Читать книгу "Львица - Кэтрин Скоулс"

Этой ночью львица не пошла, как обычно, на охоту, потому что на сегодняшний день она уже поймала свою жертву. На закате ей удалось застать врасплох газель возле источника. Когда львица припала телом к земле и начала неслышно подкрадываться к своей жертве, Энджел вместе с львятами стояла далеко в стороне. Газель едва успела поднять голову, как львица прыгнула на нее сверху. Энджел видела, как она сдирает с нее шкуру, начиная с нежной внутренней части задних ног. Выпотрошив внутренности, львица остановилась, чтобы закопать в песок несъедобные части кишечника. Скорее всего, она это сделала, чтобы не привлекать более мелких животных, питающихся падалью. Точно так же поступают люди в деревнях и на временных стоянках. Когда львица принялась грызть мясо, Энджел и детеныши пристроились рядом с ней. Львята еще толком не умели есть мясо, но последовали примеру матери, облизывая кровавую плоть своими шершавыми языками.

Достав перочинный нож из небольшой сумочки на поясе, Энджел открыла лезвие и аккуратно, избегая покрытой волосами шкуры, отрезала кусочек темно-красного мяса возле белой кости на задней ноге газели. Очистив мясо от прилипших волосинок, она поднесла его ко рту, и вдруг в ее памяти прозвучали слова Лауры:

— Не ешь сырое мясо в деревне. Иначе у тебя заведутся ленточные черви. Ты же помнишь те противные таблетки, которые тебе пришлось пить?

Сейчас, сидя на входе в пещеру, Энджел гневно отбросила в сторону все эти воспоминания. К чему ей советы Лауры теперь, если ее нет рядом? Если она оставила свою дочь на произвол судьбы?

Энджел прислонилась к прохладному камню. Кончиком языка она нащупала свой шатающийся передний зуб, который мог выпасть в любой момент. Вспомнилось предупреждение Лауры о том, что его можно ненароком проглотить, а вслед за этим на память пришел рассказ о зубной фее. С новой вспышкой гнева Энджел схватила пальцами зуб и резко выдернула его. Почувствовав острую короткую боль и солоноватый привкус крови, девочка швырнула его в дальний угол пещеры.

Закрыв глаза, она прижала пальцы к векам. Все, что ей сейчас хотелось, — это свернуться калачиком рядом со всеми остальными и заснуть. Но, в отличие от изнуренного тела, ее сознание не желало отдыхать, а в голове все время крутились разные мысли. Девочка беспокоилась о том, сможет ли она завтра утром идти вместе со всеми и не отстать от них. Знать бы, куда их так целенаправленно ведет львица. Такое ощущение, будто они убегают от чего-то. Может быть, она чувствует, что их выслеживают браконьеры. Но Энджел нигде не видела следов человека: ни потухших кострищ, ни отпечатков ног, ни странных звуков. Подошвы ее ног были изранены. Глубокий порез на большом пальце никак не хотел заживать, несмотря на то что львица все время вылизывала его. Ей было плохо от жары, и, сколько бы Энджел ни пила воды, она все время испытывала жажду. Львята тоже были измучены постоянными переходами. Каждый день, примерно к трем часам дня, Мдого начинал поскуливать и ластиться к ней, вынуждая Энджел взять его на руки.

Но была еще одна мысль, которая не оставляла Энджел в покое. С каждым шагом она все дальше и дальше удалялась от Мамы Киту и Мататы. В ее воображении то и дело возникали картины того, как они, потерянные, бродят по пустыне или — что еще хуже — как их нашли какие-то чужие люди. Не все хорошо обращаются с верблюдами. На рынках Энджел видела верблюдов, покрытых шрамами от постоянного битья, сгибающихся под непомерными тяжестями. Некоторых животных морили голодом, отчего под их шкурой были видны ребра. Когда Энджел думала о том, что ее верблюдов может постигнуть такая же участь, она была готова сию секунду сбежать от львицы и повернуть назад, по направлению к Горе Бога. Однако она знала, что если поступит таким образом, то просто умрет в пустыне от голода.

Энджел подтянула колени к груди и обхватила их руками. Она убеждала себя, что сейчас следует пойти и лечь спать рядом с львицей. Там тепло и уютно. Каждое утро, открыв глаза, Мдого начинал по-детски лизать ее руку. Но Энджел этого было мало. Ей хотелось с кем-то поговорить. Как будто все эти невысказанные слова накапливались внутри нее, образуя большой тяжелый ком. Энджел, конечно же, разговаривала с львятами, а иногда и с львицей, но при этом чувствовала, что они понимают лишь немногие вещи. В свою очередь, она вслушивалась в то, как они общаются между собой, и подмечала различные звуки, запоминая, каким образом они сочетаются с определенными действиями. Однако Энджел не покидало ощущение, что она находится в чужой стране и пытается понять незнакомый язык. Иногда ей это удавалось, но чаще она попадала впросак. Энджел видела, что своим незнанием их языка она порой даже обижает львицу или сеет ссору между львятами.

Она устала и страдала от одиночества.

Энджел опустила голову на колени и закрыла глаза, чувствуя себя слабой и опустошенной, как шелуха, счищенная с зерен. Она не такая сильная, как Зури. Она просто маленькая девочка с белой кожей. Ей не хватает ни мужества, ни физической силы продолжать этот путь. Энджел почувствовала, как слезы подкатывают к горлу и становится трудно дышать.

— Энджел.

Услышав знакомый голос, девочка моментально открыла глаза. Вскинув голову, она прислушалась к звукам ночи. Наверное, ей почудилось. Но затем она услышала его снова — на этот раз мягче и тише — почти легкое дыхание.

— Энджел…

Львица за ее спиной пошевелилась. Повернувшись, Энджел увидела, что та подняла свою рыжевато-коричневую голову и широко открыла глаза.

«Ты тоже это слышала, — подумала Энджел. — Ты слышала, как Лаура зовет меня по имени».

Львица тем временем вскочила, и львята попадали друг на друга, но при этом не проснулись. Застыв на месте, Энджел не сводила глаз с пустыни. Львица побрела мимо нее и вышла на залитую лунным светом равнину. Девочка последовала за ней и пригнулась, когда проходила сквозь низкий лаз в пещеру. Выйдя наружу, Энджел огляделась вокруг и в отчаянии закричала:

— Мама! — В тишине ночи ее голос звучал громко и резко, а сердце готово было выскочить из груди.

Львица стояла не шевелясь и только размахивала из стороны в сторону хвостом. Ее взгляд был прикован к чему-то посреди пустынной равнины. Но там не было решительным счетом ничего — и никого. Придвинувшись ближе к львице, Энджел наклонилась и посмотрела в ту же сторону, что и она. Впереди виднелся небольшой камень, а рядом с ним какая-то сломанная ветка и целый куст пустынных роз с цветами на голых безлистых стеблях.

По спине Энджел пробежал холодок. Прижавшись плотнее к телу львицы, она почувствовала, как напряглись мускулы животного. Как от огня веет теплом, так от львицы веяло скованным напряжением, готовым взорваться в любую минуту.

Энджел прислушивалась, пытаясь усилием воли воскресить голос, который она только что услышала. Но до нее доносились только учащенное дыхание львицы и стук ее собственного сердца, отдававшегося в ушах.

Львица глухо зарычала — Энджел уже знала, что это был вопрошающий звук, — а через некоторое время издала высокий приятный зов. Она топталась на месте, как будто желая приблизиться к тому, что сейчас предстало перед ее взглядом, но вместе с тем понимая, что ей нужно держаться в стороне. Глядя на львицу, на ее движения и напряженный взгляд, Энджел вспомнилась одна история из ее жизни. В деревне Валайты они с Лаурой как-то раз увидели святого человека. Он сидел напротив своей хижины и разговаривал с каким-то невидимым собеседником.