Читать книгу "Эдгар Аллан По. Стихотворения - Эдгар Аллан По"

Половина сада на ее шаре метнулась,

Развернувшись как свиток пред моим взором —

Необитаемые города пустыни также!

Янтэ, красота столпилась предо мною тогда,

И почти я возжелал быть снова одним из людей».

«Мой Анджело! зачем же быть одним из них?

Более яркое жилище здесь для тебя —

И зеленее поля, чем в том мире вверху,

И чары женщины — и страстная любовь».

«Но слушай! Янтэ! Когда воздуха такого нежного

Не стало мне, и мой крылатый дух мчался ввысь,

Быть может, мозг мой закружился — но мир,

Покинутый едва, был в хаос ввергнут,

Ринулся от устоя своего, на ветрах разъятый,

И пламя покатил вкось через огненное Небо.

Показалось мне, нежность моя, что тогда перестал я парить,

И я упал — не быстро как поднимался раньше,

Но вниз, трепетным движеньем

Чрез свет воспламененных лучей, к этой золотой звезде!

Не длителен размер был моих часов падучих,

Ибо ближайшей из всех звезд к нам была твоя —

Страшная звезда! что пришла, в ночь ликованья,

Как красный Дэдалион на смятенную Землю».

«Мы прибыли — и на твою Землю — но не нам

Дано веление владычицы нашей оспаривать: —

Мы прибыли, любовь моя; вокруг, ввыси, внизу,

Веселые светляки ночи, мы проходим и уходим,

И ничего не спрашиваем — разве что встретим

ангельский привет,

Который нам она дарует, как даровано ее Богом —

Но, Анджело, никогда седое Время не развертывало

Зачарованного крыла своего над более красивым миром!

Дымен был малый диск ее, и лишь ангельские глаза

Одни могли видеть призрак в небесах,

Когда впервые Аль-Аарааф познал, что путь его лежит

Стремглав, туда, над звездным морем,

Но когда слава его вознеслась на небо,

Как пламенная грудь Красоты под очами возлюбленного,

Мы приостановились пред наследием людей,

И твоя звезда затрепетала — как тогда Красота!»

Так в беседе, влюбленные провожали

Ночь, что убывала и убывала и не приводила дня.

Пали они: — ибо Небеса надежды не даруют тем,

Кто не слушает биение своих сердец.

НАПЕВ Юношеское стихотворение Эдгара По

Напев, с баюканьем дремотным,

С крылом лениво-беззаботным,

Средь трепета листов зеленых,

Что тени стелят на затонах,

Ты был мне пестрым попугаем —

Той птицею, что с детства знаем —

Тобой я азбуке учился,

С тобою в первом слове слился,

Когда лежал в лесистой дали,

Ребенок — чьи глаза уж знали.

А ныне Кондоры-года

Так мчатся бурею всегда,

Так потрясают Небесами,

Летя тревожными громами,

Что, замкнут в их жестокий круг,

Я позабыл, что есть досуг.

И если час спокойный реет,

И пухом душу мне овеет,

Минутку петь мне не дано,

Мне в рифмах быть возбранено.

Иль разве только, что огнями

Все сердце вспыхнет со струнами.

КОММЕНТАРИИ

Эдгар По считал заблуждением бытующее мнение, будто хорошую критическую статью о стихах может написать тот, кто сам не является поэтом. Напротив, полагал он, «чем менее поэтичен критик, тем менее справедлив его отзыв, и наоборот».[34]

Действительно, лучшее, на наш взгляд, определение самому Эдгару По дал в 1909 году, когда исполнилось 100 лет со дня его рождения, другой поэт, наш соотечественник Николай Гумилев, назвавший создателя «Ворона» «великим математиком чувства».[35]И вправду — мало у кого можно обнаружить столь тесное слияние «алгебры» и «гармонии», столь математически-изящные формы искусства слова, служащие выражению сокровенных движений мятущейся души.

В том же году в статье, написанной к юбилею Эдгара По, Бернард Шоу охарактеризовал его как «утонченнейшего из художников, истого литературного аристократа», как «самого подлинного, самого классического из современных писателей».[36]

Более чем на полвека раньше Шарль Бодлер, страстно увлеченный Эдгаром По и по сути открывший его творчество французскому читателю, отметил избранничество гениального американца, его ненасытную любовь к Прекрасному, которая «есть великий титул, то есть сумма всех титулов По». Бодлер также признавал: «Жизнь По, его нрав, манеры, внешний облик — все, что составляет его личность; представляется мне одновременно мрачным и блестящим (…). Герои По или вернее герой его — человек со сверхъестественными способностями, человек с расшатанными нервами, человек, пылкая и страждущая воля которого бросает вызов всем препятствиям; человек со взглядом острым, как меч, обращенным на предметы, значимость которых растет по мере того, как он на них смотрит. Это — сам По».[37]

Хотя первый русский перевод (с французского) произведения Э. По появился еще при жизни писателя (это произошло в 1847 году, когда в «Новой библиотеке для воспитания» был напечатан «Золотой жук»), и за ним последовал еще ряд разрозненных публикаций, фактически наиболее раннюю попытку основательно представить отечественной публике По-новеллиста предпринял журнал «Время», где в первом номере за 1861 год была помещена подборка из трех рассказов: «Сердце-обличитель», «Черный кот» и «Черт в ратуше», а через номер к ним добавились «Похождения Артура Гордона Пэйма». Подборке было предпослано предисловие, авторство которого, как было позже установлено, принадлежит Ф. М. Достоевскому. Там подчеркивалась разница между фантастикой Э. Т. А. Гофмана и Э. По и утверждалось, что американский писатель фантастичен лишь внешним образом: «Эдгар По только допускает внешнюю возможность неестественного события (доказывая, впрочем, его возможность, и иногда даже чрезвычайно хитро) и, допустив это событие, во всем остальном совершенно верен действительности… Он почти всегда берет саму исключительную действительность, ставит своего героя в самое исключительное внешнее или психологическое положение, и с какою силою проницательности, с какою поражающею верностию рассказывает он о состоянии души этого человека! Кроме того, в Эдгаре Поэ есть именно одна черта, которая отличает его решительно от всех других писателей и составляет резкую его особенность: это сила воображения».[38]