Читать книгу "Первые опыты - Меган Маккаферти"

Это запоздалая реакция. Мне надо было прозреть еще три недели назад, когда Скотти перестал ездить на машине с Берком, Мэндой и со мной и его стала подвозить девушка по имени Беки из Истленда. Поэтому не было больше причин для моего беспокойства. Я и не беспокоилась.

Вплоть до вчерашнего вечера так и было. Мы застряли на шестом из тринадцати имеющихся на нашем пути домой светофоров, как вдруг я увидела, что человек, сидящий на пассажирском сиденье в машине, которая ехала прямо перед нами, и есть Скотти. Я узнала его по профилю супергероя. Он со всей силы дергался в такт рэпа, раздававшегося из машины Беки.

Грязно-белая косичка Беки торчала из-под темно-бордовой бейсболки Скотти. От этого у меня в животе начались спазмы. (Меня всю перевернуло от этого зрелища.)

В тот момент я начала интересоваться, не повлиял ли выросший живот Скотти на его красивую спину. У Скотти самый красивый изгиб спины. Я разглядела это, когда ехала на машине вместе с Мэндой, сидевшей рядом с водителем, и со Скотти, расположившимся вместе со мной на заднем сиденье. Скотти наклонился вперед, чтобы что-то сказать Берку, и его рубашка задралась, обнажая красивые стальные мускулы.

Я представила нас вдвоем на этой знакомой дороге.

Мне захотелось сказать ему об этом.

Внезапно включился левый поворотник. Они с Беки поворачивали на дорогу, которая не вела к его дому. Когда мы проехали мимо них, стоящих на обочине, Скотти наклонясь к Беки, просигналил одной рукой и помахал другой, чтобы мы проезжали быстрее. Он знал, что мы все время ехали сзади. И что важнее, знал, что я помашу ему в ответ.

С этого времени я для него просто девчонка. У меня нет права ревновать. Скотти не мой парень. Я едва согласилась, чтобы он просто был моим другом. А он так сильно старался. Я догадывалась: наши пути давно разошлись. Или я слишком рано притормозила наши отношения.

Двадцать девятое июля

Мне так надо, чтобы наконец возобновился мой цикл. В моем организме так много гормонов. Или, наоборот, недостаточно. Что бы там ни было, я знаю, что в последнее время не могу контролировать себя и нахожусь в состоянии эмоционального возбуждения.

В этот вечер произошли два события, которые являются тому доказательством.

В свой перерыв, я решила проверить, как поживает «Злодей». «Злодей» — это главный аттракцион, который требует известного мастерства. Лучше его назвать «Пристрели злодея». Около него всегда очередь из парней-идиотов с избытком тестостерона в крови, держащих в руках билеты стоимостью в один доллар, желающих стрельнуть разрисованными мячами из базуки по «Злодею». Личность человека, исполняющего роль злодея, всегда неизвестна. Он скрыт под камуфляжной одеждой и огромной маской с нарисованным на ней лицом самого непопулярного в этом году человека. В прошлом году это были Садам Хусейн и Кен Стар. В этом году «Злодей» — Билл Гейтс. Насколько мне было известно, еще до того как я начала работать здесь на набережной, работа быть «Злодеем» считалась самой унизительной.

Но это было до этого года.

Этим летом все, как загипнотизированные, наблюдали за ним. Он танцевал рок-н-ролл. Серьезно. Он двигался быстрее молнии и с легкостью уклонялся от выстрелов придурков. Для всех этих псевдомачо их неспособность вытрясти из него душу была настоящим оскорблением, с позволения сказать, мужского достоинства. Они кричали, вопили и в порыве бешенства грозили ему кулаками. Но на «Злодея» это совершенно не действовало. Кроме того, он прилагал все усилия, чтобы побольнее наказать своих мучителей, показывая им неприличную фигуру из трех пальцев. Он доводил их до сумасшествия. Это просто умора. «Злодей» веселил меня от души.

Сегодняшний вечер явился исключением.

Когда я остановилась рядом, «Злодей» спокойно стоял. Он не провоцировал своих врагов, грозя им пальцем, и не падал на землю, чтобы уклониться от выстрелов. «Злодея» сильно потрепали. С каждым выстрелом его камуфляжная одежда покрывалась разноцветными пятнами. Красными! Желтыми! Голубыми! Я не могла разглядеть его лица, но было ясно по тому, как он дергался и извивался, что сегодня «Злодей» был в подавленном настроении. Предполагаю, что получать пять долларов пятьдесят центов в час за то, что в тебя швыряют разноцветными мячами непременно желающие угодить в лоб туристы, всех бы вывело из равновесия.

Мне хотелось подбодрить его:

— Давай, Злодей! Поднимайся! Задай им перцу! Ты можешь это сделать!

Это сослужило бы добрую службу не только ему, но и мне. Но я закрыла рот и прошла дальше.

Затем я начала думать. А что, если это самая лучшая работа, которую «Злодей» мог найти? Это не шутка. Вдруг он приговорен к этой работе навечно, как тот пожилой мужчина с аттракциона «Ударь по нашим котам»? Один из тех неудачников, который работает на набережной от Дня поминовения павших бойцов (30 мая) до Дня труда (первый понедельник сентября), а остальную часть года живет на пособие по безработице? А может быть, это один из бедных европейцев, которому приходится проезжать тысячи километров, чтобы найти работу, хотя бы такую мерзкую, как «Убей злодея», или официанта, которому приходится подавать противную жирную еду?

Я осознала, что работа продавщицы в кондитерской «Сладкое удовольствие у Вэлли» — возможно, самая ужасная работа, которая у меня когда-нибудь будет. Я знаю, что впереди у меня блестящее будущее. Но, вместо того чтобы чувствовать себя счастливой, потому что меня ждет такое будущее, я испытываю чувство вины.

Когда я вернулась обратно за прилавок киоска, расположенного в центре кондитерской, и опять стала продавать замороженный заварной крем, я не могла даже заняться своим любимым делом: высмеивать про себя покупателей, особенно первого в очереди — великолепный материал, чтобы пошутить. Если Скотти был нужен «Жиротопитель» для живота, то этому мужчине он был нужен для всего тела. Он намного превосходил размерами грязного вида футболку, которой, вероятно, его жена моет посуду. Когда он стучал по прилавку, жир на его руке трясся, как пудинг на тарелке, и татуировка на бицепсе в виде пышногрудой женщины начинала крутить хулахуп. Надпись под ее крошечными ножками, гласившая: «СИД ЛЮБИТ МИРНУ» тоже ходила ходуном.

— Шототаке крэм? — рычал Сид. — Морожено или шозадрянь?

Я понимала такой язык без труда. Это пугает меня.

— Крем жирнее, чем мороженое, — ответила я. — Его делают из более жирных сливок.

Обычно я добавляла «сэр». Но у Сида отсутствовало несколько передних зубов. Мне до смерти весело, когда приходится называть мужлана без зубов «сэром». Но как я уже вам сказала, я была очень печальна.

Сид наклонился вплотную к моему лицу и, положив ладони на кассовый аппарат, произнес:

— Я хочу шоколадное. Очень большое. С разноцветной присыпкой. — И тут он громко рыгнул, обдавая меня противным запахом лепешки с начинкой из говядины с луком.

От отвращения меня чуть не вырвало, но я решила не закалывать его на месте. Мне не хотелось, чтобы у него началось кровотечение и он обрызгал бы весь прилавок своей противной сладкой кровью.