Читать книгу "Большие батальоны. Том 1. Спор славян между собою - Василий Звягинцев"

Он посмотрел на Герту, и Стацюк автоматически сделал то же. Девушка крайне мило улыбнулась генералу, кивнула и непременно сделала бы книксен, если бы ей не было лень вставать.

Глава шестая

Двадцатью минутами раньше кэптэн Эванс, имевший совсем другие планы, целиком ориентированные на личное спасение, внезапно изменил своё предыдущее решение, довольно немотивированным образом, спонтанно, как говорится. Странным было то, что подобные люди чаще выбирают личное благо вместо так или иначе понятого «долга», а у разведчика получилось наоборот. В центральном штормовом коридоре он наткнулся на трёх своих непосредственных подчинённых, из тех русских, специально завербованных, чтобы присматривать за «живым грузом» соотечественников. Не имея точных сведений о реальной обстановке, они были несколько растеряны, но в целом настроены решительно.

Выжить им хотелось, причём не как-нибудь, а с выигрышем. Узнав, что с надсмотрщиками из соседних кубриков случилась беда, на корабле объявились, по всему судя, русские морские диверсанты, намеревающиеся взбунтовать завербованных и захватить корабль, они тоже задумались, как им оказаться в числе победителей, а не предателей.

Роль старшего взял на себя из них некий Евгений (Юджин) Шурлапов, фамилию которого Эванс мог произносить правильно и без акцента, к удивлению всех, даже более-менее знавших русский язык сотрудников.

Кэптэн был в курсе основного рода занятий этого сорокалетнего типа с очень далёким от законопослушности прошлым и предположил, что он вполне мог до подхода «своих» вспомнить прежнюю профессию. Чего проще – под шумок навестить, к примеру, каюту старшего ревизора и освободить от содержимого его сейф, по традиции называемый «денежным ящиком». Что другое можно украсть на военном корабле? Уж в чём, в чём, а в психологии такого рода людей разведчик разбирался великолепно и умел предугадывать их примитивные побуждения на пять ходов вперёд.

Вначале Эванс подумал, что вот и выход – присоединиться сейчас к бандитам, поучаствовать в грабеже и делёжке, чем гарантировать себе подтверждение своей «русской легенды» со стороны этих и других «пассажиров». Он мог существенно облегчить им задачу, и они несомненно пошли бы на его условия, под угрозой выдачи их русской контрразведке, и тогда его положение стало бы гораздо выигрышнее – он-то по-любому настоящий офицер, да ещё и обладатель сверхсекретной информации. Ничего, кроме интернирования, ему не грозило, а вот они, поскольку являются российскоподданными – обычные предатели, да ещё и с криминальными «хвостами». Кэптэн знал, что славяне к таким людям относятся гораздо жёстче и бескомпромисснее, чем англосаксы и другие цивилизованные народы, и сейчас это было ему на руку.

– Далеко ли собрались, Юджин? – по-русски спросил Эванс главаря.

– Да вот, господин капитан, собрались наверх выбраться, в укромном месте подождать, чем это дело кончится, сообразить, как выкрутиться сподручнее будет… – Шурлапов смотрел на кэптэна спокойно, с нагловатой усмешкой. Говорил правду, поскольку в подобных обстоятельствах ни бояться, ни «усложнять партию» ему оснований не было. О грядущей судьбе всех двухсот русских Шурлапов не знал, просто догадывался, что не охранниками на плантации их везут, задумана явно какая-то пакость, но таких, как он, это не касалось. У них совсем другие контракты. В то же время и ни на что другое, кроме как поддержание порядка среди завербованных он и его компания не подписывались. Сейчас, очевидно, срок договора истёк по причине непредвиденных обстоятельств.

Но с точки зрения Эванса – пока ещё нет. Русские сами подсказали кэптэну, что делать дальше. На пояс он успел прицепить тяжёлый штатный «Веблей», в подмышечной кобуре – очень компактный, но с магазином на целых 16 патронов австрийский «Фроммер», так что разговаривать он с ними мог с позиции силы. Плюс бесспорное превосходство «неукротимого и неотвратимого белого человека»[56]. Эванс на самом деле считал себя воплощением того самого «белого», о котором писал Джек Лондон, а русских, естественно, неграми, по недоразумению окрашенными не в тот цвет. И всегда держался соответственно. В обычной жизни, конечно, старался сдерживаться, поскольку считал нужным поддерживать образ современно мыслящего джентльмена и офицера, но сейчас играть было не перед кем.

– Успеете. И посмотреть, и всё остальное… Я с вами. За русского как-нибудь сойду, одним из двух сотен, если никто не выдаст, – сказал он со значением, глядя русскому прямо в глаза.

– А смысл? Мы вас даже изо всех сил прикроем, поддержим. Нам в Англию так и так возвращаться, домой дороги нет, а такого приятеля, как вы, всегда в высоких инстанциях иметь полезно. Так что договоримся. Лишь бы вы нас не кинули…

– Правильно решили, Юджин. И мне такие всегда нужны будут. Только для этого сейчас немного поработать придётся. На моё и ваше будущее. Вы как к тому, чтобы в людей стрелять, относитесь?

– Вообще-то легко. Конечно, имеет значение в кого. В своих моряков, когда они крейсер брать будут, точно не станем. А в ваших – для большей достоверности «легенды» – свободно.

Для себя такие взгляды и такой стиль поведения Эванс вполне допускал, но в устах русского это звучало вызывающе и даже с издёвкой.

«Ничего, будет время – ты за свои слова ответишь», – подумал разведчик, но виду не подал, даже кивнул одобрительно.

– В своих – правда нехорошо, – тоже съязвил Эванс. – Есть тут несколько человек, которым в руки ваших соотечественников попадать никак не стоит. Лишнего наболтать могут, да и в плену им ничего хорошего не светит. Лучше быстрая смерть, чем сибирская каторга, вы согласны?

О каторге Шурлапов и его приятели, очевидно, имели собственное мнение, несколько расходящееся с точкой зрения кэптэна, поэтому только неопределённо пожали плечами, а один даже сплюнул на палубу, что на военном корабле ни в коем случае не допускалось.

– Короче, что делать надо?

Эванс объяснил. Он и ещё два человека сейчас пойдут в крюйт-камеру, там вооружатся и возьмут с собой несколько морских пехотинцев, а дальнейшее он разъяснит по ходу дела.

– Ещё один – ну, хотя бы, ты, – указал он пальцем на молодого, на вид сообразительного парня, отвечавшего за порядок в четвёртом кубрике «волонтёров», – сбегаешь на верхнюю палубу, в отсек, примыкающий к барбету башни «В». От моего имени прикажешь размещённому там отделению корабельной полиции идти с тобой. Тоже к крюйт-камере. Вот, предъявишь старшине мою визитку. Всё понятно? Дорогу найдёшь?

– Так точно, кэптэн, – ответил русский, демонстрируя некоторые навыки службы.

– Тогда бегом!

– Попутно и остальное, – бросил сквозь зубы Шурлапов.

Эванс сделал вид, что не услышал. Действительно русский намерен навестить каюту ревизора – его дело. Нарвётся на пулю, если у денежного ящика выставлена охрана – значит, судьба. Управится и с тем и с другим занятием – потом добычу поровну поделят. Ещё надо к себе в каюту заскочить, переодеться, чтобы за русского сойти, и документы взять, само собой…