Читать книгу "Дважды не живут - Владимир Тучков"

Метров через сто со Следопытом вновь поравнялся Завьялов. Пытаясь перекрыть рев Садового кольца, он кричал в окошко, для убедительности зачем-то размахивая правой рукой:

– Леша, остановись! Поговорить надо! Дело есть!

«У меня с тобой все дела в декабре закончились!» – зло подумал Следопыт, продолжая молча жать на акселератор.

– Леша, – не унимался майор, – Трейд! Трейд-банк!

А вот это уже было крайне интересно. Даже, можно сказать, жизненно важно.

Джип по крутой дуге прижался к обочине и остановился, взвизгнув тормозами.

– Ну? – сказал Следопыт, как ему показалось, индифферентным тоном, стараясь не выдавать волнение.

Завьялов открыл правую дверь и сел рядом со своим бывшим лейтенантом. На него накатила какая-то совершенно несвойственная для милиционера робость. Он не вполне понимал, с кем имеет дело. То ли это зомби. То ли воскресший Осипов. То ли его собственная галлюцинация.

– Я уж не знаю, какие у тебя дела с Илларионовым, – начал он, прокашлявшись и отглотнув из пластиковой бутылочки «Аква минерале», – но на тебя и на твоих друзей он открыл охоту. Вас сейчас ищут по всей Москве, чтобы замочить. Такие дела. Так что будь поосторожней.

Собственно, для Следопыта это была никакая не новость. Однако было интересно узнать, откуда это известно Завьялову. И он спросил прямо в лоб:

– А у тебя с ним какие дела? Крысятничаешь? Погоны мараешь?

– Ну, ты не забывайся тут! – попытался вспылить майор. А потом понял, что рядом с загадочным явлением природы, каковым являлся воскресший, а может быть, и вовсе не умиравший Осипов, всю свою спесь необходимо засунуть в жопу. И быть шелковым, послушным, предупредительным.

– Да ты же сам знаешь, Лешенька, – начал он блеять сладенькой овечкой, – какие у нас оклады. Ну, я иногда помогаю людям бизнеса. Нет, ничего такого, конечно. Так, только консультации. Так вот тебя я, как сына своего, люблю. Поэтому и предупреждаю: побереги себя. Поосмотрительней будь.

– Значит, пока еще не всю совесть продал?! – Следопыту начала нравиться роль блюстителя нравственности. – А что конкретно этот хер против нас затевает?

– Да я совсем немного знаю. Знаю только, что Котляру, начальнику службы безопасности, приказано ликвидировать Танцора, Стрелку и тебя. Тебя он почему-то Следопытом называет.

– Все?

– Да, Леша, все.

– Врешь!

– Ну, еще попросил, чтобы я в Сети поискал вашу команду. Но ты ж меня знаешь!

– В том-то и дело, что знаю!

– Леша, зря ты так. Я, что ли, стал бы тебе все это рассказывать, если бы…

– Ладно, майор, не суетись… – И тут Следопыту пришла в голову неплохая идея. – А вообще-то можешь этому ублюдку сказать вот что. Дескать, нашел страничку, адрес http://www.card.online.ru. На ней какие-то жулики предлагают купить оптом сорок тысяч номеров пластиковых карт с ПИН-кодами. И ты, мол, сейчас это дело раскручиваешь. Один хрен, концов не найти. И тебе за это дело, может, баксов пятьсот отстегнут. Не помешает?

– Нет, Леша, конечно, не помешает. Главное, чтобы тебе не повредило.

– За меня не волнуйся. Ну, есть еще вопросы?

Завьялов собрал в кулак все свое мужество и выпалил, ожидая, что ответ может стоить ему очень дорого. Что вдруг Осипов скажет что-нибудь такое, что сделает дальнейшую жизнь совершенно бессмысленной. Однако удержаться было невозможно:

– Леша, только не сердись. Ты живой или мертвый? В смысле, тебя убили или нет? И, значит, кто ты теперь?

– Эх, Семеныч, кабы я сам знал! Сам ничего не понимаю! Вроде такой же… Да не совсем такой… – Тут на Следопыта напало непреодолимое желание схулиганить, довести Завьялова до нервной икоты. – Иногда, знаешь, проснусь ночью, в полнолуние, и – на крышу. Там все забываю, смотрю на луну и тихонько так вою: у-у-у-у.у.у.у.ууууууу! сижу и вою, а у самого в мозгах ворочается что-то…

Дальше можно было не продолжать. Завьялов выскочил из машины, словно сперма из мартовского кота, бросился к «Волге», на бегу истошно крича водителю: «Гони, гони!»

АППЛЕТ 111. БАСКИ ИДУТ!

День клонился к вечеру. Стрелка готовила на кухне нехитрую холостяцкую трапезу, раскладывая на две половинки батона все, что лезло под руку, то есть самое яркое и блестящее: нарядные, как клоунские щеки, половинки помидоров, глянцевые, словно обложка «Плейбоя», перцы, подобные пупырчатым крокодильчикам дольки свежих огурцов и черные зрачки маслин. И заливала все это великолепие страстным кетчупом, холодным майонезом и рыжей-бесстыжей горчицей.

При этом не переставала ворчать на Сисадмина, который набрался наглости и написал лично Стрелке, чтобы она больше не присылала ему писем с троянскими вирусами:

– Чем же этот козел лучше других?! Другим можно присылать, а ему нельзя! Нет в Сети таких правил. И не будет, пока я жива! Тройное ему не присылай! Хрен с горы выискался! Недотрога, блин!..

И вдруг этот поток сознания прервал резкий дверной звонок. И тут же кто-то нетерпеливо начал бухать в дверь ботинком.

Танцор со Стрелкой прислушались: точно, ботинком, а не прикладом.

Достали по стволу и сняли с предохранителей.

Танцор, чтобы не нарваться на пулю, не подходя к двери, из коридорчика, ведущего в кухню, спросил как можно спокойней:

– Кто там?

– Да свои, свои, – раздался с той стороны голос Деда, – Дед пришел, накрывай на стол, ексель-моксель!

Танцор открыл. На пороге действительно стоял почти трезвый Дед. Но был он не один. На шее у него висела какая-то сорокапятилетняя девушка, изрядно уже набравшаяся, видимо, под чутким руководством Деда.

– Дед, – изумился Танцор, – это как это? Это ты, че ли, с дамой?

– А ты думал, у тебя одного, что ли, машинка работает? – возмутился незваный гость. – Это Люся.

Люся отцепилась от своего дружка и протянула Танцору руку для поцелуя. Но тут ее здорово мотнуло, и она боднула симпатичного юношу, слегка двоящегося, головой в живот.

Вскоре выяснилось, что Дед и Люся познакомились в клубе ОГИ, куда доцентша кафедры сравнительного изучения литератур РГГУ пришла с тремя занудными заокеанскими коллегами. Дед, представившийся последним битником и продемонстрировавший незаурядное знание и тончайшее чувствование культуры разбитого американского поколения, произвел на Люсю очень благоприятное впечатление.

Далее, по ходу застолья, это впечатление быстро переросло в искреннюю симпатию, а затем и в обожание, характерное для слепой влюбленности.

В конце концов Люся решила, во-первых, писать по Деду докторскую диссертацию. Что-то типа «Поведенческий дискурс необитничества в условиях маргинального творческого менталитета». Во-вторых, окончательно порвать с постылым мужем и связать свою судьбу с настоящим мужчиной, каковым ей под воздействием алкогольной интоксикации виделся Дед.