Читать книгу "«Третья сила» - Иван Дорба"

Часовой у ворот проверил документы, и вскоре Олега обрадованно встречал высокий подтянутый Роман Редлих — начальник политического отдела бригады.

— Приятно познакомиться! — шагая по территории гарнизона, чеканил чопорный, педантичный Редлих. — А это наши помощники, — кивнул он в сторону привязанных у забора больших овчарок. — Ловим партизан. — И самодовольно усмехнулся.

Следуя за ним, Олег с первых же минут почувствовал, что в гарнизоне-лагере царит дух пресмыкания перед немецкими порядками. Опекуном «партии» был находящийся в Смоленске полковник СС Шперлинг, а непосредственным наблюдателем за действиями здешнего «русского фюрера» Каминского — Роман Редлих — агент гестапо. Олег знал, что партизаны сильно досаждают немцам, что в ночь с 7 на 8 января опергруппа из партизанского отряда Сабурова по разработанному лейтенантом Енюковым плану атаковала фашистский гарнизон в Локоте, уничтожила пятьдесят фашистов, в том числе был смертельно ранен Воскобойник. В ночь на 2 февраля боевая группа шести партизанских отрядов разгромила гарнизон в Трубчевске. После смерти Воскобойника «партию» и бригаду возглавил Каминский, который по случайности оказался в схватке лишь легко ранен.

И вот теперь, устроив Олега в отдельном номере гостиницы, Редлих повел его по вытоптанной на снегу тропинке к зданию, где находилась «ставка фюрера» Каминского. Было дико сознавать, что марширующие на плацу солдаты — русские люди, что они готовятся к операциям против русских, украинцев, белорусов, сражающихся насмерть с фашистами…

У крыльца часовые козырнули Редлиху и Олегу.

В кабинете, куда они вошли, за огромным столом восседал грузный мрачный «фюрер». Олег знал, что Каминскому сорок два года. На ковре у его ног лежал огромный дог. Он поднял настороженно голову, но, узнав своего, тут же успокоился. «Все, как у большого немецкого чина!» — отметил Чегодов.

— «Солидарист» Олег Чегодов, — отчеканил Редлих. — В сороковом году переброшен в Совдепию с заданием наладить в Кишиневе подпольную типографию. Был схвачен органами НКВД, бежал. Типографские станки в начале января направлены к нам через Смоленск в Локоть. Те самые, которые потом во время налета уничтожили партизаны.

Каминский неторопливо поднялся. Вскочил, сердито рыкнув, и дог, готовый, казалось, броситься по первому знаку хозяина на чужого. Плотный, с дисгармоничными чертами лица, в зеленовато-серой немецкой форме, с двумя немецкими орденами на груди, со знаком РОНА на рукаве, Каминский недоверчиво сверлил гостя своими почти круглыми глазами-буравчиками; огромный бесформенный нос, щелевидный рот, синяки под глазами, углообразный подбородок выражали нечто неясное, аномальное. Показав редкие желтые зубы, он по-военному поклонился и протянул Олегу холодную потную руку.

«Как у лягушки, — отметил Олег. — И глаза змеиные!»

Каминскому нравилось, когда мужчины смотрели на него с опасливой неприязнью, а женщины — со страхом. «Главное, фраппировать человека, сорвать с него маску и заглянуть в нутро!» Однако он ничего не прочел на лице Чегодова: «Сильный или натренированный!»

Не двигаться, спокойно глядеть на собеседника, не смеяться, когда смешно, не моргать глазами, нанести внезапный удар или отразить его — искусство, требующее долгого и постоянного упражнения, и всему этому когда-то учил Олега Хованский. О хладнокровии и выдержке напоминал и капитан Боярский-Сергеев.

Олег спокойно, даже с каким-то безразличием, разглядывал сейчас Каминского.

— Я привез вам письма от Виктора Михайловича Байдалакова и Георгия Сергеевича Околова, а также записку от господина группенфюрера Наумана.

Каминский жестом пригласил сесть, сам опустился в кресло, зашелестел конвертами.

— Они не запечатаны, и я знаю их содержание, — предупредил Чегодов и тут же одернул себя: «Спокойно, мальчик».

Прочитав и отложив письмо Байдалакова, хозяин кабинета проворчал:

— Господа, человек, пишущий зелеными или красными чернилами, хочет выделиться среди прочих мира сего. — Судорога язвительности искривила его губы. — Виктор Михайлович предпочитает зеленые чернила, а я — красные. Будущим диктатором России будет тот, у кого сила! Не так ли, господин Чегодов?

— Будущим правителем Российского государства станет тот, кто, опираясь на собственную идеологию, скажем, «солидаризм», поведет за собой массы. Соберет вокруг себя грамотных последователей, умеющих решать теоретические вопросы.

— Болтовня! — грубо оборвал Каминский. — Я — практик. Наш колхозник или рабочий смотрит на вещи практически. Я реорганизую городское и сельское управление! Немцам там делать нечего! — Каминский выкрикнул все это и невольно покосился на Редлиха. — Я сброшу ярмо немецкой цензуры с местных газет, журналов, брошюр, листовок! Мы привлечем интеллигенцию, священнослужителей»! Тут уж, надеюсь, вы, «солидаристы», мне поможете?

Редлих холодно склонил голову перед местным фюрером:

— Мы готовим диверсионные, разведывательные, террористические группы для засылки в тыл Красной армии и к партизанам. Отлично работают наши энтээсовцы Жеделягин, Гацкевич…

— Гацкевич здесь? — спокойно спросил Чегодов.

— Здесь! Вы его знаете? — повернулся к Олегу Редлих.

— Он до войны был моим связным с польским отделом НТС.

— А-а-а! Все понятно! Дело в том, что Олег Дмитриевич в ту пору ведал контрразведкой при исполбюро НТСНП.

— Гацкевич подчиняется Масленникову, — сердито бросил Каминский; хлопнув ладонью по столу, вскрыл письмо Околова. Читал он медленно, словно искал в тексте тайный смысл. В тягостной тишине он изучал короткую записку генерала СС Наумана. Потом спрятал в ящик стола, молча подошел к окну, повернулся к сидящим, сложив на груди руки, набрал в легкие воздух и выкрикнул, повышая до истерических нот голос, который, казалось, отдавался во всех уголках большого кабинета:

— Командовать русской освободительной народной армией буду я! Я возглавляю партию всея России! Я…

Олег невозмутимо ждал.

— Немцы предложили, кажется, Деникину возглавить русское движение, но тот отказался. Национал-социалистская трудовая партия России создана, по-моему, в декабре… — напомнил почтительно Редлих.

— Плевать мне на Деникина! Генерал еще до войны, выступая в Праге, разглагольствовал, что Красная армия не побежит от немцев. Ха-ха! Жалкий пророк! — Каминский загрохотал деревянным смехом. — А сейчас, после приезда адмирала Канариса и отзыва в Берлин полковника Шперлинга, нашего партийного опекуна, на Брянщину направлены члены союза, созданного еще в двадцать втором — двадцать четвертом годах генералом Врангелем. Вот и вы, Роман Николаевич, прибыли от Байдалакова, зачем? — И Каминский нахально уставился на Редлиха, и его глаза стали еще круглей.

— Пятый отдел РОВСа в Германии возглавляет фон Лампе, я встречался с ним в Берлине, а прибывшие сюда граф Смыслов и полковник Сахаров, думается, помогут нам умиротворить местное население, — спокойно объяснил Редлих.