Читать книгу "Кольцо из фольги - Маша Трауб"

горсовета потом доложил куда следует – у Ленина гвоздики увядшие лежат. Будто на кладбище. А Ленин – он всегда живой!

– Кто-нибудь разбирался? – Георгий был в отчаянии. – Нет! Валерий Казбекович даже не понял сначала, за что его забрали. А комбикорм и мука с клещами – это не цветочки!

А за что посадили Рустама? Он, кстати, был одноклассником Георгия. Настоящий талант. Так рисовал, что его картины в город на выставки отправляли. А как из глины лепил? Смотришь – и даже страшно становилось. Курица глиняная в его руках чуть ли не кудахтать начинала, как живая. Рустамчик окончил училище в городе, его на руках носили. Все уже мечтали в Москву поехать на его выставку. И гордиться, что наш, местный. Очередь выстроилась из тех, кто первый его талант обнаружил. А отдельная очередь из тех, кто знал Рустамчика с пеленок.

Когда к нему Валерий Казбекович обратился – сделать скульптуры пионера и пионерки, чтобы поставить перед Домом культуры, тот не смог отказать. Как потом себя Валерий Казбекович корил, как все волосы на голове вырвал! Так и не простил себя. Виноватым себя считал. Рустамчик сделал две скульптуры. Белые, гипсовые. Посмотришь и аж вздрогнешь – как живые пионеры стояли. Взрослые женщины мимо них ходить боялись – думали, что дети сейчас спрыгнут и пойдут в школу. Кто-то вспомнил, как креститься надо, себя и заодно пионеров осеняя крестом. Кто-то на колени падал и в сторону заброшенной мечети земные поклоны совершал. А кто-то без соли мимо скульптур не проходил, разбрасывал щепотки за левое плечо и на пионеров тоже. Устроили торжественное открытие – Дом культуры как раз покрасили, внутри ремонт сделали. Для пущей убедительности и по случаю праздника гипсовым пионерам повязали настоящие пионерские галстуки. Гостей из города позвали, делегацию из райкома вызвали, чтобы отчитаться о проделанной работе, проявленной инициативе и так далее.

Так хорошо все начиналось – дети пели, танцевали, сеанс одновременной игры в шахматы организовали, рукоделие демонстрировали. Всех напоили, накормили, как положено. Один из членов делегации – большой городской чиновник – все хвалил статую пионерки, восхищался. Увести не могли. Так кто бы знал, что в этой же делегации была его любовница из горсовета, которая приревновала к гипсовой пионерке. На нее он так никогда не смотрел, как на эту пионерку. Эта самая из горсовета написала отчет о мероприятии, указав, что пионерка, так сказать, сверкает прелестями, будто не пионерка, а развратная женщина. И груди такой у пионерок, как на этой скульптуре, быть не может. Слишком уж выдающаяся и впечатляющая. Не на тот лад настраивает подрастающее поколение, а, можно сказать, на прямо противоположный. Мысли не о пионерской клятве и верности партии вызывает, а совершенно чуждые советскому человеку мысли. А то, что красный галстук на статую повязали, так это не просто кощунство, а настоящая диверсия. Издевательство над партийными ценностями в чистом виде. Глумление. Этого мало? Так вот еще факт. У подножия памятника лежат конфеты, пряники. Это как расценивать?

А как расценивать, если Валерий Казбекович лично каждый день убирал с постамента подношения от особо впечатлительных, но совершенно несознательных в партийном смысле жительниц села. Пожилые женщины, что с них взять? Он уже и собрание провел, и категорически предупредил, потом несколько раз категорически запретил. Но женщины клали пионерам то конфетку, то сушку. Дети ведь, как их сладеньким не угостить? Или верили в примету: поедят – не будут по ночам по селу шастать. Откуда такие слухи пошли, никто не знал. Валерий Казбекович спрашивал Варжетхан, та только плечами пожимала. Люди иногда верят во что хотят. Но к приезду гостей председатель сельсовета лично проверил памятник на предмет подношений и ничего не нашел. Когда только успели положить?

Сигнал был получен и принят к рассмотрению. Пионерку признали не соответствующей канонам. Рустамчика арестовали в тот же день. Какое было предъявлено обвинение? Глумление над коммунистическими ценностями. Пропаганда разврата, а значит, чуждой советскому народу идеологии. Валерий Казбекович обивал пороги чиновничьих кабинетов, пытаясь взять вину на себя – с галстуками ведь его была инициатива, а конфеты – так что взять с неразумных сельских женщин? Моя бабушка тогда написала огромную статью в защиту молодого таланта. Ничего не помогло. Рустамчику дали большой срок и отправили на другой конец страны, туда, где не жар до костей пробирает, а холод. Где солнца месяцами не видно. Чтобы не мог писать картины и лепить скульптуры.

Бабушке долго не давала покоя судьба Рустамчика. Она писала обращения во все инстанции, искала его по всем тюрьмам. Журналистское чутье подсказывало, что дело не в нем и даже не в скульптурах, а в чем-то другом. Лишь спустя много лет она добилась, чтобы ей показали дело Рустамчика. Она смотрела на листок с отчетом о мероприятии, из-за которого завели дело. Видела подпись. И не понимала: имя, отчество, фамилия женщины ей ни о чем не говорили. Мало ли в их селе, считавшемся передовым и прогрессивным, было делегаций? Да каждую неделю, только успевай встречать и отчитываться.

Тогда, наверное, впервые за все время бабушка позвонила моей маме, своей дочери и попросила разгадать загадку. Какая связь?

– Любовная, – хохотнула мама, в то время уже успешный юрист-хозяйственник, адвокат, специализирующийся на бракоразводных делах, вопросах наследства и имущественных спорах. – Кому сдались скульптуры и галстуки? Баба пишет донос только с одной целью – отомстить. Бывшему любовнику или мужу. Ревность. Вот тебе и связь.

Тогда-то бабушка и припомнила, как одного чиновника, уже сильно пьяного, еле отлепили от статуи пионерки и как женщина из делегации бросала на того взгляды. Но тогда она подумала, что женщине стыдно за поведение коллеги, и никак не связала взгляды с адюльтером. И когда до нее все это дошло, стало еще больнее и обиднее. Рустамчик просто стал «бараном отпуска», как говорил Георгий. Талантливому мальчику сломали жизнь ни за что ни про что. И невозможно ничего доказать, и ничего не поделать.

Рустамчик в село так и не вернулся. Бабушка, приезжая в Москву, всегда ходила на выставки в музеи и картинные галереи в надежде увидеть среди разных работ его картины. Она отчаянно верила, что такой талант невозможно убить и сломать. Что даже в тюрьме найдутся люди, которые заметят эту уникальную искру, человека, поцелованного богом. Но нет. Рустамчик сгинул. А его статуи разломали и вывезли за пределы села. Только постаменты остались. И на них каждый день появлялись то конфеты, то пряники. Женщины приносили сладости в память о детях, которые ушли и не вернулись. Валерий Казбекович больше не убирал их, оставлял, иногда и докладывал то конфету, то бутылку ситро ставил. Дети