Читать книгу "Они жаждут - Роберт Рик МакКаммон"

по длинному, высокому коридору, казалось уходившему в бесконечность, как в карнавальной зеркальной комнате. Что-то в нем съежилось от страха, как дворняжка, но что-то другое пошатывалось от пьяного восторга, и именно оно заставляло ноги не прекращать движения. «Я в доме с привидениями на ярмарке в Новом Орлеане, – сказал он себе. – Иду по Лабиринту безумца. Через минуту я почувствую паутину в волосах и увижу чучело в обезьяньей маске».

Наконец он добрался до свечи. Она стояла в сверкающем бронзовом подсвечнике на длинном столе из темного полированного дерева. Кобро ничего не видел за пределами круга света, но у него возникло ощущение, что это огромный, как пещера, зал, возможно, с каменной лестницей, вьющейся вдоль стены и скрывающейся из виду. Где-то высоко над ним свистел в разбитых окнах ветер.

Слева от себя он увидел еще одну свечу, плывущую в воздухе, словно ее нес призрак. Но затем разглядел в мерцании света лицо девушки с длинными вьющимися эбеновыми волосами и чувственными пухлыми губами. Лицо, прекрасное, как луна. По другую сторону появилась еще одна свеча. Ее держал юноша в футболке с надписью «Кисс». У него было вытянутое, худощавое лицо и глаза хищника. Третья свеча возникла за спиной у Кобро. Ее несла высокая улыбающаяся девушка с беспорядочно спадающими на плечи рыжими волосами. А потом еще и еще. Кобро заметил пару девушек-чикано, черного парня в бандане, мужчину и женщину средних лет, с нежностью смотревших на него, словно он был их давно потерянным сыном. Горящие свечи безмолвным кольцом окружали его.

И тут плеча Кобро коснулась чья-то рука, холодная и твердая, как глыба льда. Он обернулся, готовый пустить в ход свой маузер. Но рука рванулась белой стрелой и схватила его за запястье, не причиняя боли, а только удерживая на месте. В золотистом мерцании свеч Кобро разглядел белое лицо, выглядевшее одновременно очень юным и очень старым.

На нем не было морщин, но в древних и мудрых глазах горел огонь могущественных тайн. В том месте, где пальцы незнакомца касались запястья, Кобро ощутил электрическое покалывание, которое медленно разрасталось, пока он не подумал, что его, должно быть, подключили к той же розетке, что питала энергией всю Вселенную. Кобро чувствовал, что вот-вот взорвется от страха и радостного возбуждения, что он должен опуститься на колени на холодный каменный пол и поцеловать ледяную руку смерти.

ОН улыбнулся – мальчишеской улыбкой и глазами старика и произнес:

– Добро пожаловать.

Викинг и Дикко долго ждали снаружи, но Кобро так и не вернулся. Первые робкие лучи света расползлись по горизонту на востоке. Несколько раз друзья звали Кобро, но безуспешно, а потом Викинг вытащил изогнутый охотничий нож из кожаных ножен на боку.

– С Кобро что-то случилось, – сказал он Дикко. – Пойду узнаю, в чем дело. Ты со мной?

Дикко помедлил, а затем потянулся к пояснице и достал сорок пятый калибр из черной кобуры.

– Ага, – ответил он. – Я в деле.

Они вошли в замок, и тьма поглотила их.

Солнце постепенно захватывало горизонт, преследуя стоявшие на пути тени. Где-то перед самым рассветом дверь в замок захлопнулась, и лязгнул засов.

IV

Наступило воскресное утро, ясное и теплое. В сотнях церквей по всему Эл-Эй звонили колокола. Богу света поклонялись самыми разными способами, от официальных служб до простой молитвы в церкви Тихого океана на пляже Малибу. Священный орден Солнца зажигал конусы с благовониями, служились католические мессы. Буддисты преклоняли колени перед своими алтарями. Город выглядел тихим и спокойным, планета вращалась, как ей подобало, в упорядоченной Вселенной.

Митч Гидеон наблюдал со своей террасы в Лорел-Каньоне за стаей птиц, грациозно плывущей в небе, словно в замедленной съемке. Он стоял в теплом пятне солнечного света, курил сигару и думал о том сне с гробами на конвейерной ленте. Прошлой ночью ему снова это приснилось, и он вскочил с кровати так яростно, что с Эстель чуть не случился сердечный приступ. В первый раз сон казался какой-то причудой подсознания, над которой можно посмеяться. Теперь он был пугающим, подробности постепенно становились все ясней и ясней. Прошлой ночью он разглядел лица кое-кого из своих коллег по этой работе. Они походили на ухмыляющихся мертвецов, и холодная белизна их плоти выглядела так реально, что Гидеону пришлось с боем вырываться из сна, словно со дна глубокого, заросшего тиной пруда. Сегодня днем он собирался поиграть в гольф пара на пару в загородном клубе Уилшира и надеялся, разделывая под орех Слезинджера, отвлечься от этого сна, который становился по-настоящему поганым.

Энди и Джо Палатазин сидели на своих обычных местах в Венгерской реформатской церкви на Мелроуз-авеню, всего в нескольких кварталах от дома. Почувствовав озабоченность мужа, Джо сжала его ладонь. Он улыбнулся и сделал вид, что внимательно слушает, но его мысли метались между двумя мрачными проблемами: Тараканом, чье присутствие в городе казалось теперь таким призрачным и неосязаемым, и тем, что перевернуло вверх дном Голливудское мемориальное кладбище. Сделанный художником фоторобот человека, пытавшегося завлечь к себе Эми Халсетт, распечатали и раздали детективам и патрульным с приказом показывать его при разговорах с уличными обитателями. Конечно, может статься, что этот человек вовсе не Таракан, а просто парень, захотевший развлечься за свои кровные, но эту зацепку необходимо проверить. Тяжкие труды Брашера обернулись лишь тем, что внешность единственного подозреваемого, владеющего темно-синим «фольксвагеном», совершенно не совпадала с описанием, данным молодой проституткой. Для полной уверенности Палатазин все же выделил одного полицейского для наблюдения за ним.

Вторая проблема тревожила Палатазина гораздо больше. Он проехал мимо Голливудского мемориального по дороге в церковь – на первый взгляд там все было в порядке. Палатазин даже видел мельком сторожа Кельсена, отпиравшего ворота для утренних воскресных посетителей. Может, это и в самом деле был просто бессмысленный вандализм. Палатазин очень на это надеялся. Другой ответ, притаившийся в глубине его сознания, мог свести с ума.

А Уэс Ричер в огромной круглой кровати у себя дома в Бель-Эйр шевельнулся и протянул руку к прохладному коричневому телу Соланж. Но захватил пальцами лишь край простыни, на которой она должна была лежать. Он открыл глаза и тут же зажмурился. Окна были завешены толстыми бежевыми портьерами, но свет все равно оставался таким ярким, что зрительные нервы Уэса затрещали, как оголенные провода под нагрузкой. Он прикрыл глаза ладонями и перевернулся на спину, дожидаясь, когда пройдет первая волна раскалывающей голову боли.

– Соланж! – позвал Уэс, и от звука собственного голоса его барабанные перепонки едва не