Читать книгу "Великая княгиня Владимирская Мария. Загадка погребения в Княгинином монастыре - Константин Аверьянов"

Полагают, что в это время в Тмутаракани продолжал существовать своеобразный симбиоз русско-византийской власти. Пребывание русских князей в качестве императорских наместников на территории Тмутаракани стало своего рода политическим компромиссом между интересами Византии и династии Рюриковичей. Он диктовался относительной слабостью империи в данном районе, следствием чего стало то, что Тмутаракань с округой находилась в своего рода двойном подчинении императоров и русских князей.

Косвенно это подтверждает свидетельство В.Н. Татищева, согласно которому в 1127 г. сын Олега Всеволод выгнал «стрыя своего Ярослава ис Чернигова и дружину его изсече и разграби; а Ярослав иде во Тмуторокань, а оттоле в Муром»[298].

Данный эпизод явился результатом новой политической ситуации, которая складывалась на Руси. После смерти в 1125 г. Владимира Мономаха страна стала быстро распадаться на отдельные уделы. Следствием этого стало прекращение единой внешней политики. В 40-х гг. XII в. Русь оказалась втянутой в конфликт между Византией и Венгрией[299]. При этом отдельные русские княжества заняли противоположные позиции. Шурин венгерского короля Гезы II киевский князь Изяслав поддержал Венгрию, тогда как Галиц кое и Владимиро-Суздальское княжества были, напротив, врагами Венгрии и союзниками Византии. Константинопольская дипломатия этого времени активно разыгрывала «русскую карту», стремясь к тому, чтобы тылам каждого участника одной из этих обширных коалиций угрожал участник другой группировки[300].

Этой ситуацией воспользовались половцы. С середины XI в. они хлынули в южнорусские степи. Под их напором в 1117 г. пал передовой русский форпост на Дону – крепость Саркел (Белая Вежа). Ее жители предпочли, видимо, мирно уйти с Дона на Русь, оставив половцам свои жилища. Некоторое время кочевники пользовались поселком в качестве зимней стоянки, но около середины XII в. жизнь в нем полностью замерла и более не возобновлялась.

Попытались половцы захватить и Тмутаракань. Но это им не удалось во многом благодаря позиции Византии. Хотя византийский поэт Иоанн Цец (ок. 1110–1180) и писал в 40-х гг. XII в. о «стране матрахов» как об одной из окраин империи, в Константинополе внимательно следили за ситуацией в этом районе. В 1152 г. из Тмутаракани были посланы византийские войска куда-то к северу от Азовского моря, возможно, как предполагают, в помощь Юрию Долгорукому. Это позволило остановить продвижение половцев на рубежах Тмутаракани.

Заинтересованность Константинополя в сохранении контроля над Тмутараканью была вызвана ее торговой ролью. От середины XII в. дошло сочинение известного арабского географа ал-Идриси «Нузхат ал-муштак фи-хтирак ал-афак» («Развлечение истомленного в странствии по областям»), завершенное им в январе 1154 г. В нем он попытался свести воедино все накопленные к тому времени географические представления об Ойкумене. Упоминает он и Тмутаракань, о которой читаем: «Матраха – это вечный город, существующий с незапамятных времен, и неизвестно, кто его построил. Там [есть] виноградники и обработанные поля. Его владыки (мулук) очень сильны, мужественны, благоразумны и решительны. Их почитают за смелость и господство над соседями. Это большой город с множеством жителей, с процветающими областями; в нем имеются рынки и [устраиваются] ярмарки, на которые съезжаются люди из самых отдаленных соседних стран и близлежащих округов»[301].

Каков был статус Тмутаракани во второй половине XII в.? Судить об этом можно по немногочисленным сохранившимся документам. Император Мануил I именовал себя в 1166 г. «государем Зихийским и Хазарским». Но какая политическая реальность стояла за данным пышным титулом?

По состоянию источников об этом судить довольно сложно. Тем не менее можно утверждать, что Тмутаракань даже во второй половине XII в. сохраняла своих князей и определенную долю самостоятельности. Об этом, в частности, свидетельствует договор Византии с Генуей 1169 г., согласно которому Константинополь разрешал генуэзским купцам торговлю по всей территории империи, кроме двух пунктов – Матрахии и Русии[302]: «Да смогут генуэзские корабли спокойно торговать во всех областях нашего владычества за исключением Русии и Матрахи, если только моим величеством не будет дано на это специального разрешения». В 1192 г. запрет был повторен[303]. С точки зрения византийской политики сохранение влияния черниговских князей в здешних местах имело известный положительный смысл, поскольку Тмутаракань выступала своеобразным буфером между империей и половцами.

Отголоски данной ситуации в конце XII в. зафиксировало «Слово о полку Игореве», в котором Тмутаракань упоминается не единожды: «…дивъ кличетъ връху древа, велитъ послушати земли незнаеме, Влъзе, и Поморию, и Посулию, и Сурожу, и Корсуню, и тебе, тьмутороканьскый блъванъ», «Тъй бо Олегъ мечемъ крамолу коваше и стрелы по земли сеяше. Ступаетъ въ златъ стремень въ граде Тьмуторокане», «Се бо два сокола слетеста съ отня стола злата поискати града Тьмутороканя», «Всеславъ князь людемъ судяше, княземъ грады рядяше, а самъ въ ночь влъком рыскаше: изъ Кыева дорискаше до куръ Тмутороканя»[304].

Подобная ситуация сохранялась вплоть до нашествия монголов. Об этом свидетельствует рассказ Ибн ал-Биби о действиях турецкого десанта близ Судака в 20-х гг. XIII в. В данном случае интересно то, что при описании этих событий источник упоминает «русских» и «русского князя». В свое время А. Полканов, основываясь на расчете времени, убедительно показал, что эти «русские» являлись местными, а не прибыли к Судаку из основной территории Руси. Отсюда исследователь сделал вывод о сохранении русского княжения в Тмутаракани еще в 20-х гг. XIII в.[305]