Читать книгу "Черный город - Александр Тамоников"

– Хорошо! Значит, выйдешь к торцу дома, что напротив позиции разведроты. Подойдут духи. Представишься – и сразу же предупредишь, что комбат хотел идти, но вышестоящее командование запретило ему выходить на встречу. Поэтому прибыл ты как мой личный заместитель. Послушай, что скажет полевой командир, осмотрись, прикинь, сколько духов в группировке, штурмующей наши позиции. Больше слушай. Если дух будет выставлять условия, принимай, но предупреждай, что любое решение все равно будет приниматься не тобой и даже не мной. Но диалог, скажи, вести надо. Потери никому не нужны.

– Да понял я все, товарищ подполковник. Встречусь, переговорю, посмотрю; возникнет тема, обсудим для доклада вам. При необходимости свяжусь с вами.

– Обязательно! Если почувствуешь угрозу, сразу же проси связь со мной. Дух не откажет. Ему, по большому счету, твоя жизнь не нужна, ему надо приказ выполнить. А переговоры могут помочь в этом деле для того, чтобы подкинуть нам дезинформацию.

– Ясно! Так я пошел?

– Оружие оставь! Выходи к торцу. Предварительный разговор со встречающими духами на виду у разведчиков. Если что, они прикроют тебя.

Старший лейтенант положил на стол автомат, пистолет, магазины к ним, гранаты, нож. Кувшинин тем временем проинструктировал и командира разведроты, и командира 9-й роты.

Голубятников проводил замкомандира 7-й роты и, вернувшись на КНП, сказал:

– Если с Илюхиным что-нибудь случится, я себе этого никогда не прощу.

– Все будет нормально, командир, – подбодрил Святослава Жураев.

– Мне бы твою уверенность…

Голубятников, отойдя к окну, нервно закурил. Для него, да и для всех офицеров, находившихся на командно-наблюдательном пункте батальона, время потянулось медленно. Очень медленно.

Но через полчаса Илюхин вернулся, живой, здоровый.

Голубятников, облегченно вздохнув, обнял офицера:

– Ну, слава богу! Я места себе здесь не находил. Давай докладывай, как прошла встреча.

– Знаете, впечатления противоречивые. Встретили холодно. Старший встречающей группы спросил, кто я. Представился. Он спросил, почему не комбат. Объяснил по инструкции. Старший связался с полевым командиром. Тот что-то ответил, и меня провели во двор. Там уже находилась толпа рыл в пятьдесят боевиков. Вышли то ли на меня посмотреть, то ли себя показать. Экипировка у них, товарищ подполковник, – мама не горюй. Одеты в новую форму, у каждого по два вида вооружения, через одного РПГ-7 и автомат, у других автомат и снайперская винтовка СВД. «Мухи». Короче, их прикид производит впечатление.

– Это скорее демонстрация, – улыбнулся Голубятников. – Мол, смотри, русский, как мы вооружены, куда вам до нас… Да ты продолжай, продолжай!

– Подошел полевой командир, задал тот же вопрос, что и старший. Ответ воспринял спокойно, с пониманием. Вообще он мужик внешне нормальный, не отморозок, да и боевики тоже на беспредельщиков не похожи. Командира слушают и подчиняются беспрекословно, дисциплина у них неплохая, на уровне.

– Командир не представился? – спросил комбат.

– Фамилию и имя не назвал; сказал только, что бывший подполковник, служил в Афгане и на Дальнем Востоке командиром мотострелкового полка, а в Чечню был переведен в 1991 году приказом нашего министра. Служит в гвардии Дудаева. Рассказал о прежней службе, потом показал пленных. Во двор вывели человек двадцать, столько же в подвале – раненых. Начали разговаривать по теме. Он сказал, зря люди погибают. Я в ответ – война без жертв не бывает. Он: а кто начал эту войну? Зачем пришли на нашу землю? Почему стреляете, разрушаете, убиваете? Здесь наша страна, наши города, наши семьи, зачем? Я ему: ты же военный, должен понимать, что мы выполняем приказ. Мне лично тоже не нравится эта война, я бы предпочел дома остаться, но приказ есть приказ, его не обсуждают. Он согласился: знаю, и в этом, мол, наша беда. Я ему: а насчет своей страны, своего города – ты это напрасно. Независимость Чечни не признало ни одно государство, республика остается в составе России, а значит, это и наша земля. Он: на своей земле людей не убивают, населенные пункты с мирными жителями не бомбят. Что было ему ответить? Сказал, политика – не наше дело. Нам приказано воевать – мы воюем. Прикажут уйти – уйдем. Он: ладно, мол, это действительно решать не нам.

– Да, – проговорил Голубятников, – мужик воспринимает ситуацию адекватно, что делает его более опасным. Он умен, имеет опыт боевых действий, наверняка у него немало бывших советских офицеров, дерутся они грамотно, а главное, группировка управляема. Как пленные? Дали с ними поговорить?

– Пленные нормально. Видно, конечно, что подавлены, но выглядят неплохо. Поговорить разрешил с одним капитаном. Тот рассказал, как сам попал в плен, как остальные… Они все из Майкопской бригады. Говорили недолго. Потом полевой командир отвел меня в сторону, указал на строящийся вокзал, как раз на позиции моей 7-й роты. А там наблюдатели в окнах. Дух спрашивает: бойца на втором этаже слева видишь? Отвечаю: вижу! А правее солдата? Вижу. А выше этажом? Вижу, ну и что? Он – вот и я вижу. И бойцы мои видят. До них около ста метров. Мы могли бы их легко убить, но не убиваем. Вы же убиваете, кого увидите. Я ему: ну, сейчас и твоих бойцов хорошо видно. И мы могли бы их легко уничтожить. Но, как видишь, тоже не стреляем. А почему? Потому что перемирие. Сейчас все это не в счет. А насчет остального, в частности потерь, то тут выход может быть один: вы нас не атакуете, а мы не будем проводить карательных мероприятий, ну и, естественно, убивать твоих солдат. Нет атаки – нет обороны, а значит, и стрельбы. Нет потерь. Не перестанете наступать – будем убивать; отведут нас, подведут других. Меньше провокаций, столкновений, предложений сдаться. И мы отреагируем соответственно. Полевой командир: почему же на других направлениях ваши сдаются? Я ему в ответ: хоть один десантник сдался? Он: нет, об этом врать не буду, не слышал. Я: верно, потому что десант не сдается. И предложил ему: может, вы отойдете к Дому правительства?

– Так и сказал? – улыбнулся Голубятников.

– Так и сказал, только мне смешно не было.

– Извини… Что дальше?

– Полевой командир сказал: у меня приказ выбить ваш батальон с вокзала. Пока не выбьем, не успокоимся. Подойдет подкрепление – будем атаковать. Я ему: ну, тогда мы, в свою очередь, будем обороняться, но это долго не продлится. Придет время, и мы перейдем в наступление. Правда, добавил: наверное. Дух: что ж, дальше разговаривать не имеет смысла. Силы наши пока равны, но скоро, совсем скоро мы получим подкрепление. Предупреждаю, вам придется трудно. Я в ответ: а нам к трудностям не привыкать. И тут он улыбнулся. Ладно, говорит, ступай, старлей, передай наш разговор комбату. Я и ушел. Думал, выстрелят в спину – нет, пропустили. На прощание мы даже друг другу успеха пожелали, руки пожали. У полевого командира рукопожатие крепкое. И вообще, мужик он вполне нормальный. С ним в принципе по мелочам договориться можно. Да и по-крупному тоже – но над ним Дудаев, тот не даст.

– Спасибо тебе, Саша! – сказал Голубятников. – Ступай в роту. Будешь представлен к награде!