Читать книгу "Разум убийцы. Как работает мозг тех, кто совершает преступления - Ричард Тейлор"

Однажды Амелия проснулась поздно, чувствуя себя разбитой после теплого одеяла героинового забвения.

«Утром он лежал в кроватке без движения… У меня было плохое предчувствие, я знала, что что-то не так… мой парень заплакал и сказал: “Амелия, он умер”. Я думала, что Джеймс просто спит, но он был холодным. Я попыталась покормить его, но его тело уже окоченело».

Вердикт: непредумышленное убийство и пять лет лишения свободы.

Несмотря на сильную аутоагрессию, Амелию отказались принять в психиатрическую больницу. Убийство, совершенное по неосторожности, не пробуждало в людях сочувствия.

Неисполнение родительских обязанностей по отношению к Джеймсу скрывалось от медицинских работников. Сокрытие пренебрежительного отношения или насильственных действий не является редкостью и может принимать множество форм, как я узнал на заре своей карьеры.

Работая в больнице Мэйдэй, я волей судьбы встретился с несколькими необычными случаями, которые запечатлелись у меня в памяти. В те шесть месяцев работы там мне было достаточно трудно справляться с потоком пациентов из отделения неотложной помощи, изучением результатов анализов крови и заменой забившихся капельниц. Как мне кажется, в то время я ближе всего подошел к тому, чтобы распрощаться с медициной. Да, мне действительно было так тяжело, хотя я учился шесть лет. Несмотря на изнеможение, нужно было оставаться начеку, поскольку пациенты в самом тяжелом состоянии боролись за свои жизни, а иногда и теряли их. Однако среди множества больных, которым действительно было плохо, были и те, кто притворялся. Мы предполагали, что они делали это, чтобы добиться внимания, которым сопровождается госпитализация, или, возможно, получить удовольствие от того, что они обманывают нас и тратят наше время. Но что побуждает человека симулировать болезненные колики от камней в почках или тайно резать палец, чтобы добавить немного крови в собранную для анализа мочу?

Как оказалось, дело было не только в попытках получить опиоидные обезболивающие, поскольку мы не использовали препараты, вызывающие зависимость. Как только таких пациентов выявляли, их отчитывали и выставляли из больницы, даже не показав «цирковому велосипедисту» (ласкательное, но весьма унизительное название моей профессии, употребляемое терапевтами и хирургами).

Один случай из этой категории особенно меня заинтересовал. Молодая женщина по имени Тамара Аткинсон поступила в больницу с плохо контролируемой эпилепсией. Ее обвинили в том, что она отравила собственного ребенка противоэпилептическими препаратами, а затем показала его врачу, жалуясь на необъяснимые симптомы. Когда «больного» положили в палату педиатрического отделения, Тамара потрогала его капельницу, что привело к опасной для жизни инфекции. Ребенка перевели в реанимацию. Затем у Тамары произошел припадок в камере предварительного заключения, после чего ее привезли в отделение скорой помощи больницы Мэйдэй.

После того как ее поместили в палату, у нее продолжились неконтролируемые припадки, несмотря на адекватное лечение, и мы в спешке направили пациентку на томографию и электроэнцефалографию из страха, что у нее растущая опухоль мозга. Когда все тесты оказались отрицательными, у нас возникли подозрения. Я наблюдал за ней, когда она билась в припадке на больничной койке. Приступ выглядел убедительно: мышечные сокращения были ритмичными, и голова запрокидывалась назад. Она даже обмочилась, что часто происходит во время таких эпизодов.

Пока мы пытались доказать, что это были псевдоприпадки, у Тамары стали появляться болезненные гнойные нарывы на ногах и левой руке. Расследование жестокого обращения с ребенком отошло на второй план, поскольку возникли подозрения, что с иммунной системой женщины что-то не так. Мы проверили ее на ВИЧ, взяли кровь на все стандартные анализы и сделали несколько микробиологических мазков, ища таинственную инфекцию. После того как мы изучили литературу о редких и необычных заболеваниях, у нас появился возможный кандидат: синдром Иова. Названное в честь библейского персонажа, это заболевание связано с нарушением работы лейкоцитов, которые обычно борются с инфекциями. Этот синдром может приводить к неконтролируемому образованию пустул. Симптомы, казалось, совпадали, поэтому мы направили Тамару на обследование в соседнюю больницу.

Тем временем нашего врача-консультанта вызвали в суд для дачи показаний о состоянии здоровья пациентки и ее способности участвовать в заседаниях уголовного суда и суда по семейным вопросам. Пока мы пытались со всем этим разобраться, ко мне однажды подошел больничный санитар и заговорщическим шепотом сказал: «Док, я не хочу вмешиваться, но я только что увидел то, о чем вам следует знать. Вы знаете женщину из седьмой палаты? Я только что видел, как она втыкала иглы себе в ногу».

Выяснилось, что Тамара пачкала иглы собственными фекалиями и вводила их под кожу, чтобы вызвать пустулы. У нее был и синдром Мюнхгаузена (преднамеренная фальсификация болезни у себя), и синдром Мюнхгаузена «от третьего лица» (заболевание, вызванное у другого человека третьим лицом). У пациентки было серьезное расстройство личности, но ей все равно нужно было явиться в суд и предстать перед обвинителями.

Увлеченный умственной гимнастикой, которая требовалась, чтобы думать и вести себя как Тамара, я представил ее дело на нашем ежемесячном собрании. Всем присутствующим раздали фотографии пустул на ее теле. Я немного опешил, когда дерматолог сказал: «Все это очень интересно, но в следующий раз покажите нам настоящие пустулы». Уже на этом этапе я понял, что мне нужно найти область медицины, которая занимается чем-то более глубоким, чем кожа. Психиатрия увлекла меня. Мне казалось, что пустулы Тамары были настоящими. Причиной других высыпаний на коже могли быть такие заболевания, как чесотка, сифилис или системная красная волчанка (аутоиммунное заболевание, сопровождающееся характерной сыпью на лице). Пустулы были открытым окном в нестабильное психическое состояние пациентки. Тамара была примером женщины, которая направляла агрессию на свое тело и репродуктивную систему, а точнее на ребенка. Это явление было описано Веллдоном.

Синдром Мюнхгаузена «от третьего лица» представляет собой форму жестокого обращения с детьми и обычно является уголовным преступлением. Как правило, он встречается у женщин-матерей или опекунов. Они показывают ребенка врачам по поводу заболеваний, которые, как позднее выясняется, были вызваны родителем или опекуном путем провоцирования симптомов, нанесения травм или отравления.

Противоречивые медицинские исследования, в которых осуществлялось скрытое наблюдение за участниками, показало, что некоторые матери детей, имеющих проблемы с дыханием, фактически душили собственных отпрысков. Смотреть эти видеозаписи тяжело. Женщины неоднократно пытались задушить детей, представляя это как спонтанную остановку дыхания (приступ апноэ). Младенцы были подключены к мониторам, отслеживавшим дыхание и работу сердца, а медсестры следили за происходившим по камерам и были готовы вбежать в палату, чтобы предотвратить худшее. Исследование показало, что, хотя подавляющее большинство младенческих смертей вызвано естественными причинами, очень маленький процент является результатом скрытого инфантицида, который и остается тайным, если об удушении не становится известно вовремя. Несмотря на наличие доказательств, общественность неохотно приняла тот факт, что матери способны на эту извращенную комбинацию обмана и жестокости.