Читать книгу "Шесть зимних ночей - Кэти Астэр"

невольно вздрогнула.

– Жизнь, – вместо приветствия сказала Смерть.

Девушка кивнула и, подойдя к Смерти, крепко обняла ее за шею.

– Пришла проводить нас? – усмехнулся Барон, и усы у него дернулись.

Взгляд у Жизни стал еще теплее, чем был до этого. Она потянулась к Барону и, несмотря на то что он отпрянул от нее, обняла его так же крепко, как и Смерть.

– Не могу же я отправить вас в неизведанное и не попрощаться, – мягким, добрым голосом сказала Жизнь.

– Не говори так, будто мы не вернемся, – недовольно буркнул Барон.

Жизнь покачала головой:

– Вы вернетесь, но не теми, кем были до этого.

Либерти и Алан, став невольными свидетелями этой сцены, не шевелились.

– С войны никогда не возвращаются прежними, особенно встретившись с Войной, – согласилась Смерть. – Но ты ведь знаешь, что смерть неизменна.

– Смерть неизменна как явление, но Смерть как Всадница Апокалипсиса всегда меняется под стать обстоятельствам, – возразила Жизнь, а потом спросила, кивнув на Барона: – Это тот, о ком я думаю?

– Да, – коротко ответила Смерть. – Это он – тот единственный, кто может уничтожить Войну.

Алан удивленным шепотом спросил у Либерти:

– Кот может уничтожить Всадника Апокалипсиса?

Она поежилась и, закусив губу, посмотрела Алану в глаза. Посмотрела так серьезно, что он не стал ничего уточнять.

Либерти на мгновение бросила взгляд в сторону Богинь: Старая Богиня наполовину рассыпалась. Ее прах опадал, словно листья, наземь у ног Новой Богини. Солнечный ореол вокруг ее головы стал шире и ярче.

Жизнь приблизилась к Барону, взяла его пушистую морду в ладони и поцеловала в лоб. Барон нахмурился, кончик хвоста у него подрагивал из стороны в сторону. Кошка, сидящая на руках у Алана, вдруг зашипела и спрыгнула.

– Я пойду к нему от имени Жизни и от имени Смерти. Он не сможет мне противостоять, – твердо сказал Барон.

Смерть махнула рукой. Тело Барона окутала туманная пелена.

– Откуда в тебе появилось столько уверенности? – заинтересованно спросила Смерть.

– От тебя, – ответил Барон, и Либерти вдруг осознала, что голос у него изменился. – И благодаря тебе.

Когда пелена спала, вместо кота перед ними стоял худощавый парень со впалыми щеками, острыми скулами и бледный как смерть.

– Ох… – невольно вырвалось у Либерти.

– Этому мне тоже не следует удивляться? – быстро спросил Алан.

Либерти замялась, не понимая, что отвечать: с одной стороны, Смерть действительно была способна на многое, в том числе и превратить кота в человека или человека в кота. А с другой стороны – она даже не догадывалась, что когда-нибудь Барон сделается человеком. Видеть вместо пушистого рыжего кота в бордовом фраке и с тростью парня в черном плаще жнеца было непривычно.

– Ну если только совсем чуть-чуть, – прозвучало больше как вопрос, и Либерти и Алан, переглянувшись, улыбнулись друг другу.

На секунду она забыла обо всех тревогах. Но едва ее внимание вернулось к Барону и Смерти, как страх снова поглотил с головой. Все вокруг только и делало, что давило и пыталось сломать мир. Луна скрылась за линией горизонта, вместо нее снова светило солнце.

Йоль подходил к концу. Либерти надеялась, что с концом Йоля Война тоже уйдет, сгинет, как сгинул много лет назад, еще до рождения самой Либерти; но внутренний голос подсказывал ей, что все не так просто.

Кони вдруг заржали и одновременно встали на дыбы.

– Нам правда пора, – сказала Смерть.

– Это кони Всадников? Твой и Войны? – спросила Жизнь. Говорила она слишком дружелюбно, и это нервировало Либерти: ведь ни голос Жизни, ни внешний вид не соответствовали происходящим событиям.

Смерть не стала отвечать; кони недовольно фыркали.

Барон повернулся к Алану и сказал:

– Береги ее, ладно? Даже если не останешься в Городе навсегда.

Алан опешил, но сразу же ответил:

– Конечно.

Барон по-доброму улыбался.

– Она хорошая и всегда отдавала мне сладкое, – добавил он, вызывая улыбку и у Алана, и у Смерти с Жизнью, и у самой Либерти.

– То же мне достижение. Будто бы мне жалко было, – хмыкнула она.

– Мое настоящее имя – Роланд. И я сын Войны. Вряд ли мы еще когда-нибудь встретимся, потому что, победив отца, я займу его место. А когда это случится, это буду уже не я. Хотел сказать тебе спасибо до того, как стану следующим Войной.

Либерти остолбенела. Она была готова ко многому, но не к такому. Чувствуя, как сердце несколько раз внутри перевернулось, она кашлянула, набрала в легкие больше воздуха и медленно выдохнула в попытке унять бешеный тремор. Потом ответила:

– Не знала, что у Всадников Апокалипсиса могут быть дети.

– Не могут, – встряла в разговор Смерть. – Но если Всадник вступает в запретную связь с Ведьмой, то результат непредсказуем.

Все замолчали, каждый – о чем-то своем.

Жизнь хлопнула в ладоши. Ее неуместная радость начала раздражать Либерти, но та выглядела настолько очаровательно, что у нее язык не повернулся что-либо сказать.

Барон-Роланд махнул рукой Либерти, и она подумала, что, даже когда он стал человеком, в нем многое осталось от кошачьего. Не хватало только усов и хвоста. Он слабо улыбнулся ей и Алану и ловко запрыгнул в седло.

Взяв в руки поводья, верхом на коне Войны с идеально ровной спиной, Роланд выглядел величественно и жутко, будто бы всю жизнь только и ждал момента, когда сможет завладеть силой Войны. Из-под копыт исходил черный туман.

Смерть попрощалась с Жизнью и тоже оказалась на лошади. Ее кобыла заржала, ударила копытом, и бесцветные искры рассыпались вокруг. Там, где приземлялись искры, земля становилась черной и сухой. Смерть на лошади выглядела точно мертвая невеста: ее плащ окрасился в белый.

– Не подведите! – задорно крикнула Жизнь. – Война не должен был возвращаться.

– А я не должен был рождаться, – сурово заявил Роланд. – И тем не менее я здесь. В жизни не все происходит по плану.

– О! – воскликнула Жизнь. – Вообще-то у Жизни нет никакого плана.

Роланд поморщился и фыркнул так, как фыркал, будучи котом.

– В этом твоя главная проблема.

Роланд бросил ей невеселое «Прощай» и пришпорил коня. Смерть равнодушно проводила его взглядом, на мгновение оглянулась на Либерти и Алана и сказала ему:

– Оставайся в Городе. Тебе здесь понравится. – И сразу же погнала лошадь следом за Роландом, не дожидаясь ответа.

– Да, Алан, оставайся в Городе. Здесь вообще-то хорошо и спокойно. А когда Война снова сгинет, станет еще лучше.

Пока Алан размышлял над ответом, Либерти вытащила письмо Габриэллы Ф. и протянула Смерти со словами:

– Найди эту девушку. Передай ей спасибо от меня. Я не знаю, кто она, но пусть у нее все будет хорошо.

Смерть молча взяла записку, раскрыла и прочитала.

Во взгляде мелькнуло понимание. Она, не сказав ни слова, убрала бумажку, и они с Либерти пожали друг другу руки.

Два коня медленно отдалялись от Города, ступая по Морю. Жизнь с долей грусти смотрела им вслед.

– Но там у меня тоже есть жизнь, – неохотно продолжил Алан.

Либерти показалось, что эта отговорка звучала неискренне. Она чувствовала, что желания сопротивляться у него нет.

– Здесь у тебя тоже может быть Жизнь, – сказала Жизнь, не поворачиваясь к ним лицом. – Причем ничем не хуже, чем там. Тот мир постигнет страшная участь. Но эта участь не тронет Город.

Жизнь вмиг исчезла, вместо нее на земле остался один цветок, росший там, где расти не должен. Либерти нагнулась, коснулась пальцем лепестков, хотела сорвать, но не стала. Там, где жизни быть не могло, она появилась, а это был хороший знак.

– Что ты решил? – не вставая, спросила Либерти.

– А есть варианты? – уклончиво ответил Алан.

– Можешь попробовать уйти во Внешний мир.

Солнце и луна чередовали друг друга с невероятной скоростью. По подсчетам Либерти, оставался один день до завершения Йоля.

Горстка праха покоилась у ног Новой Богини. Недолго думая, она потянулась к ней и аккуратно взяла в ладони. Яркий луч света вылетел из ее рук и устремился в небо.

Либерти выпрямилась, Алан сделал несколько шагов в сторону Богини. На ее руках вместо пепла лежал ребенок с оленьими рогами. Новый Бог Солнца потянул крохотные ладошки к женскому лицу.

Солнце засветило ярче.

Стрелки часов остановились на двенадцати.

Богиня резко уменьшилась, став ростом с обычного человека.

Вместе с новорожденным Богом Солнца на руках она походила на обычную мать.

Жители города начали аплодировать и стали потихоньку возвращаться к столу.

– Может, мы поговорим об этом после праздника? – предложил Алан.

Первым желанием Либерти было отказаться, но она вовремя себя остановила.

– Может, после праздника ты захочешь остаться? – парировала она и, взяв Алана за руку, повела его обратно к столу.

Он не сопротивлялся, только тихо согласился с ней:

– Может, захочу.

Несколько раз Либерти обернулась