Читать книгу "Другая история войн. От палок до бомбард - Дмитрий Калюжный"

Методы разрешения противоречий

Мы показали выше, что противоречия в традиционной версии мировой истории специалисты видели всегда. И несмотря на это, скалигеровская постройка в целом устояла. Какие же методы используют историки, чтобы спасти свой предмет, хотя въедливые «альтернативщики» вроде нас то и дело вываливают на них факты, доказывающие наличие противоречий, и требуют ответа?…

Если противоречие не носит «системного» характера, а касается частностей, к тому же незначительных, историки согласны мириться с ними или признать один из вариантов после рассмотрения обоих.

Вот типичный пример подобного примирения.

Датировка сказания черноризца Храбра «О письменах» вызвала полемику, основанную на различии между александрийской (5500) и византийской (5508) эрами. Различие было связано не только с тем, что по-разному датировалось рождение Христа, если отсчитывать от Сотворения мира, но и в каждом из этих случаев по-разному определялся сам год Рождества. По расчетам александрийцев Иисус родился в 9 году н. э., а потому разница в эрах составляла уже не 8, а 16 лет.

«Доказать это расхождение можно лишь располагая достаточным количеством годовых дат с одновременным обозначением индиктов. Между тем таких материалов византийские исторические труды не дают, и поэтому, например, В. Грюмель признает невозможность определить, в соответствии с какой эрой ведутся хронологические расчеты в трудах Продолжателя Феофана, псевдо-Симеона и Георгия Амартола» (Сказания о начале славянской письменности, М., 1981, с. 189.).

В этом случае историки предпочли хотя бы согласиться с тем, что разные толкования возможны. В других случаях они могут использовать метод осуждения. Вот пример из нашего недавнего прошлого:

«Большинство буржуазных ученых считают термины «древний мир», «средние века» и «новое время» лишенными всякого определенного содержания… В этом бессилии установить самые основные понятия исторической науки сказывается как присущее буржуазной историографии отсутствие подлинно научной методологии, так и глубочайшее разложение, которое переживает в настоящее время вся буржуазная наука» (История Средних веков, под ред. С. Д. Сказкина, т.1, М., 1952, с. 7.).

Справедливости ради надо сказать, что подобные оценки, характерные в основном для идеологизированных периодов истории, смягчаются время от времени, в зависимости от политической ситуации. Но потом опять обостряются.

«Замалчивание является излюбленным приемом науки в ее борьбе с еретиками, с беспокойными, с искателями научной истины (за пределами научных догм), – пишет германский ученый Евгений Габович. – Это орудие особенно действенно благодаря тотальной цензуре со стороны научного истеблишмента (касты жрецов от науки) во всех формах изданий и средств массовой информации: от газет и телевизионных передач до книг и «научных» журналов. За редчайшими исключениями, везде критикам научных догм уготовлены головомойки, ругать и – для упорствующих – неукоснительный «от ворот поворот».

Граничащий с догматизмом «научный» консерватизм начинается с тотального промывания мозгов с детского возраста. Детям сообщаются «истины», «научные» по форме и мозгопромывочные по содержанию. Детей учат верить новому божеству современного человечества «науке» всегда и во всем. Верить авторитетам (профессорам, академикам) и не сомневаться во всемогуществе «науки».

И никто не учит детей, а потом и юношество сомнениям, скептическому отношению по отношению к «научным» догмам, уважению к скептическим, критическим, еретическим голосам и аргументам. Причем историческая «наука» превосходит в этом вопросе все другие: ни в одной из них, даже в теологии, элемент веры не играет столь важной и столь контрпродуктивной роли, как в истории».

Перейдем же и к серьезным методам противодействия тем, кто требует пересмотра хронологии.

Если источник противоречит традиционной истории или не совпадает с мнением авторитетов, он автоматически выводится из научного оборота. Так произошло с работой Мауро Орбини. Так происходит со многими другими источниками.

Этот метод особенно заметен в отношении историков к апокрифам. Цитирование апокрифических документов считается научно недобросовестным, поскольку церковью они зачислены в индекс запрещенных книг. Подчинение «науки» давлению церкви – новое явление, не характерное даже для XIX века, но теперь это, к сожалению, типично. И вот апокрифы автоматически выводятся из научного оборота. Впрочем, понятно, почему жрецы истории идут на это. Ведь иначе им пришлось бы объяснять такие удивительные тексты, как, например, последнее пророчество Даниила. Оно содержит упоминание средневековых татар, русов, измаильтян, Антихриста.

Еще один метод: приписывание людям Средневековья принципиально ахронического сознания. Дескать, не могли они адекватно понимать протяженность времени, путались, определяя, насколько «давно» происходили давние события. Итак, если имеются (а они имеются во множестве) неугодные историкам средневековые сообщения, то достаточно заявить, что сознание людей было ахроничным, что они не чувствовали времени и плохо понимали, что говорят. Неправильно, де, чувствовали собственную эпоху и описывали ее в полном противоречии с традиционной версией истории, откуда и взялись многочисленные анахронизмы средневековых авторов. Им ничего не стоило приписать Юлию Цезарю сочинение привилегий Императорскому дому Габсбургов:

«Петрарка, основываясь на целом ряде филологических и психологических наблюдений, утверждал, что привилегии, данные Цезарем и Нероном австрийскому герцогскому дому, подложны» (Д. Н. Егоров[9]). Казалось бы, тут и доказывать ничего не было нужно, ибо в традиционной версии между Цезарем и Габсбургами больше тысячи лет. Но Петрарке (1304–1374) традиционная история не была известна, и он, как и авторы подлога, ничего странного в такой истории не видел.

А может, люди как раз чувствовали время правильно, и лишь когда их «чувства» были поверены гармонией сфер и математикой, и произошла ахронизация?… Так, Фрэнсис Бэкон (1561–1626) сообщает о написанной им истории Генриха VII (1455–1509): «Я не льстил ему, а вдохнул в него жизнь настолько хорошо, как сумел, отстоя столь далеко от него и лишенный лучшего света» (М. А. Барг. Шекспир и история. М., 1976, с. 32). От смерти Генриха до рождения Бэкона прошло 52 года. Но чувство времени, высказанное философом на бумаге, автоматически относит короля в глубокую древность.

Уровень средневековой науки был слишком низок, чтобы правильно описывать собственную историю, – говорят современные ученые. Только достижения науки XX века позволили достоверно оценить древнюю историю человечества. И этот тезис в принципе не может вызывать возражений, кроме одного – нельзя на его основании отвергать большинство старинных источников, ссылаясь на невежество авторов. Представления эпохи они отражают абсолютно достоверно.