Читать книгу "Журналист для Брежнева или смертельные игры - Эдуард Тополь"

Задержав Синицына, Пшеничный позвонил мне, и теперь свидетель Синицын – высокий пожилой блондин с бидоном пива – сидел передо мной и Светловым в линейном отделе милиции.

– Вы уверены, что был именно Виктор Акеев? Как вы его узнали? – спросил я, когда Синицын в моем присутствии повторил свой рассказ.

– Но, уважаемый, я же рисовальщик! – сказал Синицын. – Этот Акеев четыре года назад – до того, как стать чемпионом, – целый семестр позировал моим студентам. Я не только его лицо, я каждую его мышцу сто раз рисовал. А впрочем… Ну, как вам сказать? Тогда я был в этом уверен. Хотя он и был в темных очках и кепке, мне показалось, что это он. Но шут его знает…

– Подождите, Лев Павлович! – встрепенулся Пшеничный, до этого момента гордившийся Синицыным как своей находкой. – Вы же тогда не сомневались, что это был Агеев?

– Нет, я и сейчас не сомневаюсь, но…

– Но что?

– Но все-таки странно, конечно: чемпион-санитар…

Мы отпускаем свидетеля, я забираю у Пшеничного справку на бригадира проводников Долго-Сабурова, которую он получил в отделе кадров управления Курской железной дороги, и отправляю своего настырного помощника спать. Двадцатичасовой рабочий день просто валит с ног, хотя он не признается в этом и просит нагрузить его каким-нибудь новым заданием. Но я просто приказываю ему ехать домой. Он живет в пригороде, в Мытищах, и собирается ехать домой электричкой, и я представляю, каково ему сейчас тащиться в переполненном поезде, и командирую своего Сережу отвезти его домой.

Между тем Светлов уже названивает в ЦАБ – Центральное адресное бюро, – чтобы выяснить домашний адрес Агеева, и через минуту меняется в лице:

– Что значит «находится в заключении»?

Потом он слушает, что там ему отвечают, кладет трубку и говорит мне:

– Этот Акеев год назад выписан из Москвы в связи с осуждением и направлением в места заключения.

Вот тебе и рисовальщик! Похоже, что двадцатичасовая работа Пшеничного в минуту летит прахом, хорошо еще, что он уже уехал спать. Да я и сам не хочу в это поверить, звоню в первый отдел МВД СССР и получаю точную справку:

«Акеев Виктор Михайлович, 1942 года рождения, последнее место работы – тренер секции бокса детской спортивной школы Ленинского района, проживающий Ленинский проспект 70/11, квартира 156, осужден Ленинским райнарсудом г. Москвы 24 января 1978 года по статьям 191-1 часть 2 и 206 часть 2 УК РСФСР к трем годам лишения свободы и отбывает наказание в колонии усиленного режима УУ-121 в городе Котласе Архангельской области».

Итак, старый рисовальщик обознался, не может этот боксер одновременно сидеть в котласском лагере усиленного режима и разгуливать по Москве в одежде санитара. А побег из лагеря наверняка был бы отмечен в первом спецотделе МВД.

Тем не менее, если считать не по потерям, а по прибылям, теперь мы знаем, что один из «санитаров» похож на бывшего чемпиона Акеева и это, конечно, поможет составить его портрет – фоторобот. Светлов с довольно кислым лицом принимает мое предложение пройтись с этим портретом по автобазам санитарных машин и больниц Москвы. Конечно, этого маловато для поиска – какая-то санитарная машина и некто, похожий на боксера Акеева, но что поделаешь, других данных у нас пока нет.

Без всякого вдохновения, скорее понуро, чем с надеждой, принимаемся изучать справку на гр. Долго-Сабурова, бригадира проводников бригады № 56 направления «Москва–Средняя Азия», выданную отделом кадров Курской железной дороги. И в графе его дежурства неожиданно натыкаемся на любопытную деталь: «Поезд номер 37 „Москва–Ташкент“, 26 мая в сопровождении бригады № 56 отправился в очередной рейс из Москвы в 5.05 утра». Переглянувшись, берем у начальника линейного отдела расписание поездов и убеждаемся: поезд № 37 проходит через платформу «Москворечье» в 5.30 утра. А в шесть пятнадцать железнодорожник-обходчик нашел возле платформы труп Рыбакова!

Светлов даже присвистнул – вот так раз! Больше того, из этого же графика работы бригада Долго-Сабурова уясняем, что 24 мая, в день нападения на Белкина и Рыбакова на Курском вокзале, Долго-Сабуров в рейсе не был, отдыхал в Москве между поездами. Это заставило нас со Светловым еще раз переглянуться – мы теперь почти не разговаривали, только обменивались взглядами. Правда, в день смерти старухи-тетки племянник, судя по справке, находился далеко от Москвы, подъезжал к Актюбинску, и это несколько охладило наше воображение.

– Вот что… – сказал, прищурясь, Светлов уже в отделе кадров Управления Курской дороги, где мы листали личное дело этого Долго-Сабурова. – Вот что… Он холост, живет один, приезжает только послезавтра из Ташкента. Я бы пощупал его квартиру.

Мы оба понимали, что законных оснований для обыска нет, а все, чем виноват Долго-Сабуров, – это то, что он племянник умершей старухи и что поезд проходил через платформу «Москворечье» в ночь на 26 мая. Ну и что, скажет надзирающий прокурор и отложит, не подписав, ордер на обыск.

17.30 и позже

В 17.30 мы со Светловым уже на Смоленской-Сенной, в доме, где на первом этаже размещается кинотеатр «Стрела», а на восьмом этаже в двухкомнатной квартире, оставшейся ему от умерших родителей, проживает Герман Долго-Сабуров. Взяв понятыми сотрудников кинотеатра – администратора и билетершу, которым все равно нечего делать во время сеанса, – я и Светлов отжимаем замок на двери долго-сабуровской квартиры. Уже первый взгляд на нее говорит, что бригадир проводников живет не по средствам: тут и западная радиоаппаратура, и цветной телевизор, и спальный гарнитур «Ганка». Холостяцкий беспорядок – несколько западных журналов с голыми девками лежит на диване и журнальном столике, и вообще по всему чувствуется, что этот Долго-Сабуров не теряет времени зря в перерывах между рейсами. В ванной, в шкафчике, пачки индийских и немецких презервативов с так называемыми «усиками» и без и чей-то узенький лифчик, на кухне снова порножурналы и колоды карт с порнушкой на лицевой стороне, а в баре и в холодильнике – армянский коньяк, шотландские виски, рижский бальзам и экспортная водка – то есть набор на все вкусы. Кроме того, в холодильнике рыбец, початая банка с икрой и внушительное, килограмма на три березовое ведро с сотами меда. Короче, этот парень умеет вкусно пожить и живет явно не на свои 160 бригадных. Впрочем, кто из проводников живет на зарплату? Все проводники так или иначе спекулируют, это знает и ребенок, в эпоху тотального дефицита на территории такой огромной страны проводники давно стали кем-то вроде снабженцев, и, как теперь мы видим на примере Долго-Сабурова, очень неплохо зарабатывают.

Но даже самый тщательный осмотр квартиры не дал желаемых результатов – никаких тайников с бриллиантами, никакой валюты и вообще ничего экстраординарного, кроме, разве, этих порножурналов, самиздатовской копии «Москва – Петушки» и «100 уроков секса».

Через час под вздохи нетерпеливых понятых заканчиваем этот бездарный обыск, составляем по всей форме протокол, заставляем понятых подписаться под ним и, несолоно хлебавши, выбираемся на улицу.