Читать книгу "Новейшая история России в 14 бутылках водки. Как в главном русском напитке замешаны бизнес, коррупция и криминал - Денис Пузырев"

«Безалкогольное производство изначально запускали, чтобы обойти закон о рекламе, — рассказывает мне работавший в „ОСТ-Алко“ менеджер. — Реклама водки была запрещена, а рекламировать лимонад было без проблем. К тому времени у Черноголовки уже была репутация места с крупным водочным заводом, поэтому призыв „пить напитки из Черноголовки“ без указания, какие именно напитки стоит пить, правильно считывался потребителем. Продажи черноголовской водки уверенно росли».

Однако зонтичный лимонадный проект оказался неожиданно успешным сам по себе. Знакомые советские вкусы, разлитые не в безразмерные пластиковые баклажки, как у других, а в стекло — как у Coca-Cola и Pepsi, — оказались востребованы у покупателей. При этом розлив в стеклянные бутылки не делал газировку слишком дорогой: у Пекарева к тому времени уже был свой завод по производству стеклотары.

В 1997 году друзья-партнеры Пекарев и Брынцалов-младший стали коллегами и в политике. Оба получили мандаты депутатов Московской областной думы: Пекарев от Ногинска, а Игорь Брынцалов от Балашихи — семейной вотчины спиртовых королей из «Ферейна».

Ногинский спрут

Получение депутатского мандата представителями полукриминального бизнеса было обычной практикой в 1990-х (впрочем, остается таковой и по сей день). Депутатские корочки обеспечивали неприкосновенность и защиту от наездов контролирующих органов и силовых ведомств, а также позволяли лоббировать интересы бизнеса и «решать вопросы» на государственном уровне. Однако Пекарев решил пойти дальше. Для него политика стала способом осуществления амбициозной цели — получения контроля над алкогольным бизнесом всего Подмосковья, крупнейшего в России (за исключением разве что северокавказских республик) региона производства водки.

В 1999 году Владимир Пекарев избрался депутатом Госдумы от блока «Отечество — Вся Россия». «Выиграть выборы в принципе было несложно, — вспоминает бывший сотрудник отдела маркетинга группы ОСТ, переквалифицировавшийся на время избирательной кампании в политтехнолога. — Люди в Ногинском районе действительно за него голосовали безо всякого подкупа, махинаций с подсчетами голосов или административного давления. Пекарев не просто культивировал образ „хозяина“ Ногинска и окрестностей, он действительно много денег тратил на различную социалку. Не ради пиара, а потому что воспринимал район как реально свою территорию и наводил порядок за свой счет. Избиратели, не видевшие такой заботы от местных властей, это ценили и шли голосовать за водочного короля».

Так как депутатам Госдумы не положено вести свой бизнес, почти всю империю «ОСТ-Алко» Пекарев переписал на родственниц: 70 % получила его жена Лариса, по пять процентов досталось сестрам Татьяне и Елене. Остальные 20 % записали на двух партнеров новоявленного депутата — Владимира Поликарпова и Юрия Филиппова.

Забравшись на федеральный уровень, депутат Пекарев начал претворять в жизнь свой план по захвату алкорынка Подмосковья. В 2001 году его усилиями был установлен новый порядок уплаты акцизов. Суть новаций заключалась в следующем: если до этого все 100 % акциза платил водочный завод и деньги шли в местный бюджет, то теперь уплату половины акциза возложили на оптовиков. Работало это так. ЛВЗ, заплатив 50 % акциза в бюджет региона по месту нахождения, отправлял выпущенную водку не напрямую оптовику, который хотел ее купить, а на акцизный склад — специальный ангар, где сидели представители налоговой. Сами акцизные склады были частными и тоже имели свой доход от участия в этой схеме. Они открывались во всех регионах страны. Оптовик, работающий на рынке региона, шел на такой склад и покупал водку, уплачивая вторую половину акциза, которая поступала в бюджет того региона, где был расположен этот акцизный склад. На бутылку при этом наклеивалась вторая, «региональная» акцизная марка.

Инициаторы новой схемы объясняли ее смысл следующим образом. С одной стороны, она поможет равномернее пополнять региональные бюджеты: водку пили везде, а заводы по ее производству были не в каждом регионе. А с другой стороны — что было еще важнее, — новая схема должна была покончить с региональным протекционизмом. До сих пор местные власти, стремясь получить побольше водочных денег от «своего завода», просто не пускали в магазины водку, выпущенную за пределами региона. Теперь же происхождение водки не должно было иметь такого важного значения для регионального бюджета.

Однако на практике получилось совсем не так, как описывалось на бумаге. Хотя формально «региональные марки» выдавала налоговая, на местах региональные администрации начали создавать специальные структуры, занимавшиеся «кастингом» претендентов. Без их визы налоговая оптовикам марки не выдавала.

В Московской области такой структурой стало Главное управление по производству и обороту алкогольной продукции Московской области, сокращенно — Мособлалко. Руководить этой структурой был командирован выходец из пекаревской группы ОСТ Вячеслав Фомичев.

«Фомичев был не просто менеджером Пекарева, это был его личный друг, можно сказать, правая рука, — рассказывает владелец небольшого водочного завода в Подмосковье начала 2000-х. — Его реальная миссия была понятна абсолютно всем на рынке — уничтожить всех конкурентов ОСТ».

Формально задачей Мособлалко был контроль качества продукции, выпускавшейся на подмосковных ЛВЗ или поступавшей на акцизные склады Московской области (а значительная их часть контролировалась тоже группой ОСТ). «На самом деле всех просто поставили на счетчик, — вспоминает мой собеседник. — Чтобы получить марки, надо было заплатить Мособлалко. То есть, по сути, Пекареву. Иногда и деньги не помогали. Через эту госструктуру Пекарев мог просто обанкротить предприятие, а потом выкупить его за бесценок. Что называется, „отжать“. Пекарев был в то время просто богом. Договориться о встрече с ними было очень непросто. По Москве и области он передвигался в сопровождении пяти машин охраны — как какой-нибудь президент».

Схему с акцизными складами отменили только в 2006 году, признав ее на уровне Минфина не только неэффективной, но и «способствующей многочисленным злоупотреблениям».

Впрочем, для самого главы Мособлалко Фомичева это стало лишь карьерным трамплином: в том же 2006 году он оказался в правительстве Московской области, заняв пост министра потребрынка и услуг. И это занятие оказалось прибыльным. В 2019 году Фомичев, сменивший к тому времени исполнительную власть на законодательную, был признан самым богатым депутатом Мособлдумы. В его декларации указан доход в 153 миллиона рублей, более 200 земельных участков под жилое строительство в Подмосковье, с десяток «бентли» и «мерседесов», пять жилых домов и некоторое количество квартир.

Группа ОСТ вообще оказалась кузницей кадров — этаким мини-кооперативом «Озеро» в масштабах восточного Подмосковья. Руководителями администраций Ногинска, Павловского Посада, Балашихи и Черноголовки стали выходцы из компании Пекарева. Сам Пекарев, после окончания думской карьеры, выбрал для себя Электросталь. Правда, к тому моменту он уже покинул водочный бизнес. И, похоже, другого выхода у него не было — на рынок вышли еще более зубастые хищники.

Депутатский запрос