Читать книгу "Ничего, кроме личного - Лана Барсукова"

пограничное с помешательством. Начинал нервно смеяться, а потом пить виски.

Подогретое алкоголем сознание рисовало еще более замысловатые картинки. Вот он подходит к Антону и говорит в упор:

– Привет, Антоха! Чем я хуже твоей жены?

– Виктор, ты лучше жены. Она мне мяса не дает.

– Ленка вообще к тебе невнимательна. Не то, что я.

– В каком смысле?

– Я очень внимательный. Можно даже сказать бдительный. Я каждую неделю стучу на тебя.

– Какой ты молодец! И что ты за это хочешь?

– Пустяк! Дай мне четвертину элеватора.

И опять ему бьют морду.

Виктор представлял себя со скособоченным окровавленным носом и открывал новую бутылку. Он уже запутался, что у него болит, душа или нос. Пил как будто вливал в себя обезболивающее. Но анестезия не помогала, фантомные боли от разбитого носа смешивались с душевными страданиями, и все шло по кругу.

Влада не мешала. Она считала, что он вливает в себя наркомовские сто граммов, чтобы идти в атаку. Пусть пьет. В конце концов на вырученные капиталы вполне можно найти приличную клинику, где освобождают от алкогольной зависимости.

Виктор с вечера пил настойчиво и сосредоточенно, поэтому на работе выглядел не самым лучшим образом. Под глазами залегли страдальческие тени, а нос разбух и покраснел, как будто заранее готовился принять удар возмездия.

Антон с тревогой поглядывал на друга, но молчал. Он однозначно связывал это с Владой и тактично не задавал лишних вопросов. Слишком сексапильная подруга у Виктора, она, как дальний свет от встречных фар, слепит глаза, так и до аварии недалеко.

Только раз не выдержал:

– Виктор, у тебя все в порядке? Выглядишь ты как-то паршиво.

«Вот он, шанс. Сейчас самое время сказать в ответ, что не только выгляжу, но и чувствую я себя так же. Потому что прошу от тебя долю в бизнесе за молчание», – подумал Виктор. Набрал воздух и сказал:

– Нет, тебе показалось. Все нормально.

«Не хочет говорить, – по-своему понял ситуацию Антон. – Все-таки допекла его эта Влада». И тактично устранился от выяснения подробностей. Перешел к деловым вопросам:

– Что там с разделом собственности? Движется?

– Все нормально. «Путь к себе» скоро примет на грудь тяжелую ношу, четверть элеватора. Заканчиваю подготовку бумаг.

– Спасибо. Что бы я без тебя делал?

Виктор представил себе перекошенное разочарованием лицо Влады, снова набрал воздух как перед глубоким погружением и сказал:

– Только… Я хотел тебе сказать… Тут такое дело…

– Какое? Я слушаю тебя. – Антон спокойно ждал ответа.

Виктор колебался. Он пинками гнал себя к пропасти, куда безвозвратно рухнет их недавно родившаяся дружба, но зато он получит то, что сделает его достойным Влады. Сейчас он скажет и про звонки, и про цену своему молчанию. Сейчас-сейчас. Вдох-выдох.

– Виктор, ты что-то хотел сказать?

– Да… Мне… Мне не нравится название «Путь к себе». Дурацкое, если честно. – И он вытер испарину.

– Согласен, – рассмеялся Антон, – но это Ленкина придумка. Это еще что! Она как-то кошку Чакрой назвала.

– И что кошка?

– Быстро сдохла. – Антон явно был в приподнятом настроении. – Так что «Путь к себе» еще ничего. Все лучше, чем творожный сырок своим именем называть.

Виктор кисло улыбнулся и окончательно понял, что с ролью подонка ему не справиться. Эту высоту ему не взять. Для этого нужны особые качества. Про таких его бабка говорила: «Хоть ссы в глаза, все божья роса». Нет, роль подонка ему не по зубам.

Можно, конечно, сыграть в благородного героя. Рисунок этой роли довольно прост: ничего не просить у Антона, покрывать его перед Ольгой Петровной, шутить до конца, что в Багдаде все спокойно, а потом, когда дело будет сделано и четверть элеватора уйдет к мадам Петуховой, предстать перед разъяренной Ольгой Петровной и произнести перед ней пламенную речь про мужскую дружбу. Дескать, да, знал и молчал, потому как дружба с Антоном мне важнее вашей благосклонности, провалитесь вы пропадом вместе с вашим влиятельным братцем. Желательно при этом иметь гордый вид и ясный взор. Конечно, после этой речи его сровняют с землей.

Прокручивая в голове этот сценарий, Виктор морщился от его киношного пафоса. К тому же в кинофильмах героям на шею вешались восторженные красавицы, а в его случае Влада бросит его, презрительно покачивая бедрами. Такая перспектива Виктора не радовала. Геройствовать категорически не хотелось.

Что же делать, если ни хищного подонка, торгующего своим молчанием, ни безрассудного героя, грудью заслонившего друга, из него не получаются? Должен же быть еще какой-то вариант. И Виктор его нашел.

Он просто сдаст Антона. Расскажет Ольге Петровне про переход четверти актива в фирму с дурацким названием «Путь к себе». Антону дадут по башке, и мадам Петухова останется ни с чем. Никто не пострадает. Все останется, как прежде. Антон успокоится, Лена уйдет в астрал и там найдет свою нирвану. Элеватор, неделимый и прекрасный, и дальше будет гордо взирать на людские страсти. Правда, Виктор ничего с этого не поимеет, кроме чисто символической благодарности Ольги Петровны. Ну и, конечно, Влада устроит ему скандал. Однако на фоне душевных мук, которые терзали Виктора последнее время, мысли о Владе потеряли прежнюю чувствительность.

Виктор решил расстроить планы Антона по разделу собственности, успокаивая себя тем, что лично он с этого ничего не поимеет. А предательство, за которое никто не платит, – это не вполне предательство. Просто безвозмездное стукачество. В конце концов, может же он просто проболтаться, непреднамеренно посвятить Ольгу Петровну в планы Антона? И тогда это уже не предательство, а просто болтливость, как говорится, совсем другая статья.

Дождавшись возвращения госпожи Ольги из Венеции и дав ей пару дней на адаптацию и акклиматизацию, Виктор позвонил, не дожидаясь пятницы. Тем самым он хотел подчеркнуть свое рвение и важность сообщаемых сведений.

– Добрый вечер, Ольга Петровна!

– Что-то ты вне графика. Случилось что?

Виктор отметил, что с ним не поздоровались. Но решил не отвлекаться на такие мелочи.

– Случилось, – сказал он с трагическими нотками в голосе.

– Даже так? Выкладывай.

– Ольга Петровна, я несу плохие вести, – печально начал он.

– Ты кончай спектакль устраивать, – оборвала его госпожа Ольга. – Что там у тебя?

– Случилось то, чего вы так опасались, как в воду глядели…

– А именно?

– Петухов посягнул на неделимость актива, – с горьким вздохом выдал он.

– Говори яснее.

– Мне прискорбно это сообщать, но он дал распоряжение готовить выделение значительной доли собственности.

На пару секунд повисла пауза. Виктор решил, что Ольга Петровна сражена новостью наповал. Однако когда разговор возобновился, Ольга Петровна не проявила признаков сильного волнения.

– Насколько значительной? – голос был деловит, но не более.

– Он выделяет четверть собственности.

Ольга однозначно поняла, что речь идет о той доле, которую она вытребовала у брата. «Умеет Тихон держать слово! – с восхищением подумала она. – Только вчера об этом поговорили, а он уже распорядился на этот счет. Такой скорости даже я от него не ожидала».

Говорить на эту тему ей было трудно. Все-таки она