Читать книгу "Мраморный король - Евгения Грановская"

Подержав на морозе голову около минуты, Стейниц втянул ее обратно, закрыл форточку, спустился со стула на пол и вернулся к столу.

– Итак, начнем, – как ни в чем не бывало проговорил он.

Анна Сергеевна молча склонилась над листом бумаги.

Стейниц начал диктовать. Говорил он четко, громко – готовыми предложениями и фразами. Однако спустя сорок минут он вновь почувствовал прилив крови к голове и вновь вынужден был сунуть голову в форточку.

После часа работы Стейниц почувствовал голод и решил сделать перерыв в работе, чтобы сходить в буфет и перекусить. Он пригласил стенографистку с собой, но та наотрез отказалась, заявив, что дождется его в номере – ей нужно было проверить сделанные записи. Стейниц не возражал.

Спустившись в буфет, австриец заказал себе большой кусок холодной телятины и кружку пива. Когда Стейниц уже заканчивал ужин, к нему за столик подсела женщина в шляпке с черной вуалью.

– Господин Стейниц, – быстро и взволнованно заговорила она, – бросьте эту затею! Отошлите стенографистку! Она вам не нужна!

– Да, но я…

Женщина поднялась со стула и, не прощаясь, быстро пошла к выходу. Стейниц смотрел вслед незнакомке, пока она не скрылась за дверью. Потом перевел взгляд на недоеденную телятину и растерянно пробормотал:

– Достоевский был прав, Санкт-Петербург – весьма загадочный город. Здесь происходят события, которые я не в силах понять.

Произнеся сию сакраментальную фразу, Стейниц отодвинул от себя тарелку с остатками ужина и поднялся из-за стола.

На протяжении последующих двух часов Стейниц еще трижды высовывал голову в форточку, чтобы остудить мозг. В конце концов он решил подержать голову на морозе не минуту, а целых пять, надеясь, что это поможет окончательно побороть приступы.

Старый Вильгельм отлично чувствовал ход времени. Простудиться он не боялся, поскольку обладал поистине богатырским здоровьем. Однако по истечении четырех с половиной минут кто-то дернул Стейница за штанину и властно проговорил:

– Извольте спуститься на пол!

Стейниц втянул голову в комнату и увидел двух мужчин в серых пальто, стоявших подле окна.

– Кто вы такие и что все это значит? – спросил шахматист.

– Мы пришли помочь вам справиться с вашей болезнью, – насмешливо ответил один из незнакомцев. – Но для этого вам придется спуститься на пол.

«Судя по всему, это медицинские работники, – рассудил Стейниц. – Они каким-то образом узнали о моих приступах и решили мне помочь. Может быть, увидели, как я пытаюсь остудить голову».

Стейниц немного удивился проницательности и расторопности русских врачей, но на всякий случай спросил:

– Вы поможете мне справиться с моими приступами?

– За этим мы и пришли, – с улыбкой ответил второй врач, низенький и широкоплечий.

Вообще, оба врача производили впечатление очень сильных людей. Они больше походили на спортсменов, чем на современных эскулапов.

«Русские – очень сильная нация», – подумал Стейниц, спускаясь на пол и с уважением поглядывая на мускулистые шеи врачей.

– Господа, я в вашем распоряжении, – сказал старый Вильгельм, спустившись с табуретки. – Вы, вероятно, хотите узнать, кто я такой?

Врачи переглянулись.

– Было бы неплохо, – сказал один.

– Да, очень любопытно, – с непонятной улыбкой проговорил второй, тот, что был пошире и пониже. – По виду вы очень значительная фигура.

– Так и есть, – ответил Стейниц, вновь удивляясь проницательности русских врачей. – Дело в том, господа, что я первый чемпион мира по шахматам!

Стейниц произнес свое признание скромным голосом, но врачи все равно были поражены. Они вновь переглянулись, как бы говоря друг другу: «Ты это слышал? Сам чемпион!»

«Должно быть, я имею дело с поклонниками шахмат», – решил Стейниц и невольно приосанился. Сознавать себя знаменитостью было приятно.

– Стало быть, вы первый чемпион, – сказал один из врачей. – Очень интересно. Вот что, господин чемпион, у нас мало времени. Что, если вы расскажете нам о себе по дороге?

– По дороге куда? – в замешательстве переспросил Стейниц.

– В клинику, – ответил врач.

– Не думаю, что мои приступы заслуживают такого внимания, – задумчиво ответил Стейниц. – Но все равно спасибо за приглашение.

– Вы, кажется, не поняли. Мы в любом случае препроводим вас в клинику. Но лучше, если вы пойдете добровольно. Это поможет вам избежать травм.

– Травм? – Стейниц был совершенно сбит с толку. – Позвольте, а разве вы не…

В этот момент Стейниц встретился взглядом со стенографисткой, стоявшей за спиной у мужчин, и все понял.

«Это не врачи! – понял Стейниц. – Это санитары! И увезти они меня хотят в психиатрическую клинику. Вероятно, стенографистка сочла меня сумасшедшим и вызвала их сюда».

– Ну что, господин чемпион, вы последуете за нами добровольно или нам придется применить силу? – поинтересовался один из санитаров.

– Отказываясь сотрудничать, вы рискуете навлечь на себя неприятности, – напомнил второй.

Стейниц грозно сдвинул брови и выгнул грудь дугой.

– Я иностранный гражданин и не намерен… – начал было он, но договорить не успел. Странные врачи, не сговариваясь, схватили его за руки, заломили их за спину и молча потащили австрийского шахматиста к двери, не обращая внимания на его крики и угрозы, произносимые сразу на двух языках – немецком и русском.

Поначалу Стейниц сопротивлялся, но вскоре понял, что санитары гораздо сильнее его, и прекратил сопротивление.

«Это явное недоразумение, и вскоре оно уладится», – подумал он, покоряясь судьбе.

* * *

Прилизанный господин с лицом хорька и повадками лисы прикрыл за собой дверь и повернулся к человеку, сидящему за столом.

– Какие новости? – поинтересовался тот. Пальцы, украшенные перстнями, сжимали толстую сигару, легкий сизый дымок от которой медленно поднимался к потолку.

– Должно быть, вы еще не слышали, – проговорил прилизанный печальным голосом, – австрийский шахматист пропал из своего номера.

– Как пропал?

– Бесследно. Словно испарился. Лакеи видели, как двое мужчин выводили его из номера. Говорят также, что австриец при этом был сильно пьян.

– Вот как? – На лице сидящего за столом человека появилась усмешка. – Я всегда говорил, что пьянство не доводит до добра. Вероятно, то были его собутыльники.

– Не исключено, – улыбнулся прилизанный. – Утешает лишь одно: гостиницу троица покидала обнявшись. И господин шахматист не проявлял никаких признаков недовольства.

– Ну, думаю, что он скоро где-нибудь объявится. Кстати, у меня для вас кое-что есть.