Читать книгу "По эту сторону фронта - Владислав Конюшевский"

– Это ты вход в колодце надоумил искать?

Жан растерянно скосил глаза на меня и, когда я кивнул, вскинув подбородок и пустив «петуха», гаркнул:

– Так точно, товарищ генерал-полковник!

Иван Петрович на это уставное рвение только улыбнулся и, пожав покрасневшему Жану руку, сказал:

– Молодцом! Нам толковые люди очень нужны. А смекалка твоя без награды не останется. И не только твоя. Все поработали на совесть, поэтому группе генерал-майора Гусева объявляю благодарность!

После этих слов наша куцая шеренга моментально подравнялась и рявкнула:

– Служим Советскому Союзу!

Только Гусев слегка испортил слаженный хор тем, что захотел служить «трудовому народу». Видно, еще не перестроился, хотя новый уставной ответ был введен в армии в начале этого года. Наверное, нечасто нашему командиру приходилось в последнее время благодарности от высшего командования получать и соответственно отвечать на них. А может, просто форсит перед Колычевым, пользуясь его отношением. Нарком, не обративший на этот диссонанс никакого внимания, опять посмотрел на Жана, спросив:

– Давно в группе?

– Один месяц и восемь дней, товарищ генерал-полковник!

– И до сих пор сержант? Ну да ничего, с такими командирами, как у тебя, к концу войны наверняка офицером будешь!

Искалиев на эти слова недоуменно захлопал глазами, а мы все начали, ухмыляясь, переглядываться. Правильно – Даурен новенький и насчет хитрых перипетий со званиями не в курсе. А Иван Петрович, который и так отлично знает время появления Искалиева в подразделении, этим вопросом просто решил подколоть нас всех. Оно ведь как вышло – Геку офицерские звездочки достались после переаттестации из хитромудрых НКВДешных, в обычные армейские звания. Так что, с Пучковым все было просто.

А вот с Женькой вышло намного сложнее. В училище его посылать было совсем не с руки: ученого учить – только портить, и времени на это ушло бы столько, что война скорее закончится, прежде чем он из училища вернется. Поэтому был разработан хитрый план: старшина Козырев от щедрого на награды начальства стал получать за операции не «Красную Звезду» и не «Отечественную войну», а «Славу». Одну он имел с незапамятных времен, вторую получил в начале зимы и последнюю – за Бальгу. А согласно статуту этого солдатского ордена, полный кавалер автоматически получает внеочередное звание: сержант – старшего сержанта, старший сержант – старшину, и самый потолок, это когда старшина получает погоны младшего лейтенанта.

Так что Змей, относящийся ныне к офицерскому составу, мог теперь свободно расти хоть до маршала. Ну, это если сам захочет и Академию Генштаба закончит. Колычев же, выходит, был в курсе наших задумок и теперь ненавязчиво показал, что эти махинации ему известны. Ну и ладно, и пусть гордится своими знаниями. В подобных действиях ничего противозаконного нет. На всех фронтах и во всех частях так делают, чтобы достойных людей на нужные должности пропихнуть.

Иван Петрович, еще несколько секунд поглядев на наши физиономии, в конце концов приказал:

– Ладно. Сейчас всем отдыхать, а завтра, то есть уже сегодня, в семь ноль-ноль Гусеву прибыть ко мне.

Потом, слегка повысив голос, позвал своего порученца и продолжил:

– Григорий Осипович, проследите, чтобы товарищей разместили и поставили на довольствие. И еще, – это уже обращаясь к нам, – камуфляж снять, оружие оставить в расположении. По базе передвигаться только с пистолетами, а то люди нервничают. У меня все. Все свободны.

После этих слов мы потопали за порученцем в сторону отведенной нам палатки, а я, вспомнив слова наркома про «нервничающих людей», тихо хихикнул. Действительно, весело получилось. Шурующая в ожидании приезда Главкома команда Власика всех здесь застроила вдоль и поперек. Я имею в виду советскую часть персонала базы. Поэтому после появления личного охранника Сталина народ ходил на цыпочках. А уж когда появился нарком НКВД, то бдительность и уставщина поднялись на недосягаемую высоту.

И тут вдруг из приземлившегося ночью самолета вываливаются не представители спецгруппы ставки, а РДГ[18]неизвестной ведомственной принадлежности, увешанная оружием с ног до головы. Они нас, конечно, ждали, но в более цивильном прикиде, поэтому вид здоровых мужиков, одетых в «лохматку», с пулеметами, гранатометами и новейшими «калашниковыми», которые впотьмах приняли вначале за STG-44, заставил охрану сильно напрячься. Ситуацию, конечно, развели в несколько минут, но, видимо, осадок остался... Власик, появившийся в самом конце разборок, с нами связываться не стал, только Ивану Петровичу, видно, успел нажаловаться на непотребный вид новоприбывших. Ну да нам не впервой подвергаться гонениям «по одежке».

Пока я ухмылялся, незнакомый мне ранее Григорий Осипович успел передать нас мрачному капитану с замашками волкодава НКВД, но одетого в летную форму, который с уважением оглядел разведгруппу и предложил следовать за ним. Кстати, в процессе всех этих перемещений мы потеряли Гусева. Серега после прихода капитана ехидно посмотрел на меня и, сказав, что генералитету спать в каких-то брезентовых шатрах просто неприемлемо, удалился в сопровождении наркомовского порученца в сторону капитальных строений на краю аэродрома. Еще и ручкой издевательски помахал, сволочь такая! Ничего, это я ему еще припомню!

А нас капитан привел к большой десятиместной палатке, в которой уже стояли койки, горела «летучая мышь», а перед входом, на двух столбиках висели умывальники. После чего собрал продаттестаты, сказал, что завтра с утра покажет нам, что здесь где находится, и, пожелав хорошего отдыха, отвалил.

После его ухода мы, свалив оружие на два больших стола, стоящих посередине палатки, начали осматриваться. Гек, отдернув одеяло и потыкав в подушку пальцем, восхитился:

– Ну надо же, какой прием! И белье есть, и подушка, как в хорошем госпитале – пуховая! Интересно – как здесь кормить будут?

Козырев быстренько поддержал животрепещущую тему и тут же вставил свои пять копеек:

– Если мы у летунов, то, наверное, в летной столовой и по пятой норме!

Марат, наоборот, огляделся с явным неудовольствием, заявив:

– Я бы землянку предпочел… В этой палатке любая пуля или осколок нашими будут. А ты как думаешь, командир?

Все почему-то тут же перестали шебаршиться и уставились на меня. Я же, сидя на койке и скинув сапоги, некоторое время молча шевелил пальцами на ноге, соображая, что уже давно надо бы подстричь ногти, постепенно превращающиеся в когти. Через несколько секунд поняв, что просто так от меня не отвяжутся, ответил:

– Думать пока не о чем – нет информации. Можно только очень приблизительно предполагать. И это предположение мне говорит, что в таких царских палатах нам жить недолго. Может еще пару ночей поспим и – алга![19]