Читать книгу "Гори оно все огнем - Георгий Александрович Ланской"

значит, это не могло быть местью. Не могла ли Маша исчезнуть… добровольно?

Подумав, он отбросил эту мысль, посчитав ее смехотворной. Никуда бы она не делась без денег, документов и телефона, не взяв с собой ключей, косметики и даже запасных трусов. Его аморфная тепличная супруга была неспособна на какие-то реальные действия, и если бы она попыталась сбежать, то дня через два максимум уже приползла бы зареванная, с мотком кровавых соплей вокруг красивой башки. Нет, в этом не было никакого смысла. Но…

Но.

Олег посмотрел на телефон с отвращением, как на гадюку. Может, стоило позвонить ее родителям и осторожно разузнать, не связывалась ли она в последнее время с ними, не просила ли денег, не жаловалась ли на жизнь. С другой стороны, они, озабоченные своим безденежьем, наверняка бы ему уже донесли. Нет, родители Маши ничего не знали, а звонили зятю только в исключительных случаях, как правило, когда надо было выпросить денег.

Звонили ли они Маше? Если нет, значит, они в курсе. Олег вспомнил, что телефон жены не издал ни звука, а потом спохватился, что забыл его зарядить, а тот, естественно, сдох. Воткнув телефон в зарядное устройство, Олег выждал минуту, а потом без труда просмотрел список звонков и сообщений. В свое время он настоял, чтобы жена сообщила ему пароль, и иногда он демонстративно рылся в ее телефоне, с удовольствием отмечая, как Маша впадает в уныние. Едва айфон включился, как на Олега посыпался град сообщений в различные мессенджеры, преимущественно от родителей и нескольких дозволенных подруг. В списке звонков последний был в службу такси после того вечера в ресторане, числились там звонки на телефон Олега и покойной Маргариты. Увидев последний номер, Олег раздраженно пролистал список вызовов дальше, но не нашел там ничего интересного. Жена действительно словно пребывала в монастыре: никому не звонила, не писала, не вела социальных сетей, и только в ее «Инстаграме» было несколько крымских фото: цветы, виды и море. Ни одного фото самой Маши. Ни одного фото Олега. Повинуясь инстинкту, он проверил список покупок по ее карте. Последний раз Маша рассчиталась за ужин в кафе еще до кончины Павла и Маргариты. С того момента она не потратила ничего. Олег отложил телефон, давая ему возможность зарядиться. Неприятный холод вновь начал распространяться в его желудке, поднимаясь выше, к горлу. Ежемесячные расходы их семьи в среднем колебались от восьмисот тысяч до миллиона, и, если Маша за все время не потратила ни копейки, можно распрощаться с надеждой о ее добром здравии.

Олег позвонил Николаю и велел забронировать билеты на ближайший рейс. Тот перезвонил через четверть часа и сообщил, что улететь можно уже ночью.

– От Марии Петровны… ничего не слышно? – тактично спросил он.

– Ничего, – буркнул Олег. – Ночью только вылет? Раньше нет?

– Есть, но нет бизнес-класса. Вы ведь не полетите в экономе.

– Дурак, что ли? Конечно, не полечу. Ладно, бронируй на ночь. И заезжай пораньше.

– Мне лететь с вами? Возможно, наши дела не так плохи и вопрос со строительством будет решен…

– Коля, ты точно долбоящер! – рассвирепел Олег. – Ничего уже не будет решено. Бери билет и лети со мной. Надо забыть Крым как страшный сон. Заезжай за мной часов в девять вечера.

Отшвырнув телефон, Олег вытащил из шкафа чемодан и начал трамбовать в него вещи, швыряя их как попало, нисколько не заботясь, что они помнутся, и потом их придется тщательно отглаживать. Пусть, в Москве есть кому заняться его гардеробом. Нерасторопность Николая и его глупые надежды выводили Олега из себя. Пусть помощник и не знал о смерти Доронина, но надо же иногда голову включать…

Чемодан никак не хотел закрываться. Олег пыхтел, а потом уселся сверху, заставив неподатливую крышку сдаться. Утерев пот со лба, он натолкнулся взглядом на аккуратно составленные, готовые к транспортировке чемоданы жены и на миг задумался, что же с ними делать? Забрать с собой? Оставить тут? Выбросить? От созерцания багажа его отвлекла назойливая трель телефона. Уверенный, что это идиот-помощник, Олег зло гаркнул в трубку:

– Что еще?

– Господин Куприянов? Добрый день. Это следователь Попов.

– Да, – откашлялся Олег. – Здрасте. То есть… У вас есть новости?

– Боюсь, что новости печальные, – замогильным тоном ответил Попов. Олег почувствовал, как засосало у него под ложечкой. Он живо представил, что следак-замухрышка стоит над трупом Павла, который после смерти умудрился подкинуть экспертам какой-то живой след, вроде оторванной от пиджака убийцы пуговицы. Оставалось только подумать: успеет ли он уехать?

– Говорите же, – нетерпеливо воскликнул Олег.

– Сегодня утром в заливе было обнаружено тело молодой женщины. Предположительно она утонула, но пока рано судить. Тело очень сильно пострадало, так что теперь за экспертами слово.

– В каком смысле – пострадало? – не понял Олег.

– Скалы, Олег Александрович. Труп било о скалы, плюс рыбы, крабы, чайки… Ваша жена – блондинка? Не перекрасилась с момента нашей последней встречи?

– Блондинка… Погодите, вы ведь не ведете дело о пропаже моей жены, верно?

– Не вел, но… меня попросили подключиться. Олег Александрович, вы можете подъехать в морг на опознание?

Олег булькнул горлом, просипел что-то нечленораздельное, побагровел, а потом, жадно отхлебнув воды из бутылки, прохрипел:

– Когда?

– Вам удобно прямо сейчас? Мы можем прислать за вами машину.

– Не надо машины. Я сам доеду, – просипел Олег. – Говорите адрес.

Он записал адрес трясущейся рукой. Почему-то в этот момент в его голове мелькнуло давнее воспоминание: старенький парализованный лабрадор, любимец семьи. Родители все никак не могли заставить себя усыпить мучающуюся псину, плакали и гладили собаку по белой шерсти, а пес скулил, то ли умоляя о прощении за то, что доставляет им столько хлопот, то ли мучаясь от боли. И однажды ночью Олег, которому на тот момент едва исполнилось пятнадцать, вышел на кухню, где лежала собака. Пес проснулся и несколько раз пошевелил хвостом – все, на что был способен. Несколько минут Олег смотрел на собаку, а потом накинул ей на шею крепкий поводок и затянул. Животное задергалось в конвульсиях и обмочилось, пытаясь вырваться и слабо дергая непослушными конечностями. Олег тянул поводок все сильнее, пока лабрадор не дернулся в последний раз и не затих, вывалив из пасти розовый язык. Поцеловав мертвую собаку в лоб, Олег направился в ванную, долго тер ладони, пахнущие собачьей шерстью и смертью, и все никак не мог отмыть их от этой тошнотворной вони, а потом вернулся в спальню, где пролежал до самого утра, выслушал плач матери и всхлипывания отца и принял их сочувствие. Тогда, почти двадцать лет назад,