослабить узел. Зубами до него не дотянуться, а ноги в таком деле абсолютно бесполезны. От напряжения у меня пошли красные круги перед глазами, висеть вниз головой было не очень удобно. Боль с новой силой вонзилась в мои несчастные мозги. Еще, чего доброго, кровоизлияние будет. Я решила передохнуть и обдумать, каким образом освободить руки.