Читать книгу "Как работает музыка - Дэвид Бирн"

Компакт-диски (CD)

Компакт-диски, выпущенные в 1982 году, были разработаны совместными усилиями Sony в Японии и Philips в Голландии. До этого оцифрованные фильмы хранились на лазерных дисках размером с виниловую пластинку[53], и поэтому кодирование звука целого альбома представлялось возможным. Оставалось только сделать диски меньшего размера, чтобы это было выгодно. Philips разрабатывала лазерную технологию, а Sony владела производством, поэтому они согласились работать над этим новым форматом вместе. Такое разделение труда казалось необычным: куда чаще встречалась ситуация, когда одна компания разрабатывала формат самостоятельно, а затем пыталась полностью контролировать его, взимая плату с других за его использование. Здесь же в результате совместных усилий удалось избежать разнообразной чепухи, связанной с правами собственности, что могло затруднить принятие и распространение компакт-дисков. Ходили слухи, что объем диска был подобран так, чтобы вместить целиком Девятую симфонию Бетховена – любимое музыкальное произведение тогдашнего президента Sony Норио Оги. В Philips разработали компакт-диск диаметром 11,5 см, но Ога настаивал, что диск должен вместить всю запись Бетховена. Самая длинная запись симфонии в архиве Polygram имела продолжительность 74 минуты, поэтому размер компакт-диска был увеличен до 12 см в диаметре.

В отличие от LP, где канавки и подпрыгивающие иглы накладывали ограничение на допустимую громкость и басы, CD-технология сверхвысокого класса никак не ограничивала низкие частоты. Музыка теперь была представлена не физическими канавками, а закодирована в последовательности цифровых единиц и нулей. Хотя эти диски вращались как пластинки, с технической точки зрения с пластинками у них не было ничего общего. Их расширенный звуковой диапазон был обусловлен тем, что физический аналог звука отсутствовал и закодированные сообщения «подсказывали» CD-плееру, какие частоты воспроизводить. Единицы и нули могли заставить стереосистему воспроизводить все, что слышно человеческому уху, на любой желаемой частоте и громкости. Этот звуковой диапазон в цифровой музыке был ограничен только механизмами воспроизведения и семплирования, которые позволяли записывать звуки за пределами человеческого слуха. Расширенный и неограниченный звуковой диапазон теперь был доступен для всех.

Конечно же, этой свободой начали злоупотреблять. Некоторые записи (писатель Грег Милнер упоминает большинство альбомов Oasis и альбом Red Hot Chili Peppers Californication) были сделаны настолько преувеличенно громкими, что, хотя музыка и звучала потрясающе при первом прослушивании (она была стабильно громче всего остального), уши очень быстро уставали. Милнер утверждает, что эту «войну громкости» спровоцировали радиодиджеи и техники, которые хотели, чтобы их радиостанции звучали громче, чем соседние.[54] Чтобы этого достичь, изобретатель Майк Дорро разработал в 1960-х годах устройство под названием «распознающий аудиопроцессор», который широко распространился спустя годы, когда каждая станция пыталась «перекричать» другую. Милнер предполагает, что музыканты и продюсеры также не оставили без внимания это соревнование и пытались выяснить, как заставить записи звучать громче на всем протяжении.[55] Довольно скоро уши стали уставать у всех. Слушателя лишали какой-либо передышки, поскольку динамического диапазона как такового больше не было. Милнер предполагает, что даже самые неистовые поклонники музыки не могут слушать эти записи снова и снова – да и понемногу-то с трудом. Реальное наслаждение ими было недолговечно, и, по мнению Милнера, это, возможно, в какой-то степени оттолкнуло потребителей от покупки записанной музыки. Технология, которая была призвана сделать музыку более популярной, чем когда-либо, вместо этого заставила всех бежать прочь сломя голову.

Паршивый звук навсегда

Первые компакт-диски, как и последующие MP3, звучали не так уж здорово. Доктор Джон Даймонд лечил психически больных пациентов музыкой, но к 1989 году он почувствовал, что что-то пошло не так. Он утверждает, что естественные целебные и терапевтические свойства музыки были потеряны в «цифровой» спешке.[56] По мнению доктора, некоторые музыкальные произведения способны успокаивать и исцелять, только если они записаны и воспроизведены с помощью аналогового оборудования, в то время как «цифра» провоцирует обратный эффект. Когда его пациентам проигрывали цифровые записи, они нервничали и дергались.

На протяжении всей истории записанной музыки мы, как правило, предпочитаем удобство качеству. Цилиндры Эдисона звучали хуже живых исполнителей, но можно было носить их с собой и воспроизводить по желанию. LP из-за медленного вращения звучали не так богато, как 45- или 78-оборотные пластинки, но зато с ними было куда меньше возни. А кассеты? Шутите? Нам говорили, что компакт-диски прослужат вечность и будут звучать абсолютно чисто, но оказалось, что они звучат хуже пластинок, а вопрос долговечности остается открытым. Спектр звука на аналоговых носителях имеет бесконечное количество градаций, тогда как в цифровом мире все разбито на конечное число кусочков. Кусочки могут обмануть слух, заставив поверить, что они представляют собой непрерывный звуковой спектр (вот она, психоакустика), но по своей природе они все те же единицы и нули: шаги, а не плавное течение. MP3? Возможно, это самый удобный формат на сегодня, но мне кажется, что психоакустический обман, используемый для его создания, – заставить ум думать и чувствовать, будто вся музыкальная информация сохранена в целостности, когда в действительности огромный ее процент был удален, – является продолжением все той же тенденции соблазняться удобством. Это музыка в форме таблеток, она полна витаминами, она выполняет свою задачу, но чего-то ей не хватает. Нам часто предлагают, а мы с радостью принимаем удобные носители, которые лишь «приемлемы», вместо тех, которые на самом деле лучше.

Где заканчивается этот путь компромисса и действительно ли имеет значение, если мы на этом пути потеряем немного качества? Разве качество или точность записи имеют прямое отношение к наслаждению музыкой? Мы громко смеемся над котиками на нечетких, зернистых видео ужасно низкого качества в YouTube, мы общаемся с близкими по мобильным телефонам, качество передаваемого голоса в которых заставило бы Александра Грэма Белла перевернуться в гробу. Теория информации говорит нам, что количество битов, необходимых для передачи определенных видов контента – например, человеческой речи или глупых выходок кота, – может действительно быть намного ниже, чем мы думаем. Если требуется понять лишь словесное содержание телефонного звонка, то качество может быть удивительно плохим, и мы все равно будем знать, что говорят наши друзья и близкие. Все утерянное в конечном итоге не имеет реального значения. Быть может, «приемлемо» – это то, что нам нужно.