Читать книгу "Сварог. Война за мир - Александр Бушков"

– Что ж, возможно, вы и правы, – вынужден былсогласиться Сварог.

Глава 4

Последняя ночь старого мира

Для ночлега Сварог выбрал сарай со сваленным в углу шанцевыминструментом и прочим хозяйственным хламом.

Он лежал на набитом соломой матрасе, бросив его прямо надощатый пол. Не в комфорте, зато в уединении. Никто не храпит над ухом, никтоне ворочается, кряхтя и скрипя пружинами, никто каждые пять минут не ходит накухню пить воду, переступая через тебя, как через предмет неодушевленный…

Место нашлось всем. Лане постелили на русской печи,Ольшанский завалился спать в комнате, где они пили-ели, непростой тибетскийлесник сказал, что будет спать на кухне. Охрана Ольшанского облюбовала баньку имашины.

Сварогу не спалось. Мысли кружили под черепной коробкойпотревоженным осиным роем. Сварог был бы рад отсутствию любых мыслей иприсутствию сна, но в том-то и дело, что никак было не заснуть. Баранов, чтоли, посчитать, в самом деле? Курить на воздух он уже выходил – не помогло, сонне пришел. Кстати, хорошая сегодня была ночь, теплая и тихая, а над головойпростиралось густо облепленное звездами и какое-то очень близкое небо…

Слишком много всего нового вылилось сегодня на мозги, надопризнать. От информации пухла голова. Вдобавок информация сплеталась впричудливую вязь из необъяснимых совпадений, роковых случайностей итаинственных загадок. А рассказ Ольшанского о посещении монастыря добавил вэтот котел тайн и загадок еще одну пригоршню…

Мыслями Сварог все время невольно возвращался к этомурассказу.

До монастыря экспедиция, состоявшая из Ольшанского, будущегосибирского лесника Донирчеммо Томба, местного проводника, навьюченных мулов и,между прочим, из Ключника (единственного, кого олигарх захватил с собой изРоссии в Тибет), добралась не без трудностей, но зато, ко всеобщей радости, безприключений. Горную местность вокруг монастыря Намчувандан Ольшанский сразупризнал – именно ее и наблюдал в своем вызванном клинической смертью видении.Тот самый пейзаж, словно позаимствованный из старого советского фильма «Отель„У погибшего альпиниста“».

Их впустили в монастырь, не пытая у ворот, кто такие и чегонадо. Впрочем, так вроде бы и положено поступать правильным божьим людям – неотказывать усталым странникам в приюте.

Их отвели к приземистому, сложенному из камня дому. Когдапроводили по двору Ольшанский увидел пирамидальное сооружение в полторачеловеческих роста под названием Ступа – точь-в-точь такое же, как и в видении.Навстречу попадались монахи, одетые в желтые одежды. И как тогда в видении, онипроходили мимо, не обращая никакого внимания на незнакомцев. Хотя можно былопоклясться, что гости в этом монастыре – персонажи наиредчайшие, уж больновысоко в горы забрался монастырь, уж больно узка, извилиста и мало натоптанатропа, ведущая к нему.

В домике, что отвели им для отдыха, было две комнаты.Размерами и убранством комнаты стопроцентно отвечали требованиям, которые обычнопредъявляют к монашеским кельям, – маленькие, тесные и необставленные, тоесть как нельзя лучше пригодные для умерщвления плоти и молитвенных бдений. Ну,дареному коню известно куда не смотрят…

Зато Ольшанский был приятно удивлен, когда отправленный кнастоятелю монах вернулся назад с сообщением, что хамбо-лама рад будет видеть усебя путников, когда те отдохнут с дороги.

Путники отдыхали недолго – не для того они, в конце концов,лезли в горы, чтобы бестолково валяться на циновках. После часового отдыха иприведения себя в порядок (негоже появляться перед здешним владыкой небритыми инемытыми) Ольшанский, Ключник и Донирчеммо Томба попросили монаха проводить ихк настоятелю. Местный проводник с ними не пошел, остался в гостевом домике.

Хамбо-лама Догпа Кхенчунг, настоятель и духовный пастырь,принял гостей в монастырском дацане – в том самом, у входа в который оборвалосьвидение Ольшанского.

По всему залу были расставлены глиняные плошки с горящими вних толстыми восковыми свечами. Хамбо-лама Догпа Кхенчунг в церемониальнойодежде и островерхом головном уборе восседал в позе лотоса на задрапированномжелтой материей помосте. Помост имел форму буквы «Т», ножкой повернутой кцентру зала, и как раз в основании этой ножки сидел хамбо-лама. Гости монастыряв количестве трех человек рядком выстроились перед помостом – лицом к ламе,спиной к выходу.

А вот чего напрочь не наблюдалось в этом зале, равно как ипо дороге к нему, так это блеска злата-серебра, зазывно поблескивающих груддрагоценных камней и прочих сокровищ, от которых должно перехватывать дух улюбого мало-мальски отчаянного авантюриста. Ну откуда возьмутся богатства узаброшенного в горах небольшого монастыря! Понятное дело, крупные монастыри, впервую очередь столичные, купающиеся в паломниках и туристах, – те небедствуют, поскольку давно уже стригут денежки, как чабаны овец. Желаетеосмотреть наш дацан? Конечно-конечно, а не соизволите ли пожертвовать во благои во имя? Желаете пообщаться с самим растаким-то ламой, наимудрейшим,воплощением самого ого-го кого – устройте обед для братии и не забудьтеопустить монетку в распахнутую пасть этой бронзовой жабы, для вашего же блага,чтоб было вам счастье. Все эти разводки Ольшанскому довелось испытать на себесполна…

Беседа с настоятелем монастыря Намчувандан началась весьманеожиданно. Можно сказать, с места и в карьер.

– Я знал, что кто-то должен появиться, – сказалхамбо-лама Догпа Кхенчунг. – Потому что Шамбалинская война близка. Оченьблизка…

Хамбо-лама говорил по-тибетски, Донирчеммо Томба переводил.Кстати говоря, вопреки ожиданиям Ольшанского настоятель монастыря оказался неседобородым старцем, а довольно молодым человеком – ему было где-то междутридцатью и сорока.

– Некоторые считают, что Шамбалинская война уженачалась, – продолжал Хамбо-лама. – Они говорят, что война ислама схристианством, беды, взрывы, убийства, что приходят сейчас к людям вместе сименем ислама, – это все и есть Шамбалинская война. Они говорят, что скоров эту гибельную воронку будет затянут буддистский мир, а затем и весь мирвообще. Но они ошибаются, все не так просто… Шамбалинская война еще неначалась, и начнут ее не люди…

Хамбо-лама обвел взглядом своих гостей.

– В священном знании, что хранит наш монастырь,сказано, что три приметы укажут на близость Шамбалинской войны. Первое – с горыЦаронг сойдет ледник. Неделю назад он сошел. Второе – треснет фундаментмонастырской Ступы. Несколько дней назад он треснул. Третье – придет белыйчеловек с Севера и первым его словом будет одно из трех… Скажи это слово!

На последней фразе Хамбо-лама повысил голос и вытянул руку всторону Ольшанского.

Ольшанский, сам не понимая, как и почему, от неожиданностибрякнул первое, что пришло на ум:

– Аркаим.

Хамбо-лама удовлетворенно улыбнулся, кивнул.