Читать книгу "В Дикой земле - Илья Олегович Крымов"

недобро, но решил полностью сосредоточиться на своей добыче. «Опоссум» был утащен чуть глубже в пещеру, где крепкими когтями охотник вырыл вместительную яму и взялся за нож. Удивительно ловко он орудовал этим примитивным оружием, свежуя тушу после спуска крови; что-то рычал и пофыркивал себе под нос, почти что человек. Охотник избавился от части внутренностей, которую посчитал ненужной, — хотя почки, полпечени и одно лёгкое сожрал сразу же сам — и стал нанизывать кровоточащие куски мускульного мяса на очищенные палки, которые втыкал в земляной пол подле огня.

Часть 1, фрагмент 10

Волшебник тоже не тратил время даром. Несмотря на слабость, он материализовал индиговое перо и пустил скудные свои запасы гурханы на документирование полученных знаний. С огромным старанием извлекал он из памяти, замутнённой тревогами, всё, что увидел, пока вырывался из западни, в которую сам и влез. Всё, что успел запомнить, все письмена с крышки саркофага и костяных скрижалей. Покончив с этим, он внёс в книгу очень интересное предположение, касавшееся туманников: «Моё полное избавление от запасов гурханы вследствие шока, вероятно, негативно повлияло на их способность идентифицировать меня как добычу». После огненного потопа не только маг перестал видеть хищных духов, но и они перестали видеть его.

— Пять дней, — молвил волшебник, закрывая гримуар, — пять дней назад я оставил тебя набираться сил. Когда ты решил отправиться за мной? И зачем? Восхотел отплатить добром за добро или не мог упустить возможность ударить человека в спину, чтобы почтить память предков?

Уши охотника стояли торчком, глаза были внимательны, полны разума, но, когда пасть открылась, наружу полетели всё те же звуки почти без единой согласной. Псоглав понимал вестерлингву не лучше, чем человек понимал «собачью речь», это было самоочевидно. Тем не менее богатая жестикуляция давала понять, что северянином недовольны. Быть может, окажись эти двое способны найти общий язык, Тобиус узнал бы о себе много нового.

— Что, хочешь сказать, мне не следовало соваться туда?

Псоглав яростно зарычал от бессильной злобы, и зубы его внушали почтение, не говоря уж о мощных жевательных мышцах, бугрившихся под кожей.

— Я и сам это уже понял. Но я выжил, как видишь, и ни о чём не жалею. Потому что приобрёл новое знание. Понимаешь? Стал сильнее и богаче. Ибо знание — это и сила, и сокровище в одном. Многое бы отдал за те знания, что ты носишь в своей гнутой башке, да только никак мне их оттуда не изъять. Ну, чего смотришь?

Охотник сидел с приоткрытой пастью и часто дышал. Он ничего не понимал, подёргивал ушами, прислушиваясь к чему-то снаружи, редко моргал, а потом вдруг по-собачьи чихнул и рефлекторно высунул длинный язык, чтобы лизнуть собственный нос. Сей простой и естественный поступок вызвал у человека непреднамеренный приступ смеха. НА этот раз псоглав прекрасно понял, что происходит, и не обрадовался. На смех он ответил рычанием, низким и злым, пошла складками кожа на морде, выступили вперёд зубы на чёрно-розовых дёснах. Угроза заставила всполошиться мимика и обычно спокойный живой плащ изменился, — на плечах вместо ткани быстро наросли хитиновые образования с членистыми ногами-лезвиями. Для существа с неустановленным наличием мозга приручённый монстр показывал отличную фантазию, когда надо было придумывать разные опасные формы.

Увиденное испугало псоглава, но не лишило присутствия духа. Порычав ещё немного, он вцепился в едва подрумянившееся мясо и стал жадно есть. Тобиус же, успокоивший своего компаньона, тоже решил подкрепиться, когда мясо дошло до хоть немного более удобоваримого состояния. Оказалось оно отвратительным на вкус, постным, с неприятным привкусом и запахом, но и то — пища.

Немного насытившись, волшебник подтянул ноги, уселся лотосом, уложил на колени жезл и прикрыл глаза. Спать он той ночью не собирался, необходимо было помедитировать хотя бы несколько часов, чтобы втянуть из окружающей реальности побольше гурханы. Этот голод превыше простой телесной усталости, жажды, или зова пустого брюха. Хотя, в медитации тело тоже всё-таки отдыхало.

Киноцефал поначалу приглядывался к нему, однако вскоре понял, что ничего интересного не происходит. Он улёгся под стеной пещеры, закутавшись в овчинку, положил рядом нож и, насупившись, искоса наблюдал за человеком. Словно говорил: «ты не обманешь меня своим оцепенением, плосколицый, я тебе не доверяю».

Ночь длилась на удачу спокойно. Порой снаружи раздавалось уханье совы и хлопки гигантских крыльев, от которых становились торчком острые уши охотника. Что-то вскрикивало во тьме, от входа тянуло холодом, но волшебнику не было до того никакого дела. Он медитировал, погружённый в себя, — возможно, единственный человек на тысячи лиг вокруг, — и думал, что прошлым днём вновь удалось выжить.

* * *

Зев пещеры смотрел на восток, так что лишь солнце взошло над краем горизонта, вокруг стало светло.

Охотник всё же не смог не уснуть, умаялся он, выслеживая человека, сколько дней на ногах провёл. Продрав глаза, киноцефал обнаружил своего неприятного временного спутника за тем что тот лёгкими движениями кисти заставлял водить воздушный хоровод несколько деревяшек и камушков.

— Поправил здоровье самую малость, — бледновато улыбнулся человек. — Но ничего, ничего. Гурхана возвращается каждое мгновение, хотя и небыстро. Могу, честно говоря, вынуть из сумки фиал, есть у меня их несколько, да и восстановиться с избытком, но эти штуки лучше держать на крайний случай. Не так немого мне удалось приготовить из тех славных грибов.

Нелюдь только фыркнул, — звуки человеческой речи казались ему мало тог, что непонятными, но и чрезвычайно глупыми. Подстать такому уродливому плосколицему существу, впрочем.

Тобиус о мыслях киноцефала догадывался и старался не терять бдительности. Он осторожно сгустил из морозного воздуха воды, очистил её и утолил жажду.

— Будешь?

Предложенный шарик парящей влаги был встречен злобным гортанным рыком.

— Как хочешь.

Серый маг встал, покряхтывая, подозвал Лаухальганду и пошёл к выходу.

— Все остатки сожрал?

— Мря!

— И не стыдно? Это была не твоя добыча.

— Фряу-ау!

— Тащишь в рот всякую дрянь. Это плохая тенденция, братец.

Злое шипение.

— Все начинают с отрицания своих проблем, не только ты один. Не кусаться!

Волшебник и его компаньон выбрались на поверхность, где солнце искрилось на остатках снега, что запали