Читать книгу "Стратегический резерв - Александр Тамоников"

– Я хотел поехать, но… не смог. И не спрашивайте почему, это личное.

– Супруга воспротивилась?

– Я же просил.

– И все же вам придется назвать причину, почему вы не поехали к профессору!

– Придется?

– Именно. Здесь и сейчас. Это в ваших интересах. Иначе я расценю ваши действия как обеспечение нахождения Андорина в дачном поселке для того, чтобы террористы смогли провести акцию его захвата. А это, Павел Алексеевич, и называется соучастием в преступном деянии. Если не знаете, скажу: во время захвата профессора террористы убили восемь человек. Хладнокровно расстреляли их. Четверых охранников, троих сотрудников милиции и актера Тихоненко. Подорвали пять коттеджей, вызвав сильный пожар. Ну, а о том, что кровавое преступление связано с угрозой для всего человечества, и говорить не буду. Так что вам лучше быть искренним.

Академик потер подбородок. Его алиби зависело от супруги. По легенде Таскарева, это она якобы сорвала поездку к Андорину, договорившись о встрече с какой-то своей подружкой, и Стебрин вынужден был уступить ей. Но академик не предупредил Викторию о том, что она должна говорить, так как не допускал подобного развития событий. Да и жена постоянно капризничала, не до этого было. Что-либо другое правдоподобное не придумать. Но, выставив причиной Викторию, он сам загонит себя в угол. Женщина не подтвердит его слов. И тогда?… Хотя, что тогда? Ведь можно настаивать на том, что она лжет. Иного пути нет. Чертов Таскарев, и на какой хрен было разыгрывать спектакль с поездкой к Андорину? Ведь и так было почти на сто процентов ясно, что после работы он с Королевой поедет на дачу! Подставил, козел. Вертись теперь, как уж на сковороде.

Академик проговорил:

– Хорошо! Я отвечу, почему не поехал к Андорину вечером 19 марта. Но, боюсь, сделаю только хуже себе. Ибо… но вы сами все поймете. Итак! В девять вечера понедельника мы действительно должны были встретиться с Андориным и Королевой на даче Игоря Викторовича. И на самом деле лишь для того, чтобы немного посидеть за бутылкой водки под хорошую закуску. Вы правы, по сути, я напросился к нему в гости. Почему? Да потому, что находиться в этой квартире для меня становится все мучительней. Я люблю Вику, последней, настоящей любовью, а она… она играет со мной, имея на стороне любовников. Однажды, в порыве гнева, я отказал ей в какой-то мелочи, очередной побрякушке, она и призналась. До сих пор помню ее слова – ты что, старый идиот, думаешь, я вышла за тебя по любви? Как бы не так, губошлеп, извините, облезлый. Не ты, а твое положение и твои деньги мне нужны. Если б ты знал, какие жеребцы возле меня отираются, готовые… простите, дальше одна пошлость.

Стебрин вздохнул:

– В общем, представляете, что за семейная жизнь у меня?

Потапов, внимательно смотревший в глаза Стебрину, пока тот произносил свой душещипательный монолог, спросил:

– Ждете, что я пожалею вас?

– Нет! Мне жалость не нужна. Я понимаю, сейчас вы пойдете к жене, и она опровергнет мои слова. В Виктории пропала великолепная актриса. Впрочем, возможно, еще не пропала.

– Я не пойду к вашей супруге, Павел Алексеевич.

– Но почему?

– Не вижу смысла. К сожалению, вы так и не осознали всю серьезность своего положения. Мы дадим вам еще сутки подумать, после чего, не обессудьте, коль и дальше будете вести себя подобным образом, переведем в специальный изолятор. А это, господин Стебрин, уже реальный арест с предъявлением обвинения в совершении особо тяжкого преступления.

Академик вскричал:

– Но почему вы не верите мне?

Потапов спокойно ответил:

– Потому, что вы лжете, Павел Алексеевич. Причем делаете это весьма неумело. Но у нас есть средства, совершенно безвредные для здоровья, способствующие тому, чтобы человек говорил правду. На этом беседу считаю оконченной. Замечу на прощание одно: вы до сих пор не поняли, с КЕМ имеете дело. У вас сутки на размышления. Честь имею!

Полковник вышел в прихожую. Подозвал Шепеля:

– Что Виктория Александровна?

– Ничего! Продолжает смотреть фильм.

– Ты вот что, Миша, постарайся развести их… Чтобы шума не подняли. У них весьма сложные и далеко не семейные отношения. Шум нам не нужен! Не получится по-хорошему, разведи в жестком режиме. И не спускай с них глаз.

– Не волнуйтесь, товарищ полковник, я знаю, что делать!

– Тогда удачи тебе! Я поехал к Феофанову!

– Извините! Не колется академик?

– Куда ж он, Миша, денется?

– А если не замешан в преступлении?

– Замешан! Поверь, за долгие годы службы в спецназе я научился разбираться в людях. И знаешь, что выдает ложь у тех, кто врет? Глаза, Миша. Но ладно! Служи!

Потапов извлек сотовый телефон.

Бросил в микрофон:

– Я выхожу!

И тут же отключил мобильник. Вышел в подъезд. Проводив заместителя начальника управления, Шепель заглянул в кабинет Стебрина. Академик сидел за столом, обхватив голову руками.

Капитан спросил:

– Вы сегодня обедать будете или диету с женой блюдете?

Стебрин вскочил:

– Да оставь хоть ты меня в покое, капитан!

– Без проблем, господин академик! Я-то оставлю, а вот другие – вряд ли. И не из нашего ведомства. Дверь не закрывать!

– Да иди ты!

– А вот грубить не надо! Не люблю я, когда мне хамят!

Из гостиной донеслось:

– Офицер! Можно вас на минуточку?

Шепель сказал академику:

– Вы бы прилегли, Павел Алексеевич. Плохо выглядите! И, пожалуйста, не срывайтесь на супруге. Это просьба.

– Ну где же вы, офицер?

– Минуту, мадам!

Стебрин прошипел:

– Ну что стоишь, иди к этой потаскухе. Зовет же! Трахнуться захотела, сука подзаборная. Шалава!

– И это говорите вы, академик? Цвет интеллигенции? И кому? Офицеру? Несолидно и некрасиво. Вы можете называть свою жену, как угодно, но не в моем присутствии. Это также прошу учесть.

Академик обреченно махнул рукой и вновь обхватил голову. Ему было не до гулящей молодой жены. Стебрин все более отчетливо понимал, что медленно сползает в пропасть, из которой ему не выбраться. И это холодной змеей обвивало его тело.

В то время как Долтон с Прайтон еще спали, в 20.30 к дому Стебрина подъехала «Тойота» Тимохина. С трудом, но Александр нашел место для парковки иномарки. Из салона по сотовому телефону вызвал подчиненного, отдежурившего дневную смену в квартире Стебриных:

– Шепель?

Капитан ответил:

– На связи, командир!

– Поднимаюсь, встречай!