Читать книгу "Эпиграмма - Коллектив авторов"

class="subtitle">Ивану Стаднюку

Иван Стаднюк?!

Читай — говнюк.

Критику Дмитрию Старикову

Тень Геббельса его усыновила,

И Дмитрием из гроба нарекла.

На дочери Софронова женила

И лучшего придумать не могла.

Алексею Суркову,

секретарю Союза писателей СССР

Не жди, Алеша, комплиментов:

В докладе почерк референтов.

Николаю Тихонову

«Грозди бы делать из этих людей»:

Больше бы было в продаже гвоздей!

Мирзо Турсуну-Заде

Эта старая Европа

Отстает от нас везде:

У нас зовут Турсуна жопой,

А у них — Турсун-Заде.

Павлу Тычине

Ой, Павло Тычина!

Ты — почти профессор.

Пишешь ты как Пушкин,

Жаль, что нет Дантеса!

Татьяне Тэсс

Татьяна Тэсс, Татьяна Тэсс —

Одна из лучших поэтесс.

И даже Эдуард Багрицкий

И тот не трогал эти тицки.

Которых не было и нет

У этой дамы средних лет.

Александру Флиту

Тля бумагу тлит.

Фля бумагу Флит.

Ему же

Папа Флит — совсем ребенок.

Слаб умом и хером тонок.

Тиихону Хренникову

Хоть опера и новая.

Успеха нет как нет:

И музыка хреновая,

И матерный сюжет.

Мариэтте Шагинян

Шагинян умом богата,

И талантов нам не счесть.

У нее ума — палата,

Но «Палата номер шесть».

Железная старуха

Товарищ Шагинян —

Искусственное ухо

Рабочих и крестьян.

Игорю Шаферану

Вопрошает шах Ирана:

— Как там песни Шаферана? —

 Отвечает Хомейни:

— Не поем такой хуйни!

Олегу Шестинскому

В Москву! В Москву! — Шестинского зовут.

Солидный пост, квартиру предлагают.

А ведь от нас в столицу не бегут:

От нас в столицу только выгоняют!

Г. Ф. Шолохову-Синявскому

Идол всех олухов.

Автор заправский —

Он и не Шолохов,

И не Синявский.

Николаю Шпанову

Писатель Николай Шпанов

Трофейных обожал штанов

И длинных сочинял романов

Для пополнения карманов.

Степану Щипачеву

За столом сидит Степан,

Грозно брови хмуря.

На столе стоит стакан,

А в стакане — буря.

Владимиру Этушу

Хваля очередную роль,

Мы повторяем, как пароль:

А как иначе? Это ж

Не кто иной, как Этуш.

Тюленя — правильно едва ли —

Моржом в полемике назвали.

— Ну и плевать! — сказал тюлень, —

Мне отморжовываться лень!

Ходит-бродит по цехам

Наш директор, поц и хам.

Товарищ, верь, пройдет она.

Так называемая гласность!

И вот тогда госбезопасность

Припомнит ваши имена.

Из гроба встал Адам Мицкевич:

— Кто мой редактор? — Усиевич. —

А кто мой переводчик? — Румер. —

Адам Мицкевич снова умер.

— А предисловье чье? — Живова. —

Адам Мицкевич умер снова.

Хоть каламбур не мой кумир.

Пред каламбуром устою ли?

«Октябрь» за май придет в июле

И будет стар, как «Новый мир».

ЭПИГРАММЫ-ЧАСТУШКИ

Эх, огурчики

Да помидорчики,

Сталин Кирова убил

В коридорчике.

Я к марксизьму приобщусь,

Я на Фурцевой женюсь.

Буду тискать сиськи я

Самыя марксиськия.

Эх, скандал на всю Европу,

Темнота мы, темнота!

Десять лет лизали жопу.

Оказалось, что не та!

Но не плачь, моя родная.

Будет все наоборот:

Наша партия родная

Нам другую подберет.

Ай, калина-малина.

Сбежала дочка Сталина.

Она же Аллилуева.

Ну и семейка хуева!

У мово у милого

Характер Ермилова:

Ночку всю милуется,

Утром отмежуется.

Водка стоит семь и восемь.

Все равно мы пить не бросим.

Передайте Ильичу —

Нам и десять по плечу.

Ну а если будет больше —

Мы устроим все как в Польше.

Будет стоить двадцать пять —

Будем Зимний брать опять!

ЧИТАТЕЛЮ, ЗАКРЫВАЮЩЕМУ ЭТУ КНИГУ

Трудно поверить, что кто-то за свою жизнь не слышал или не прочитал ни одной эпиграммы. Первые русские эпиграммы не были конкретизированными и порой напоминали коротенькую басню. Они были обезличенными и являли собой некий собирательный образ.

Вот, к примеру, начало эпиграммы на Е. Баратынского:

«…Рифмач безграмотный, но Дельвигом прославлен!

Он унтер-офицер…»

И только по тому, что упоминается воинское звание Баратынского, впоследствии исключенного из Пажеского корпуса, можно догадаться, о ком идет речь.

Очень часто писали: «Тайному советнику К*» или «На В.Ф.Т.»

Впрочем, совсем не удивительно, что конкретные имена не назывались, поскольку за такими стихами мог последовать вызов на дуэль.

Но писались и эпиграммы не по адресу какого-либо лица, эпиграммы философские, так называемые собирательные. Вот пример такой собирательной эпиграммы — перевод с шотландского:

Жму руку дуракам обеими руками.

Как многим,