Читать книгу "План игры. Геополитическая борьба США с СССР - Збигнев Казимеж Бжезинский"

только военное равновесие – Советский Союз продемонстрировал свою чувствительность к политическому аспекту проблемы. Хотя при оценке военной мощи количественные подсчеты могут привести к ошибкам, численность стратегических систем имеет немаловажное политическое значение. Во время встречи глав государств в 1974 г. в Москве один из высокопоставленных американских чиновников однажды на пресс-конференции воскликнул: «Ради всего святого, что же такое стратегическое превосходство?» На предварительных переговорах Соединенные Штаты согласились с формулировкой, разрешающей Советскому Союзу иметь большее – в сравнении с Соединенными Штатами – число баллистических ракет морского базирования и дополнительно еще 308 тяжелых ракет, которыми США не располагали. Советские руководители были явно довольны общественным восприятием советского стратегического превосходства. Они очень хорошо понимали, что в международных делах сила и престиж неотделимы друг от друга.

Сказанное вовсе не означает, что мы должны отказаться от контроля над вооружениями. Но к нему надо идти с четким пониманием того ключевого факта (который нужно открыто признать и постоянно о нем напоминать), что контроль над вооружениями – это лишь одна из составных частей нашей национальной оборонительной политики, а вовсе не ее заменитель. Соглашения по контролю над вооружениями не должны предполагать ни политического, компромисса, ни прекращения стратегического соперничества. В действительности вопрос о новшествах в технологии оружия всегда будет непременной темой любых договоров о контроле над вооружениями, если, конечно, не случится невероятное и не будет достигнуто всестороннее и поддающееся контролю соглашение, увязанное к тому же с серьезным политическим компромиссом.

В условиях, когда столь радикальных сдвигов в советско-американских отношениях не предвидится, самый обнадеживающий путь к контролю над вооружениями – выработка в узкоспециализированных, в высшей степени конкретных, может быть, лишь «промежуточных» договоренностей, которые должны предусматривать надежную проверку, включая инспектирование на местах мобильных пусковых установок.

Эти договоренности должны решать центральные проблемы, связанные с уже существующими или подготовленными к развертыванию системами оружия, представляющими наибольшую угрозу безопасности сторон. Нельзя забывать, что численное сокращение само по себе – это еще не контроль над вооружениями. Подлинный контроль должен сопровождаться укреплением безопасности обеих сторон. Он требует гораздо более тонкого сбалансирования, а не только простой количественной симметрии. В случае ядерной войны ни Соединенным Штатам, ни Советскому Союзу в обозримом будущем не избежать огромных разрушений, поэтому контроль над вооружениями должен предусматривать меры по устранению в перспективе опасности упреждающего удара, имеющего целью уничтожить стратегический потенциал противника и лишить его способности к возмездию. А это значит, что в первую очередь следует сосредоточить внимание на достижении договоренностей относительно ограничения и сокращения систем, которые могут быть использованы или созданы для стратегической атаки, а не для ответного удара.

Словом, меньше – не обязательно лучше. Соглашение, предусматривающее простое уменьшение стратегического ядерного арсенала – скажем, на 50 %, – неминуемо создаст большую нестабильность, ибо у обеих сторон может остаться пропорционально больше систем первого удара, ведь каждая из сторон постарается в первую очередь демонтировать старые и менее точные системы. В будущих всеобъемлющих договорах о контроле над вооружениями главное внимание следует сосредоточить не на количественных сокращениях, а на качественных ограничениях. Число систем, способных нанести точный первый удар, должно быть ниже уровня, который необходим для того, чтобы такой удар был бы эффективным в военном отношении.

Это потребует существенного сокращения нынешних главных «контрсиловых» вооружений Советского Союза (ракет «СС-18») примерно до уровня, предложенного Соединенными Штатами в 1977 г.: не более 150 пусковых установок с 1500 боеголовками. Кроме того, необходимо установить соответствующий лимит на советские баллистические ракеты морского базирования, способные к нанесению «контрсилового» удара, и на новые МБР «СС-24» и «СС-25». Для американской стороны соответствующие лимиты должны были бы распространяться на ракеты «MX», «Трайдент Д-5» и мобильные ракеты «Миджитмен». Подобные ограничения, кроме того, должны сопровождаться строгим запрещением на развертывание любых новых высокоточных баллистических ракет или на дальнейшую модернизацию существующих. Все без исключения сокращения и запрещения должны сопровождаться абсолютно надежным контролем.

Достижение договоренностей по проверке, затрудненное из-за советской склонности к секретности, станет еще сложнее в результате развития боевой техники. Каким образом, спрашивается, можно было бы проконтролировать количество мобильных установок? Или как отличить крылатые ракеты с ядерными боеголовками от таких же ракет, оснащенных обычными взрывными устройствами? По всей видимости, здесь не обойтись без проверки на местах, и Соединенные Штаты не должны соглашаться с какими-либо ограничениями, которые они не в состоянии надежно проконтролировать. Альтернативой проверке на местах может явиться тотальный запрет на мобильные пусковые установки для МБР и, возможно, на определенном этапе – на испытания баллистических ракет в полете, поскольку всеобщее запрещение легче контролировать. В любом другом случае у Советского Союза может появиться стимул к обману.

Учитывая, что проверка – это ключ к неукоснительному соблюдению условий договоренностей и, следовательно, к взаимному доверию, американская сторона должна уделить больше политического внимания вопросу о военной секретности в Советском Союзе, ибо последняя негативно влияет на решение проблемы контроля над вооружениями. Стратегическая секретность в СССР – это, по сути дела, серьезная угроза стабильности советско-американских отношений. Не многим известно, что даже на переговорах о контроле над вооружениями сведения и о советских, и об американских системах оружия представлены исключительно американской стороной. Советский Союз ведет переговоры исходя из этих данных и сохраняя молчание относительно действительных размеров своего арсенала. Доступных советских источников, в которых указывались бы количественные и качественные характеристики советского оружия, не существует. Официальный военный бюджет СССР – это сплошной обман, а советские наступательные и оборонительные системы создаются и развертываются в обстановке строжайшей секретности.

Тот факт, что военное планирование, а также создание и развертывание военной техники в СССР совершаются в глубокой тайне, порождает атмосферу страха и подозрительности и заставляет предполагать, что контроль над вооружениями, возможно, рассматривается некоторыми руководителями главным образом как временная передышка, имеющая целью вызвать у Соединенных Штатов ложное чувство безопасности. Советская скрытность опасна еще и тем, что Соединенные Штаты могут завысить советский стратегический потенциал и по этой причине пойти на ответные меры, что в свою очередь толкнет Советы на дальнейшую эскалацию гонки вооружений. Следовательно, советская скрытность в стратегических вопросах просто несовместима с подлинным, укрепляющим доверие контролем над вооружениями. Постепенное избавление СССР от излишней склонности к секретности в сочетании с американской откровенностью относительно стратегических планов – таковы непременные условия любых всеобъемлющих договоренностей по контролю над вооружениями. Соединенные Штаты обязаны настаивать на соблюдении этих условий.

Договоры о контроле над вооружениями должны сопровождаться и подкрепляться соглашениями, гарантирующими безопасность размещенных в космосе спутников раннего предупреждения и разведки. В июльском номере «Уолл-стрит джорнэл» за 1985 г. Альберт Уолстеттер и Брайан Чау выдвинули интересные предложения о выделении в космосе особых зон для размещения или американских, или советских спутников. Проникновение спутников одной стороны в заповедную зону другой стороны будет запрещено. Каждая из сторон обладала бы