Читать книгу "Сестры-близнецы, или Суд чести - Мария Фагиаш"

Они немедленно принялись искать другие средства, чтобы смыть с себя эти грязные подозрения, и подали рапорт в военный суд чести о возбуждении дисциплинарного расследования. Но и в этом им было отказано.

После второго поражения Ойленбург решил отказаться от дальнейших попыток. Он понял, что у него, по крайней мере в данный момент, нет больше шансов склонить общественное мнение на свою сторону, и уединился в своем Либенберге. Он также отказался от мысли застрелить Хардена. В любом случае его, Ойленбурга, продолжали бы считать виновным.

Мольтке же, напротив, решил не следовать его примеру. Вопреки советам своего адвоката, он обвинил Хардена в клевете. Он, граф, генерал, бывший комендант города Берлина, подал жалобу в гражданский суд, как какой-то рабочий или лавочник.

В этот месяц цветения и любви погоня за ведьмами продолжала набирать обороты. Даже предстоящую Первую Гаагскую мирную конференцию затмили непрекращающиеся спекуляции о деле Ойленбурга — Мольтке. То, что был задет и Мольтке, не вводило никого в заблуждение. Все были уверены, что главной мишенью был Ойленбург. В обществе нарастала истерия. Приятельские жесты, безобидная дружба между мужчинами, привязанности — все вдруг стало казаться подозрительным. Несчастный принц Фридрих Хайнрих был сурово наказан, что никак не соответствовало тяжести его проступка. По приказу кайзера он вынужден был подать в отставку. Особое унижение состояло в том, что его лишили последнего адъютанта под предлогом, что общение с принцем может повредить моральному состоянию офицера.

Жертвой этой большой весенней чистки пали и другие члены дома Гогенцоллернов. Чтобы на ослепительный блеск дома Гогенцоллернов больше не упала даже малейшая тень, Вильгельм запретил неженатым принцам содержать собственные квартиры.

— У моих сыновей нет жен, почему я должен разрешать их кузенам содержать любовниц, — сказал он в обоснование приказа.

В своем реформаторском рвении он даже издал распоряжение, запрещавшее всему офицерскому корпусу азартные игры. Но это оказалось бесполезным. Многие командиры полков игнорировали этот запрет, и если бы кому-то пришло в голову всех их наказать, то кайзеру пришлось бы многие части просто оставить без офицеров.

К счастью, внимание Вильгельма быстро переключилось на другие проблемы, и он задумал воплотить в жизнь другой свой проект, а именно: ввести новую (тринадцатую по счету за время его правления) форму для кавалерии. Приближалась и стоявшая в ближайших планах Кильская неделя, затем следовала поездка по северным землям, летнее пребывание в замке Вильгельмсхох и в Кадине, осенние маневры близ Мерсебурга, дворцовая охота в Роминтене, Шорфсхайде и Донауэшингене, а на осень министерство иностранных дел готовило государственный визит в Англию.

Николас и Алекса в эти летние дни проводили всю вторую половину воскресных дней в своем доме в городке Глинике. Алекса полюбила и домик, и окрестности, и они проводили много времени на природе. Оба любили покататься на «даймлере», но Алекса постоянно боялась, что из-за прокола колеса она не сможет вовремя попасть домой.

Их бурный роман между тем перешел в упорядоченные отношения. Иногда в Николасе возникала надежда, что Алекса влюбится в него и разведется со своим мужем. Однако Алекса, после того как ее жажда любви была удовлетворена, превратилась в нежную понимающую возлюбленную, которая, казалось, уступила ему роль соблазнителя и со своей стороны играла роль жертвы. Снова и снова он поражался ее сходству с Беатой, и часто его подмывало сказать ей об этом, но какое-то внутреннее чувство удерживало его.

Как-то воскресным днем в августе они встретились, как обычно, на одной тихой потсдамской улочке, откуда и отправились в Глинике. К ленчу Николас приготовил холодную курицу, гусиный паштет из Венгрии, салат, пирожные и лесную клубнику. Все это сопровождалось охлажденным рейнвейном. После еды и хорошей прогулки по берегу следовали занятия нежной любовью и сон.

Он проснулся оттого, что она зашевелилась возле него. Вдалеке часы на башне пробили пять. Он бросил взгляд на Алексу и собрался снова заснуть, как вдруг она изо всех сил затрясла его. В растерянности он выпрямился в кровати. Ее ногти впились в его тело, и она истерично кричала:

— Я не Беата! Я Алекса! Алекса Годенхаузен! Я это я! Беата умерла! Три года назад! Ты лежишь в кровати не с ней, а со мной! Со мной! Со мной!

Она спрыгнула с кровати и судорожно стала собирать свою одежду. Он смотрел на нее, не понимая, что случилось. Только немного спустя до него стал доходить смысл происходящего.

— Почему Беата? Я прекрасно знаю, что ты не Беата…

— Конечно, теперь ты знаешь, но, когда ты со мной в постели, ты думаешь о ней. Только не лги! И не пытайся это отрицать. Я за тобой достаточно давно наблюдаю. Когда ты со мной, ты закрываешь глаза и думаешь о Беате.

— Это неправда!

— Господи боже мой, но это правда!

— Ну что на тебя нашло? Что я тебе сделал плохого?

— Ты звал Беату! Громко и отчетливо.

— Да нет же. — У него пропал весь сон. — Должно быть, мне что-то приснилось.

— Тогда смотри свои сны дальше, только без меня. У нас тут не спиритический сеанс, а я никакой не медиум, через которого ты можешь общаться с покойной. Нет. Я живая, живая женщина из плоти и крови. Я — это я, а не явление духа.

В течение первого года Беата ему едва ли снилась. Только об одном сне, сразу же после пожара, он вспоминал отчетливо. Он стоял на южном склоне виноградника Рети. Между рядами работали люди, только что прошел плуг. Внезапно в конце сада он под ореховым деревом увидел Беату. Он сразу же во сне подумал при ее появлении, что ни в коем случае нельзя считать, что она не умерла, но, когда она сделала несколько шагов ему навстречу, причем выглядела абсолютно живой, он пришел в замешательство. Может быть, пожар ему просто приснился? И быть может, Беата вообще жива и он, как и прежде, женат на ней? Он помчался к ней и чувствовал еще и сейчас, два года спустя, как хлестали его ветки ореха и как он был вне себя от счастья ее, живую, видеть перед собой. Она удивленно смотрела на него и смеялась. Когда он проснулся, он все еще слышал ее смех и чувствовал рядом с собой ее тело, теплое и мягкое. Возвращение в сознание отозвалось резкой болью, непереносимой, как будто его пронзили насквозь, такой, какую он испытал при известии о ее смерти. После этого она больше ему не снилась, по меньшей мере целый год. Его сознание смирилось с потерей. Она ушла безвозвратно, это означало пустоту, но и, вероятно, новое начало.

С момента встречи с Алексой в Новом дворце Потсдама Беата снова вернулась в его сны. Ее образ часто не был отчетливым. То она была Беатой, затем вдруг превращалась в Алексу. То вдруг оказывалось, что Беата живет в Потсдаме и замужем за Годенхаузеном, отчего он, Николас, испытывал жгучие муки ревности.

И как раз такой спутанный сон приснился ему, видимо, в этот раз, хотя он ничего не помнил.

— Я знаю, кто ты, — ты это ты. Как я могу тебя спутать? Ты самый тяжелый и непредсказуемый человек на всем белом свете.