Читать книгу "Последнее пророчество - Уильям Николсон"

Зохон обратил безжалостный взгляд на Кестрель.

– Я завел себе хорошего друга, – произнес он, – и опасного врага.

Кесс понимала, что Зохон специально подстроил так, чтобы она увидела, как он зарезал цыпленка, и испугалась. Старания командира гвардии Йохьян достигли цели. Кесс привыкла считать Зохона глупым. Однако сейчас девушка поняла, что он столь же жесток, как и глуп. Подобное сочетание не на шутку напугало ее.

– О чем ты говорила с Барзаном?

– Это он говорил со мной. Я даже не обращалась к нему.

– О чем Барзан говорил с тобой?

Зохон покачивал молотом взад-вперед, ни на мгновение не отрывая глаз от Кестрель.

– О вас. Он думает, что вы испытываете ко мне интерес. Он хочет, чтобы я поощрила вас.

– Он думает?..

Неожиданно Зохон раскатисто рассмеялся.

– Он считает, что я заинтересовался тобой? Превосходно! Какой глупец! Кстати, а почему нет? Пусть себе думает. Скажи, что я ухаживаю за тобой. Скажи ему, что великий Зохон томится от любви к служанке Йодиллы.

При этой мысли командир гвардии зашелся от смеха.

– Замечательно, замечательно, просто замечательно! Я и не ожидал такого! – Зохон успокоился и сразу же посерьезнел. – А что Йодилла? У тебя есть послание для меня?

– Не совсем послание, – ответила Кестрель.

Девушка почувствовала, что щеки ее розовеют. Кесс заранее готовилась к этой минуте, но тогда она еще не была знакома с жестокостью Зохона. Кестрель не сложно было обмануть командира, однако теперь она боялась за Сирей. Зохон по-своему истолковал ее смущение.

– Не пугайся, – произнес он. – Просто повтори мне ее слова.

– Йодилла боится говорить, – начала Кестрель. – Однако чтобы вы могли знать, что у нее на сердце, принцесса подаст вам…

И снова Кесс помедлила. Затем, опустив вниз глаза, продолжила:

– Она подаст вам тайный знак.

Глаза Зохона расширились.

– Знак любви!.. Что за знак?

Кестрель медленно сжала ладони и переплела пальцы.

– Знак вечной любви.

Зохон смотрел на переплетенные пальцы Кесс как загипнотизированный. Затем глубоко вздохнул.

– Знак вечной любви, – пробормотал он. – Когда она покажет мне этот знак?

– Когда сможет. Вы должны быть терпеливы. Принцесса очень напугана.

– Понимаю. Скажи Йодилле… Скажи Сирей – никто не сможет причинить ей вред. Скажи, что отныне она находится под защитой Молота Гэнга.

Говоря так, Зохон поднял серебряный молот. На лезвии темнела кровь цыпленка.

Глава 12Награда и наказание

Мариус Симеон Ортиз карабкался по широким ступеням верхнего уровня Высшего Удела, заставляя себя держаться с достоинством, несмотря на то, что сердце выскакивало из груди. Сверху он слышал звуки оркестра, ведомого скрипачом-виртуозом. Добрый знак: Доминатор берется за инструмент, лишь пребывая в хорошем настроении. Очевидно, решил Ортиз, время пришло. Правитель не может больше откладывать. Говорили, что свадебная церемония состоится через несколько дней и Доминатор должен объявить имя своего сына и наследника.

На залитом светом пространстве под драгоценными куполами, где никаким вещам, предметам мебели, занавескам или лампам не дозволялось нарушать сверкающую пустоту, громадная фигура уверенно вышагивала взад-вперед, дирижируя оркестром и хором, – скрипка прижата к щеке, смычок парит над струнами. Музыканты, обратив глаза к Доминатору, по памяти аккомпанировали. Хор в молчании ждал, глаза хористов также не отрывались от правителя, а головы поворачивались вслед за его перемещениями. Сбоку виднелись две неподвижные фигуры: одна с большой книгой, другая – с ведром и шваброй в руках. Человека с книгой звали Мирон Графф, хранитель покоев Доминатора, другой – Спалиан – был личным слугой владыки.

За нежным аккордом струнных вступили звучные духовые, а Доминатор, подняв смычок, обернулся, чтобы поприветствовать гостя. Размашисто шагая – глаза полузакрыты, подбородок вздернут, смычок завис в воздухе, – правитель управлял вздымающимися волнами трубных раскатов и нарастающим грохотом барабанов. Затем он вновь обратился к скрипке и восходящим пассажем, от которого захватывало дух, подвел оркестр к мощному финальному аккорду.

Ортиз замер в восхищении. Голова правителя была обнажена, грива седых волос разметалась по плечам, в огромных серых глазах сияла страстная увлеченность музыкой. Как часто Ортизу доводилось глядеть в это благородное лицо! В густых бровях Ортиз видел мудрость, в выступающем носе – силу воли, а в широких румяных щеках – доброту. Сколько лет было Доминатору? Никто точно не знал. Возможно, шестьдесят, возможно, больше. Он был все так же полон жизненной силы, все так же неутомим в своих аппетитах и пристрастиях. Говорили, что правителю достаточно взглянуть на человека – и любые секреты его сердца лягут перед Доминатором как на ладони. Но Ортиз ничего не скрывал от правителя, который когда-то приютил крошечного ребенка, потерявшего родного отца. Доминатор был единственным родителем, которого Ортиз знал. И все, что полководец делал, совершалось ради того, чтобы заслужить одобрение и любовь владыки.

Последние отзвуки финального аккорда затихли, и музыканты опустили инструменты. Доминатор уронил скрипку с плеча и поманил Ортиза к себе. Военачальник выступил вперед и простерся ниц на полу.

– Встань, мальчик, встань!

Ортиз поднялся.

– Ты хорошо поработал.

– Рад служить вам, Доминатор.

Правитель кивнул.

– Пройдемся.

Он повернулся и зашагал по залу. Звуки звонким эхом отражались от пола. Именно таким неизменно представал перед посетителями Доминатор – меряющим широкими шагами верхние уровни дворца, со скрипкой в руке, глаза обращены к далеким горным вершинам, озеру или безграничному небу. Он ненавидел толпы и молчание, стены и тишину – Доминатор всегда пребывал в движении, и его всегда окружал простор. Казалось, комнаты обычных размеров не могли вместить огромную фигуру правителя.

– Ты хорошо присматриваешь за новыми рабами?

– Да, Доминатор.

– Награда и наказание.

– Да, Доминатор.

– Когда-то племя мантхов знавало лучшие времена. Глубоко одаренный народ. А вот теперь… Тебе следует изучать историю. Это сбивает спесь с любого.

– Да, Доминатор.

– Чередуй жестокость с добротой. Сейчас они ненавидят нас. Пройдет время – и они нас полюбят.

– Все любят вас, Доминатор.

– Конечно любят. Естественный человеческий инстинкт – любовь к власти. В этом нет большой доблести.

Правитель выглянул в широкое окно на лежащий внизу город. Две голубки опустились на карниз. Обе серо-серебристые, у одной из птиц – белая грудка. Доминатор с интересом изучал их.