Читать книгу "Дети пустоты - Сергей Волков"

— А это кто? — указывает на лысого Губастый.

— Пиарщик нашего главного конкурента Красовского, — шепчет «оранжевый». — Красовский идет от блока патриотических сил.

— А ваш от какого?

— Ни от какого. Наш кандидат — независимый предприниматель.

— А чего они вообще спорят?

— Репетируют предстоящие дебаты. Тихо!

— А че тихо-то, — Губастый пожимает плечами. — Они так орут…

Волосатый и лысый пиарщики и вправду орут как резаные:

— Конечно, совсем иначе происходит и механизм передачи власти! — надрывается толстяк. — Стабилизирующего фактора не существовало долгие века, и поэтому каждый раз смерть правителя приводила к жесточайшим столкновениям и войнам, которые вполне можно назвать гражданскими. Традиция гражданских войн у нас очень древняя, ей чуть не тысяча лет, понимаете? После смерти того же Святого Владимира его дети затеяли первую из таких войн, и впоследствии брат вставал на брата, а сын на отца бессчетное количество раз…

— Стоп! — Человек-гора поднимает ладонь-лопату — Тайм-аут, коллега. Я тут дальше подготовил тезисы о том, что попытка стабилизировать систему была предпринята монголами из Золотой Орды, но и у них ничего не вышло. Выдавая ярлыки на великое княжение, ордынцы добились лишь централизации власти, которая затем и смела их с исторической арены. Как, пойдет?

— Вполне, — соглашается волосатый. — А дальше все шло по отработанной схеме. Как только очередной правитель уходил из жизни, так тут же разгоралась битва за власть, причем чем властительнее и сильнее был правитель, тем кровавее и страшнее оказывалась эта битва. После смерти Ивана Грозного в каше Великой Смуты страна и вовсе едва не погибла…

— Снова — стоп! — Человек-гора достает из кармана какие-то листочки, шелестит ими. — Вот тут про Новгородскую республику — это же ваши слова?

— Какие? — Толстяк подпрыгивает, пытаясь заглянуть в листочек.

Шуня хихикает, пританцовывая и виляя задницей, напевает еле слышно:

— Тыц-тыц-тыц… «Вот и встретились два одиночества, развели у дороги костер. А костру разгораться не хочется, вот и весь, вот и весь разговор…»

Мне тоже смешно, как будто я смотрю цирковое представление, где два клоуна валяют дурака. Но пиарщики убийственно серьезны.

— «Кстати говоря, в русской истории была долговременная попытка поставить деньги над властью, то есть пойти по западноевропейскому пути. Речь идет о Великом Новгороде, о Новгородской республике», — зачитывает человек-гора.

— Все, все, я вспомнил! — энергично кивает волосатый. — Там дальше так: однако противостояние власти и денег в конечном итоге вылилось тут в самую крайнюю форму, и тот же Иван Грозный попросту вырезал всех «демократов», на долгие века закрыв эту тему в российской политике.

— И еще… — потрясает листочками лысый.

— Я знаю, знаю! — кричит толстяк и, заложив короткие ручки за спину, тарабанит: — Можно потратить уйму времени, подтверждая тезис о потрясениях при передаче власти. Достаточно вспомнить события, последовавшие за смертью царя Алексея Михайловича, замятню среди российской аристократии, вызванную смертью его сына Петра Первого, или мятеж декабристов, вызванный смертью Александра Первого. Важно другое: сформировавшийся в Европе вполне себе демократический в плане передачи власти принцип «Король умер — да здравствует король!» у нас практически никогда не работал. Теперь ваш выход, прошу!

Человек-гора промокает блестящую от пота лысину огромным клетчатым платком и басит:

— Исключения были, но они составляют небольшие по сравнению со всей русской историей временные отрезки. Это периоды царствований Николай Первого — Александра Второго, кстати, последний был убит террористами — Александра Третьего — Николая Второго и позднесоветский период правления Хрущева — Брежнева — Андропова — Черненко — Горбачева. Что примечательно, обе эти эпохи закончились революциями, первая — социалистической, вторая — антисоциалистической олигархической. Вот так-то, вот к чему приводят попытки насадить на нашей почве демократию!

— Какая демократия в царский период, окститесь, коллега! — взвизгивает толстяк.

— Суверенная, естественно, — человек-гора впервые изображает на монументальном лице подобие улыбки. — Ну, а раз власть в вышеупомянутые исторические отрезки передавалась практически без борьбы, существовал некий стабилизирующий фактор. Им, как это ни странно, выступала весьма разветвленная бюрократическая система, огромный пласт чиновничества, которое хотело сохранить существующее положение вещей и могло в силу наличия управленческих рычагов повлиять на желающих включиться в борьбу за власть. Таким образом, российско-советское чиновничество само по себе играло весьма весомую роль, однако на развитии страны оба раза, когда оно вступало в игру, закончились весьма плачевно.

— Уф… — Толстяк берет со стола плоскую бутылку виски, отхлебывает прямо из горлышка. — Пора переходить к финальной части, коллега. Боюсь, избиратель заскучает.

— Подбросим ему мясную кость, — хмыкает человек-гора, принимая бутылку из рук толстяка.

— Это какую же?

Сделав длинный глоток, лысый вытирает губы и отвечает:

— Сахарную. Вот послушайте, что скажет мой: «Демократию западного образца у нас построить нельзя, потому что ментально мы не можем примириться с главенством денег над властью».

— Чудно, просто чудно! — хихикает волосатый. — А мой ответим так: «Сильный недемократический правитель самим фактом своего правления закладывает предпосылки грядущих после его ухода из власти потрясений, обычно ведущих к ослаблению государства».

— Но! — Человек-гора поднимает вверх огромный палец. — Стабилизирующий механизм при передаче власти в наших условиях в конечном итоге становится фактором, разрушающим само государство.

— Кажется, это тупик? — разводит ручками толстяк. — Но мы думаем, что решать эту проблему как-то надо, и это бесспорно. В ближайшее время нынешний президент России покинет свой пост, и можно с высокой долей вероятности предсказать, что за этим последует очередная фаза борьбы за власть, и дай нам всем бог, чтобы она не вышла за рамки «схватки бульдогов под ковром».

— Вы забываете, что феномен власти заключается в том, что даже самые верные и преданные соратники, вкусив этого диковинного и необычайно пленительного яства, тут же забывают обо всем — об обязательствах, о дружбе и чувстве благодарности и так далее, готовые пойти на крайности ради того, чтобы как можно дольше не выпускать власть из своих рук, — чеканит каждую фразу лысый. — И всем уже давно ясно, что далее так продолжаться не может. В двадцать первом веке, когда все исторические процессы благодаря глобализации и научно-техническому прогрессу словно бы прессуются и когда то, на что раньше уходили века, теперь происходит в течение пары-тройки лет, Россия может попросту растаять, раствориться в кипучем котле мировой политики, как тает кусок масла.