Читать книгу "Украинская трагедия. Технологии сведения с ума - Семен Уралов"

большие части, между которыми просматривается потенциальный будущий конфликт. Тем, кто считал Украину братской страной и дружественным государством, придется объяснить, почему Россия пошла на демонтаж остатков украинской государственности.

Выводы и прогнозы

Общество России и общество постУкраины смогли просуществовать в разорванном состоянии менее 30 лет. Реальная граница возникла только к 1998–2000 годам. У поколения 60+ большая часть жизни прошла без границ, а разрыв между обществами воспринимался как личная или семейная трагедия.

Жители постУкраины, кроме стресса, связанного с разрушением СССР в 1991–1993 годах, начиная с 2004 года испытывают стресс в условиях перманентной когнитивной войны. Фактически в их жизни было всего одно относительно спокойное десятилетие — 1994 2004 годы, — на которое пришлось формирование будущих ФПГ, ставших хозяевами украинской экономики (их мы рассмотрим далее).

Украинское общество оставили в покое на это десятилетие, потому что элиты были заняты первичным накоплением капитала. Но даже в спокойном состоянии оно проявляло недовольство, которое от выборов к выборам выражалось в голосовании за оппозицию. Правящие элиты не понимали, что делать с таким обществом, зато понимали США, Британия, ЕС и Польша. Так, общество, брошенное собственным государством, начали постепенно соблазнять идеями евроинтеграции, одновременно внедряя идеологемы народа-жертвы. Результатом стал дикий гибрид украинского и евронационализма, который хоть и не успел стать идеологией большинства, но уже очень глубоко пустил корни.

Двадцать процентов нацифицированных, которые проявляются от исследования к исследованию, — это на самом деле очень много. Особенно на фоне И % зеркально радикальных в российском обществе. При неизбежном слиянии такая пропорция может вызвать серьезные конфликты внутри нового общества.

Слияние не будет простым, но сохранено главное — в российском обществе доминирует восприятие общества (народа) постУкраины как братского. Необходимо не только сохранить такое восприятие и привить его молодому поколению, но и подготовить общественное сознание к переходу на следующий уровень — понимания процессов интеграции и слияния.

Политическая история само- и обманов

Нельзя сказать, что украинское общество было невинной овечкой, которую подлые политические элиты вели на убой. В нем долгие годы наслаждались отсутствием государственности. Можно построить на дачном участке девятиэтажку и легализовать ее через суд. Можно годами жить без прописки, паспорта и основных документов и при этом свободно перемещаться по всей республике. Налоги есть, но почти никто их не платит. Такса гаишника в том или ином городе известна каждому водителю.

Безгосударственность была выгодна не только политическим элитам. Она устраивала тех, кого принято называть малым и средним бизнесом, — самую активную социальную прослойку.

В республике взошла поросль регионального капитала и элит, которым уже было тесно у себя, а в столичной политике их ждали такие же агрессивные хищники, как и они сами.

Итак, мы выяснили, как правящие элиты превратили Киев в арену политической борьбы. Теперь посмотрим, как менялось украинское общество от выборов к выборам.

Принцип № 19

Прагматичное отношение к выборам

Все выборы проходят в три этапа. Первый этап — закрытый кастинг внутри элит, когда определяется, кто и куда баллотируется, от какой партии и кто за это заплатит. Данный процесс невидимый. Второй этап — электоральный. Выборы, которые видят все, — с агитацией, роликами, интригами и листовками. Третий этап — оборонительный. Важно не только как проголосуют, но и как подсчитают. Минимально необходимый вариант — сохранить свой электоральный результат, а лучше — приумножить его на этапе подсчета голосов. Данный процесс видят лишь те, кто профессионально занимается выборами. Плюс иногда скандалы или курьезы в рамках избирательных комиссий докатываются до публики.

Понять что-либо о выборах можно, только погрузившись во все три этапа. Обычный человек следит за электоральным этапом и видит результаты. Поэтому прагматичнее относиться к выборам как к самому большому социологическому опросу. Тем, кто действительно интересуется политикой, они позволяют ковыряться в списках депутатов и разбирать группы влияния в новом составе Заксобрания. Знатоки муниципальной политики могут взглянуть на карту голосования по районам и понять, кто из городских авторитетов и крупных предприятий кого реально поддержал.

Ходить или не ходить на выборы — дело личное. Но как источник уникальной информации об обществе они незаменимы. Любознательному гражданину полезно изучать результаты выборов применительно к местности.

Социология голосования — наиболее точное исследование. Поэтому мы будем рассматривать трансформацию общества Украины в общество постУкраины сквозь призму выборов. Даже не столько их, сколько политических кризисов, неизменно завершавшихся выборами, которые по задумке должны были разрешить противоречия. Но вместо завершения одного политического кризиса начинался новый, и общество снова пытались в него вовлечь.

Украина, как и все постсоветские республики, родилась из политического кризиса в СССР. В конце 1980-х годов политическую монополию КПСС ломали через систему советов, куда в 1989 году впервые пустили некоммунистов. Так в жизни украинского общества появилась Верховная рада — национальный парламент. Пока действовала монополия коммунистов, о Верховном Совете УССР никто слыхом не слыхивал. Это был формально-парламентский орган власти, членство в котором являлось либо почетным статусом, либо шагом в карьере. Не политический, а административный орган политической власти. Его решения оформлялись в виде законопроектов и регулировали жизнь УССР.

Запуск в Верховный Совет демократов с улицы и диссидентов из лагерей превратил его в Верховную раду. Произошла политизация, к которой никто не был готов. Надо отметить, что аналогичные процессы шли по всему Союзу. Практически во всех республиках местные парламенты тогда превратились в политические центры республик. Возник феномен двоевластия: партийная вертикаль и советская. Власть партии удалось сломать там, где она родилась, — в советах.

Фундаментальное предательство и культ «незалежности»

УССР накануне краха Союза была одной из самых благополучных республик. Такой борьбы, как у Ельцина с Горбачевым, не наблюдалось. В Киеве протестующие не дрались с ОМОНом и армией, как в Тбилиси и Вильнюсе. Часть республики не отделилась, как Приднестровье от Молдавии. Не было погромов, как в Баку, Нагорном Карабахе и Узбекистане.

Украина и Белоруссия были оплотом стабильности на фоне бушующих национальных окраин и сошедшей с ума столицы, где собирались 100-тысячные митинги и за Ельцина, и за сохранение СССР. В Москву ехали со всех окраин, чтобы принять участие в исторических событиях. Ленинград бурлил в своей демократической повестке.

Скромные митинги, которые собирали оппозиционные студенты в Киеве, были несерьезны по сравнению с иными событиями в Союзе. Первые легальные евронационалисты — «Народный рух» (от укр. «Народное движение») — изначально назывались «Рух за перестройку» и выступали союзниками центральной власти Горбачева по давлению на местную партноменклатуру, чтобы та не тормозила ускорение и гласность. «Рух» хоть и занимал активную