Читать книгу "Идеальная копия: второе творение - Андреас Эшбах"

– Я комиссар Нольтинг. Мы проверили информацию о вашем брате. Все верно.

Вольфганг слабо кивнул.

– Тогда перейдем к генетическому анализу, я так полагаю?

– Если ты готов, – сказал мужчина в кожаной куртке.

– Да, – сказал Вольфганг.

Отец свирепо посмотрел на него:

– Это еще будет иметь последствия.

– Да, – ответил Вольфганг, – я тоже так считаю.

На пути к полицейской машине, которая должна была доставить их к институту, Свеня прошептала ему:

– Если сейчас выяснится, что ты все-таки не клон, тебе придется долго извиняться перед своими родителями.

Вольфганг ненадолго задумался, а потом сказал:

– Нет. Моим родителям придется извиняться передо мной. Скрывать, что у меня был брат! Это настоящая подстава!

На него волной нахлынули воспоминания, которые, как ему казалось, он давно уже оставил в прошлом. Как часто его посещало чувство, что что-то не в порядке? Когда он был маленьким, он был убежден, что в доме живет еще кто-то невидимый, кто сожрет его, если он станет его искать или спрашивать о нем. А этот сон, который снился ему много лет подряд: в нем всегда оказывалось, что его вещи ему не принадлежали и он должен отдать их кому-то, не имеющему лица.

Глубоко внутри он все это время знал правду.

Они прошли к микроавтобусу с тремя рядами кресел. Вольфганг и Свеня сели сзади, родители спереди, каждого из них сопровождал полицейский. Долгая поездка по берлинским деловым районам проходила в соответствующей моменту тишине. Комиссар Нольтинг сидел спереди, рядом с водителем, держал на коленях карманный компьютер и работал с какими-то файлами или письмами.

Вольфганг внимательно смотрел на свою мать. Она глядела прямо перед собой, белая как простыня. Казалось, она почти не дышала.

Они ехали медленно, от одной пробки к другой, мимо строительных работ и ненадолго задерживающих их светофоров. Пассажиры одного автобуса смотрели на них с особым любопытством, две женщины, казалось, узнали Вольфганга, они показывали на него и оживленно беседовали. Он отвернулся и погрузился в созерцание фасадов старинных домов.

– Зачем вам вообще нужна мигалка на крыше? – ядовито поинтересовался отец.

– На крайний случай, – не поднимая глаз, ответил комиссар Нольтинг.

Они ехали в наступающих сумерках. Когда они наконец прибыли к институту биотехнологий, было уже темно, работало уличное освещение и на парковке и рядом с домами горели фонари.

– Здесь совсем ничего не изменилось, – неожиданно заметил отец Вольфганга и приник к окну, изучая уличный пейзаж. – Все выглядит так же, как двадцать лет назад.

Казалось, он даже забыл, с какой целью они здесь оказались, просто оглядывался вокруг с искренним любопытством и покачивал головой.

– Ты только посмотри, Юлия. Все как тогда, как будто мы перенеслись во времени. Даже граффити на сарае с велосипедами остались те же, разве что чуть пообросли плющом.

Как ни странно, он обернулся к Вольфгангу, показал ему рукой на одноэтажную пристройку рядом с высоким главным зданием института, покрытым тонкими металлическими пластами, и сказал таким тоном, как будто все это был только развлекательный семейный выезд:

– Там находится звериный заповедник. Все звери, начиная с лабораторных мышей и заканчивая человекообразными обезьянами. Чистый зоопарк. А видишь там, наверху, на пятом этаже, два маленьких окошка, в которых горит свет? Левое из них было тогда моим кабинетом. Или…? – Он еще раз сосчитал темные окна и подтверждающе кивнул. – Да, точно. Тесная каморка, которую мне еще приходилось с кем-нибудь делить. Изолятор научного познания, так мы ее называли. А видишь пристройку с другой стороны? С переходом на втором этаже? Там находятся морозильные камеры, в которых хранится все. Сперматозоиды, яйцеклетки, образцы тканей, бесчисленное количество эмбрионов, просто все.

За невысоким зданием без окон виднелась маленькая подъездная дорожка, ведущая к площадке, на которой как раз стоял небольшой грузовичок. Двое мужчин в униформе выгружали из него мерцающий серебристый контейнер, вокруг которого в свете желтых фонарей клубилось что-то вроде тумана.

– Жидкий азот, – пояснил отец, – минус двести десять градусов по Цельсию. Он требуется здесь в чрезвычайно больших количествах.

Вольфгангу стало не по себе от неожиданной разговорчивости отца. Он растерянно смотрел туда, куда тот ему указывал, но на самом деле ему было абсолютно до лампочки, что, где и когда здесь находилось и изменилось ли что-нибудь за последние двадцать лет. Вместо этого он следил за своим отцом, исподтишка наблюдал за ним и удивлялся тому, как искренне тот радовался доставке какого-то жидкого азота.

Немного пропетляв, их микроавтобус остановился на уже опустевшей парковке перед главным зданием, где его уже поджидали две полицейские машины. Когда они вышли, стало ясно, что клетки со зверями все еще находились в здании, о котором говорил отец, – визг и галдеж, доносившийся с той стороны, трудно было с чем-нибудь спутать.

– Время кормежки, – объяснил отец со всезнающей улыбкой.

Раскрылись раздвижные двери, над которыми горела красная лампочка, такие огромные, что в них спокойно прошел бы слон, но оттуда вышел только один мужчина, несущий в руках два деревянных ведра. Это несоответствие производило странное впечатление. Изнутри запахло навозом.

У входа в главное здание, рядом с большой стеклянной вертящейся дверью, их уже поджидало шесть полицейских.

– Все готово? – хотел знать комиссар. – Наш пристав уже прибыл? Это такой юрист, который должен пронаблюдать за взятием образцов клеток, – объяснил он Вольфгангу, старавшемуся держаться рядом с ним, подальше от своих родителей, которые шли под конвоем двух полицейских. – Чтобы потом вся процедура имела доказательную силу в суде.

В ответ ему закивали.

– Уже десять минут, как здесь, – был ответ, – поднялся в лабораторию.

Один из поджидающих их чиновников, похожий на моржа мужчина с пышными усами и необыкновенно толстыми пальцами, подошел к комиссару и вполголоса сказал:

– Там наверху ждет человек из прессы. Говорит, что его сюда вызвали.

– Черт возьми, они слышат даже, как трава растет, – прошипел Нольтинг. – Ничего об этом не знаю.

– Не вопрос, мы можем сейчас отослать его. – Толстые пальцы потянулись к рации. – Я специально оставил рядом с ним одного из наших людей.

Вольфганг потянул комиссара за рукав засаленной куртки.

– Простите, но все в порядке. Это я. То есть я хочу сказать, что это я его позвал.

– Подождите, – сказал Нольтинг полицейскому и неодобрительно посмотрел на Вольфганга, – можно узнать, зачем вам это понадобилось?

Вольфганг кивнул: