Читать книгу "Женский улучшайзинг - Елена Ю. Зотова"

вы идете в «качалку»!

Меня тошнило, пошатывало, алкоголики оглядывались вслед. Я еле передвигала ноги, готовая зацепиться за первую же выбоину и остаться лежать на асфальте.

– А может, не надо сегодня? Ужасно себя чувствую. Как в таком состоянии заниматься?

– С ума сошла? Вадик уже договорился! Уже ключ взял. Знаешь, что с ним сделают, если в «качалке» сегодня никто не уберется? Пацаны придут с утра – а там все как было? Нет. Давай отлеживайся до вечера, лекарства пей. И чтоб как штык!

Я очень не люблю подводить людей. И очень люблю строить из себя героя. Поэтому, придя домой, напилась таблеток от простуды и завалилась спать до утра. Но моему плану было сбыться не суждено. Вадик тоже не любил подводить людей… особенно авторитетных, которые от него ждали стерильной чистоты в спортзале, где не убирались с открытия. Просидев на лавке у подъезда пятнадцать минут, он поднялся к нам и наплел моим родителям что-то такое, то ли про рожающую кошку, то ли про умирающую бабушку, мечтающую перед смертью увидеть его будущую невесту хоть глазком. Не знаю… Но, видимо, он привел очень весомые аргументы, потому что родители сами меня разбудили, одели и вытолкали из квартиры в ночь.

Хорошо, что я успела замазать «Балетом» круг вокруг рта. Да и уже темнело. На красный пончик Олин брат внимания не обратил.

Воздух после дождя был свеж, и я потихоньку начинала приходить в себя. К концу прогулки даже появились силы вставлять короткие реплики в нескончаемые рассказы Вадика про братву, про самых известных люберецких бандитов, с которыми он хотел бы поработать. Про того самого учителя физкультуры, который привел его в «качалку» и сегодня был так поражен желанием Вадика навести чистоту, что предложил ему индивидуальные занятия дважды в неделю по вечерам. Ну и свою протекцию по устройству в крутую бригаду.

– Видишь, – ликовал Вадим, – как все складывается! Я тебе делаю добро и получаю добро вдвойне. Только смотри! Хорошо убраться надо! Чтоб завтра все ахнули!

В подвале уже действительно никого не было. Свет не горел. Мы вошли, и я с любопытством осмотрела то, чем пугали всех девочек Люберец. Мол, не подходи к «качалке» близко. Затащат и изнасилуют хором.

Тусклый свет озарял бетонные стены с развешанными плакатами, маленькие зарешеченные окошки под потолком. Пару штанг с кучей блинов. Какие-то металлические трубы с обитыми дерматином седушками. Все было приблизительно так, как я и представляла. Кроме тренажеров, тут стояла и обычная, правда очень старая и разномастная мебель. Кресло семидесятых годов, с поцарапанным лаком подлокотников, продавленный диван, пара стульев, в глубине – полированный трехстворчатый шкаф. Видимо, ребята тащили в свой подвал все ненужное старье, которое удавалось найти на помойках или по знакомым. Единственным современным и даже роскошным пятном выделялась душевая кабина в закутке в углу. Такая красота со стеклянными раздвигающимися дверцами и различными режимами душа тогда только начала появляться в магазинах и стоила, как самолет. Именно она меня испугала больше всего. Ясно же, что именно этот агрегат будет сложнее всего отмыть.

Швабра, ведро, тряпки и чистящие порошки нашлись в том самом трехстворчатом шифоньере на ножках. Веник с совком прятался за душевой кабиной.

– Давай я подмету и протру кабинку, а ты протрешь тренажеры? Быстрей управимся. Давай? – попыталась я привлечь к общественно-полезному труду развалившегося на диване Вадика.

– Ой, не мужское это дело – убираться, – возразил было он, но потом вспомнил, что я ему вроде как нравлюсь, все же взял тряпку и начал полировать трубы ближайшей конструкции.

Я подметала, он тер. Попутно мы вели приятные беседы. И все было мило. Пока под потолком, в окнах, мы не увидели чьи-то ноги, и не послышался шум приближающихся к двери шагов.

– Замри! – одними губами возопил Вадик и, схватив меня за руку, потащил куда-то в угол.

– Это кто? Ты же сказал, никого не будет? – Я испугалась еще сильнее, чем мой рыцарь.

– Не знаю. Кто-то приехал. Я сказал, что приду в десять и за полчаса уберусь. Видимо, все решили, что часа-то мне точно хватит. А ты проваландалась. Пока собралась, пока дошли… Смотри, уже половина двенадцатого. Наверно, никто и не думает, что я еще здесь. Прятаться надо! Убьют, если узнают, что девку с собой привел. Давай в шкаф!

На той стороне двери уже копались с замком, пытаясь открыть его. Мы вдвоем заскочили в открытый шифоньер, откуда я доставала ведро, и кое-как прикрыли двери. Пусть и не плотно, но видно нас уже не было. Старый шкаф заскрипел, принимая такую непривычную нагрузку, качнулся, но выстоял.

Мы замерли. И вовремя. В подвал заходили двое; наш учитель физкультуры Сергей Михайлович и… мой новый неадекватный одноклассник Саша Беляйкин. Впрочем, в обществе физрука Беляйкин вел себя почтительно и ловил каждое слово наставника.

А тот пнул кучу мусора, которую я с таким трудом собрала веником пять минут назад.

– Что случилось, Сергей Михалыч? – почтительно проблеял Беляйкин. – Тут есть кто-то?

– Да нет никого. Будем заниматься спокойно. Это раздолбай Вадим из нашей школы. Сам вызвался убраться – и вот результат. Мусор собрал, но выкинуть забыл. Свет не погасил. Да и дверь только захлопнул. Завтра буду разбираться. Надо учить. Хорошо, хоть кабинку помыл и тренажеры протер. Но вообще за такие фокусы гнать надо в шею.

Вадик рядом затрясся мелкой дрожью.

– Ладно, Сань! Иди переодевайся, и начнем. Время идет. У Вадика завтра вечером со мной индивидуальное занятие. Уж я его погоняю за такие косяки. Погоняю до седьмого пота.

Я почувствовала, как прижавшийся по мне Вадим облегченно и радостно дернулся.

Дальше потекли часы томительного ожидания. Конечно, на самом деле это были не часы, а минуты, но в скрюченном положении они казались вечностью. Слышен был только ритмичный звон железа, шумные выдохи Санька и негромкие команды физрука. Эти двое переходили с тренажера на тренажер, и не было этому конца и края. У меня все затекло. У Вадима, судя по всему, тоже. Когда физрук с Саньком занимались на дальних тренажерах спиной к нашему шкафу, мы умудрялись плавно и бесшумно, как ниндзя, менять позы и даже обмениваться взглядами. Но когда они подходили ближе, приходилось затаивать дыхание и молиться, чтоб занятия скорее завершились. Это было нескончаемо! К тому же я снова стала плохо себя чувствовать. Действие таблеток, выпитых перед выходом из дома, прошло. Нос снова начало закладывать. Губы болели нещадно и, кажется, раздувались все больше и больше с каждой минутой. Температура росла. Еще немного, и не смогу терпеть, и