Читать книгу "Чары старой ведьмы - Михаил Бабкин"

– Темнотища и тишинища, – рассеянно отозвался Боня, вынимая «трический» меч из ножен, – стращища. Так, поглядим, как жил их бедный глупый колдун, – с этими словами Хозяйственный вошел в пещерку.

Драконий колдун, может быть, и был глупым, но никак не бедным! Во всяком случае, по человеческим меркам.

– Да-а, – с завистью прошептал Боня, оглядываясь по сторонам, – ты только посмотри. Эх, мне бы такое богатство, да в мою королевскую сокровищницу! Для пополнения финансов, стало быть.

Тимка тоже с интересом огляделся: и то сказать, посмотреть действительно было на что!

Круглая, без единого угла пещера была поразительно красива: посреди темно-серого, словно залитого свежим асфальтом пола, как и положено у колдунов и волшебников, красовалась большая золотая пентаграмма; вдоль округлой стены высились мощные чугунные стеллажи, украшенные литыми драконьими мордами. На стеллажных полках небрежной россыпью там и тут лежали груды разноцветных и наверняка очень драгоценных камней, в беспорядке стояли ярко начищенные серебряные коробки, банки и изумрудные кубки с плотно закрытыми крышками. Кое-где среди банок тускло желтели черепа, человеческие и звериные, с красными рубинами вместо глаз.

Между стеллажей, как раз напротив входа, на стене висел серебряный лист, покрытый крупными непонятными значками. Лист был здоровенный – от пола и почти до самого потолка. Он висел, словно гигантская страница, не очень аккуратно вырванная из неведомой великанской книги – по левому краю серебряного листа ясно виднелась неровная линия отрыва. Буквы – если это были буквы – таинственно светились зеленым фосфорным светом. Тимка попытался было разглядеть, что же там изображено, на том загадочном листе, но сразу бросил эту затею: от пристального вглядывания в фосфорные значки сразу начала болеть голова. Мальчик поспешно отвел глаза в сторону и посмотрел на потолок.

Высокий купол потолка сиял радужным отраженным светом: там находились луна и солнце, звезды и драконы, облака и птицы. И вся эта невероятная картина была сделана из мелких драгоценных камней и всевозможных драконьих чешуек.

– Удивительно, – трепетно прошептал Хозяйственный, – поразительно. Невероятно!

– Ага, – Тимка поковырял носком ботинка пентаграмму. – И впрямь удивительно и невероятно, как это они до сих пор золотую звезду не слопали? Наверное, не знали, что она у колдуна имеется.

– Тьфу ты, – поморщился Боня, – тут над головой такое произведение искусства, что аж в глазах рябит. А он «слопали-не слопали»! Какой-то ты, чесслово, не восторженный. Чувства прекрасного в тебе нету, вот чего.

– Нету, – грустно признался Тимка. – Потерял где-то. Зато у меня есть прекрасное чувство голода. Сейчас возьму и как натуральный дракон всю пентаграмму съем! Выковыряю и съем.

– Ах, да, – спохватился Хозяйственный, – действительно. Вот пожуем, что скатерка предложит, а потом все подробненько и осмотрим. Хотя нет! Я не утерплю. Ты вот что – ешь без меня, а я пока по полкам полазаю, посмотрю. Интересно-то как! – Боня торопливо подпихнул к Тимке ногой рюкзак и, держа меч на отлете, словно факел, поспешил к таинственным стеллажам.

– Ты только записку на стене не читай, а то голова разболится. И что попало не хватай! – крикнул ему вдогонку мальчик. – А то будет, как у Олафа в кладовке. Зависнешь кверху ногами и привет! Стаскивай тебя потом вниз.

– Не учи ученого, – весело крикнул Хозяйственный, – я драконьи каракули понимать не обучен. И на всякие там песочные часы теперь ни в жизни не куплюсь! Пальцем их не трону.

– А не песочные? – насмешливо спросил Тимка, расстилая скатерть на полу. – И не часы?

– Да ну тебя, – возмутился Боня, останавливаясь возле ближних полок, – не каркай. И не мешай мне восторгаться. Я, может, такую красоту в первый и последний раз в своей жизни вижу… Ого! Да ведь это не просто камни, а разные фигурки, надо же. Тэ-экс, – Хозяйственный, что-то невнятно бормоча, углубился в изучение колдовских побрякушек. Тимка хотел было подойти к Боне и тоже поахать-поохать с ним за компанию, но передумал. Очень уж есть хотелось. И мальчик постучал по скатерти.

Пока Бонифаций, цокая языком, осматривал дивные статуэтки-самоцветы, двигал серебряные коробки и заглядывал в изумрудные кубки, Тимка плотно поел и вдруг как-то разом устал. Даже подняться с пола было лень, не то что идти и разглядывать драгоценное имущество съеденного колдуна. Пол в пещерке оказался теплым, не в пример тому, каким он был в главном зале, да и рюкзак неожиданно сам собой уютно пристроился под тимкиной головой. Неудивительно, что мальчик скоро задремал.

– Эге, так ты у нас, как я погляжу, и поесть успел, и спать наладился! – бодро сказал Боня, усаживаясь возле скатерти. – Молодец, работаешь как надо. Слушай, а не хочешь со мной еще разок поужинать? Я тут у колдуна в тайничке такие обалденные специи нашел, пальчики оближешь! И перчик, и горчичка, и уксус, и еще кое-что. Вку-усно, – Хозяйственный аппетитно почмокал губами. – Я попробовал.

– Не хочу, – сонно ответил Тимка, – что я, с ума сошел – колдовской перец есть? Да это, наверное, и не перец вовсе, а отрава какая. От тараканов, например. Или от блох.

– Ты думаешь, я перец от блохомора не отличу? – обиделся Боня, щедро насыпая специи себе в полутарелку с борщом. – Скажешь еще, отрава! Отрава вкусной не бывает. Он, колдун, от чего пострадал? От того, что много ел тех, кого не надо. А с чем он их ел? Конечно же, со специями. Дурака только с горчицей съесть и можно, иначе он в глотке застрянет.

– Какие-то у тебя вкусы драконьи стали, – не открывая глаз, сказал Тимка, – уже и дураков он есть собрался. Они же люди! – мальчик повернулся на другой бок и крепко уснул.

– Верно, – внезапно охрипшим голосом рассудительно заметил Хозяйственный, – чего это я? Переутомился, факт. Надо баиньки ложиться, – Боня сунул меч в ножны и, позевывая, прикорнул на теплом полу. А скомканную скатерку сунул себе под голову, вместо подушки.

Проснулся Тимка от громкого, прямо-таки нечеловеческого хрипа и стона. Словно рядом с ним кого-то старательно душили, а этот несчастный «кто-то» душиться вовсе не хотел и изо всех сил сопротивлялся убийце, пугая того жуткими горловыми звуками. В темноте невозможно было разобраться, что же происходит на самом деле, и потому Тимка вообразил себе самое страшное.

– Караул! – завопил Тим, вскакивая на ноги. – Фараонская мумия напала! Боня, руби ее, коли! А то она нас всех тут поубивает, – и бесстрашно кинулся на звук, размахивая кулаками. – В атаку, ура!

И тут же упал, споткнувшись обо что-то мягкое.

– В чем дело? – недовольно спросило мягкое голосом Хозяйственного. – Что за мумий? Какой такой Фарапон? Тю, напугал меня… Это же я храпел! Разве можно на спящего человека вот так вот, с бухты-барахты, падать? – Боня, судя по шороху, сел и вдруг закашлялся. Тимка не поверял своим ушам; голос у Хозяйственного почему-то стал очень низким и каким-то рычащим. А затем мальчик не поверил и своим глазам: вместе с кашлем изо рта невидимого в темноте Бони вылетали очень даже заметные язычки багрового пламени. А когда над этими язычками открылись два светящихся желтых глаза с вертикальными зрачками, мальчику и вовсе стало не по себе. И Тимка, недолго думая, треснул кулаком промеж этих желтых глаз. Так, не со злости, а от неожиданности.