Читать книгу "Список черных дел - Александра Авророва"

Но кандидатур в преступники остается все меньше. Следующий — Юра. Он ненавидел Леню лютой ненавистью. Он чуть не задушил его буквально за час до того, как несчастный утонул. А часом позже он сидел, обхватив руками голову, в полной прострации. Однако если бурная реакция на Ленину смерть — причина для подозрений, то самой подозрительной оказываюсь я. Подойдем к делу с другой стороны. Могу ли я представить, что Юра утопил Леню? Да. А убил Софью Александровну? Бессмыслица! Шантажировать курьера? Чем? Или Лерочку? Лерочка ничего не в силах скрыть, поэтому шантажировать ее свыше человеческих сил. Так что причин для первого преступления у Юры не было, а это оправдывает его во втором.

Следующий… следующий Олег. Не хочу об этом думать! Не хочу, но обязана. Я обещала. Олег… У него связь с женой высокопоставленной особы. Софья Александровна тянет с него за это деньги. Только главное для него другое. Он пребывает в постоянном страхе. Он не уверен, что она будет молчать. Он трус, с ним нельзя пережимать. Нервы его не выдерживают, и он наносит роковой удар. А вскоре приходит анонимка, и выясняется, что кто-то еще в курсе. Значит, ужас неопределенности повторится снова. В ресторане Леня угрожал нам с Олегом и кричал, что отомстит. Намекал на что-то. Следовательно, автор письма — он. Олег не готовит преступления заранее. Он не собирается никого убивать. Он — как там в тесте? — сидит у стены и ждет подходящего случая. И случай тут же предоставляется. Костик посылает Олега за Леней. Олег подплывает, обнаруживает врага спящим и не может удержаться. Словно бы сама судьба дала ему шанс! Он переворачивает матрас, и…

Картина, как живая, встала перед моими глазами, и я в остервенении затрясла головой. Не согласна видеть подобных гадостей об Олеге! Хотя, скрепя сердце, готова признать — вот такое, словно бы даже для себя неожиданное убийство он, вероятно, совершить в состоянии. «Вероятно» — не «наверняка»! Ладно, а как быть с Софьей Александровной? Олег не носит спортивных костюмов — это не его стиль. Надел для маскировки? Смешно, но пусть так. Значит, замаскировался костюмом, запасся тяжелым орудием, подкараулил и ударил. Тут о непредумышленности нет и речи. Этакое тяжеловесное, деловитое преступление. Оно скорее под стать Вите, а не рефлексирующему Олегу с его живым восприятием и быстрым умом. Действительно, а если Витя? Пусть лучше он, чем Олег! Только какая у него причина? В тетради Софьи Александровны про него одно слово — «зависть». Убил ее из зависти? Бред! Кроме того, после смерти Лени Витя выглядел спокойным, как танк. Даже закоренелый злодей вряд ли уж совсем не выйдет из равновесия, утопив сослуживца. Витя фактически отметается.

Кто остался? Михаил Григорьевич. Он по-прежнему самый неподозрительный и подозрителен мне лишь этим. И сказать-то мне о нем нечего! Только одно: если он — убийца, то я — слепая курица. Не вижу ни мотива, ни соответствующего характера. Что же в итоге?

Итог был неутешителен. Костик и Олег — эти двое явно вышли в лидеры. Я же была не согласна ни на одного из них. Особенно на Олега. Но и на Костика тоже. И почему я такая несчастная? А по собственной глупости!

В этом подавленном настроении я услыхала звонок в дверь. На ловца и зверь бежит! Ко мне в гости неожиданно заявился директор «Сириуса».

Лишь впустив его, я вдруг вспомнила, что он на данный момент — главный подозреваемый. А я — главный кандидат в жертвы. И вот мы наедине.

— Ну, как самочувствие, Надежда?

— Бывает и лучше, — откровенно призналась я, ставя на огонь чайник. — А как дела?

— Дела нормальные. Слушай, у меня к тебе серьезный разговор. Не как мужик с бабой, а как человек с человеком. Идет?

Я, не выдержав, улыбнулась:

— Попробуй.

— Я тебя прошу — не мути воду.

— В каком смысле?

— В смысле Лени. Я тебя понимаю. Ты не дура, и ты считаешь, что Ленчику, возможно, кто-то помог. Ну, отправиться на тот свет. Ведь так?

— Да.

— Может, так оно и есть. А может, и нет. По крайней мере, точно знать мы не можем. Правильно?

— Да.

— Ну, вот. А о том, что мы точно не знаем, языком трепать вредно. Особенно при милиции. Я почему тебе говорю? Бабы обычно языком треплют, поскольку у них на это недержание. Их чем больше предупреждают, тем они больше болтают. А ты вроде не из таких. Ты небось из этих… которые правду ищут. Поэтому я и хочу тебе объяснить.

«Правду ищут»… Простоват-то простоват, а когда надо, умен, как черт! Я заметила:

— Смерть Лени действительно показалась мне странной. Подозрительной. Разве я не обязана рассказать милиции все обстоятельства? Убийство всегда убийство.

— Ну, не знаю. Я против Ленчика ничего не имею, но если его кто и подтолкнул, я на этого человека не в обиде. Ленчик мне подложил такую свинью, что ему поделом. Не представляю, как я бы с ним дальше вместе работал.

— И, чтобы вам не пришлось решать эту проблему, провидение благородно его утопило? — сыронизировала я.

— У-у! — загоготал Костик. — Ну, ты сказанешь! «Благородно его утопило»… А может, и так. По крайней мере, выяснять, оно это или кто другой, я не собираюсь. Меньше знаешь — крепче спишь. Тебя это, кстати, тоже касается.

— Я скорее лишусь сна, — холодно парировала я, — если не буду знать, кто из окружающих меня людей — убийца.

— Ну, — пожал плечами мой собеседник, — тебе у нас работать недолго. Потерпишь. А хочешь, я тебе заплачу, а на работу ходить не станешь.

— Не хочу.

— Впрочем, в связи со смертью Ленчика дел у программистов будет теперь навалом. Ладно, проехали. Ну, предположим, спихнул Ленчика Юрка. Ты что, хочешь сдать его мусорам?

— Почему именно Юрка? — мрачно поинтересовалась я.

— А кто? Ты что, не видала, как он завелся? Если и вправду кто помог, так только он. И я, как мужик, его понимаю. Ленька меры не знал. Леньку тоже можно понять, но и Юрика жаль.

Я смотрела в темные хитрые глаза, и язык не поворачивался спросить:

— А разве его убил не ты? И не пришел ли ты сюда, чтобы отправить вслед за ним меня?

— Так что? — настойчиво повторил Костик. — Сдаешь Юрика или нет?

— Разумеется, нет, — вздохнула я. — Тем более, это, может, и не он.

— Ну, и ладушки. Вот если б ты что-нибудь видела… — он выжидающе помолчал, сердце мое замерло, и я поспешила вставить:

— Нет, ничего.

— Ну, вот. Если б ты видела, тогда должны была бы сказать. А о догадках говорить не должна. Тем более, никто ничего не докажет. Доказать невозможно, понимаешь? Только пыль поднимешь и испортишь нам весь имидж. Коммерция — дело тонкое. Если о нас будут всякое болтать, никто не захочет иметь с нами дел. Люди этого не любят. Так лады? Обещаешь?

Я пожала плечами:

— Я обещаю не говорить милиции об этой смерти того, чего не знаю достоверно. И постараюсь не навредить.