Читать книгу "Перекресток трех дорог - Татьяна Степанова"

– Один раз. Когда вы так вдруг слиняли из моего дома в Бронницах. Я ее искал. И нашел. Слушай, а может, она все-таки там? Пойдем глянем… Хоть мельком…

– ЕЕ сейчас там нет.

Они обернулись.

Полковник Гущин вышел на воздух, глянул на окна на четвертом этаже.

– Все, поехали. Здесь пока Гусей ищут, но это не быстро. А нас ждут другие дела. Мы к свидетельницам успеем заглянуть – к тем теткам, что тело Ляминой обнаружили и обознались. Сейчас позвоню и той, и другой.

И он начал звонить по мобильному.

У Марии Павловой номер не отвечал. Она жила в Балашихе, судя по записанному адресу. Клавдий Мамонтов вспомнил, как обе женщины говорили, что работают теперь волонтерами в мобильном госпитале в Дарьине, а это как раз на полпути между Балашихой и Кириллово-Глинищевским монастырем на Пужаловой горе. Но ехать туда по пробкам прилично.

А телефон Нины Кавалеровой ответил. Гущин назвал себя и сказал, что у них к свидетельнице появились вопросы, и они хотели бы сейчас к ней подъехать. Кавалерова ответила, что у нее сейчас выходные в госпитале, но она в магазине продуктовом – будет дома примерно через час.

Нина Борисовна жила недалеко от Курского вокзала на Садовом кольце. И они отправились туда. Макар несколько раз оборачивался назад. Мамонтов спросил его: «Что, снова чувствуешь за нами хвост?» Макар ответил: «Нет, просто хочу быть уверенным». Мамонтов лишь плечами пожал – и у напарника тоже глюки, свой маленький личный психоз. По дороге остановились у кафе, Мамонтов с Макаром сходили и купили себе и полковнику кофе и сэндвичи. Причем Гущин есть снова упрямо отказывался. На этот раз Макар уговаривал его как ребенка, клятвенно обещав, что сам проследит, как «сэндвичи в кафе обеззаразят в микроволновке».

Ели в машине на парковке.

Дом Нины Кавалеровой – старый серый сталинский – смотрел окнами на Садовое кольцо. Они отыскали подъезд, набрали код, она им открыла – уже вернулась из магазина – и они на лифте поднялись на шестой этаж. Клавдию Мамонтову дом отчего-то напомнил знаменитый Булгаковский дом на Садовой у метро «Маяковская» – тот же стиль, такой же мрачный фасад, только кота черного на лестнице не хватает.

Нина Борисовна Кавалерова встретила их на пороге, вытирая пухлые руки полотенцем. Полковник Гущин замешкался. Мамонтов видел – он делает над собой титаническое усилие, чтобы зайти в квартиру свидетельницы. Странно, что он и ее не приказал вызвать на улицу, поднялся к ней сам.

Кавалерова глянула на него – в маске, в перчатках, правда, без козырька – и одобрительно закивала.

– Здравствуйте, конечно, береженого бог бережет, но вы можете здесь у меня маску снять. У меня все стерильно, как в больнице. Я очень за этим слежу – все протираю антисептиком постоянно, помещение регулярно проветриваю. Опрыскиваю полы санитайзером – видите, даже ковролин сняла из-за этого. А сама постоянно тесты сдаю. Показать вам справку, что у меня тест отрицательный?

Гущин засмущался – покачал головой, ну что вы, не надо. Она руками замахала.

– Я понимаю, я все понимаю. – Говорливая, оживленная, невысокая, полная, с расплывшейся фигурой, в своем розовом спортивном костюме, обтягивающем тяжелые груди и выпирающий живот, она производила чуть комичное и какое-то умиротворяющее, успокаивающее впечатление. – Я как увидела вас там, полковник, на месте того ужаса в лесу, так и подумала: никак вы на своей шкуре испытали, что мы сейчас переживаем. Видать, и на вашу долю хватило в избытке и опыта, и страданий, и боли, и страха, поэтому вы так сейчас осторожны. На воду дуете, страшась снова обжечься. Я таких, как вы, в госпитале навидалась. Их с ИВЛ снимают, кто выжил, не умер, не задохнулся, а они как из ада вернулись. Глаза безумные. Сами словно тени. У некоторых память отшибло. Другие неделями в себя не придут. Незабываемый опыт, да? Поэтому надо беречься. Но здесь вы в полной безопасности, полковник. Я за этим строго слежу. Вы чаю хотите? С вишневым вареньем?

– Да, спасибо. Если можно. Горячего и крепкого, – хрипло ответил Гущин.

Макар и Клавдий Мамонтов переглянулись – надо же! Тетка-то прямо психотерапевт.

Кавалерова повела их на кухню. Клавдий Мамонтов заметил – квартира просторная, двухкомнатная, но, несмотря на все уверения хозяйки в соблюдении ею чистоты, какая-то запущенная, захламленная. Словно время здесь остановилось много лет назад – старые вещи, ничего нового. Телевизор и тот старый «Филипс» – ящик эпохи девяностых. Выцветшие обои, линялые шторы. Хотя она же пенсионерка, судя по возрасту и виду. А пенсионеры бедно живут – те, которые одинокие. А она наверняка одинокая женщина. Волонтерством вон в госпиталях подрабатывает и не боится в своем возрасте заразиться, потому что деньги нужны.

Кавалерова поставила на газ чайник, достала чашки, банку засахаренного коричневого варенья.

– А какой вопрос у вас ко мне? – спросила она с чисто женским любопытством.

– Вы тогда на месте происшествия с приятельницей своей ошиблись, опознали в убитой совсем другую женщину, – сказал полковник Гущин. – Она оказалась жива. А погибла вот эта. – Он достал мобильный и показал Кавалеровой снимок Вероники Ляминой.

Кавалерова вперилась в экранчик и испуганно ойкнула.

– Ох… вроде и не похожа совсем на нашу Симу. Хотя обе светловолосые, полные. В теле, как говорится. Но эта вроде дама деловая. Чиновница?

– Она работала начальником канцелярии суда.

– В суде? – Кавалерова ахнула. – Ну и ну, а наша Сима – насельница, простушка…

– Я подумал – раз вы обознались на месте убийства, так, может, была на то причина? Может, вы все-таки видели эту погибшую женщину прежде? – спросил Гущин.

Кавалерова налила им чаю. Снова внимательно посмотрела на снимок Ляминой в мобильном.

– Нет. Не видела я ее.

– Вспомните хорошенько. Возможно, она посещала монастырь?

– Да я сама в монастыре не частый гость. Время от времени лишь заглядываю. Видели, какой раздрай у них. Мало радости в таком скверном месте бывать. – Кавалерова вздохнула. – Нет, не встречались мы с этой бедняжкой никогда.

– А может, в госпитале вы ее видели? – спросил Макар.

– В госпитале? Да нет… нет, – Кавалерова снова покачала головой. – Я всех своих больных пациентов, за которыми ухаживала, помню. Ее среди них не было.

– А как получилось, что вы ошиблись при опознании? – не унимался Макар.

– Я уж и не знаю, как это вышло. Мы так испугались с Маней там. – Кавалерова на миг умолкла, словно припоминая все вновь. – Идем, трещим как сороки о своем о женском и вдруг…

– Что вдруг? Вы что-то увидели? Услышали?

– Да тело на веревке на сосне – вот что мы увидели! Труп болтается в петле. Словно казнили ее. Я так сразу и подумала – казнили, расправились. А Маня как закричит… «Ой, да это же они Симу убили… Люди добрые, до чего в монастыре все дошло… убили Симу нашу…» Ну я тоже… раз Маня так кричит страшно. Я подумала – надо полицию звать, они сами решат, как и что.