Читать книгу "Книга Асты - Рут Ренделл"

Он терпеть не может наряжаться Санта-Клаусом, и в этом году впервые им нарядился Моэнс. Сказал, что теперь всегда так будет, но я возразила: «Ты не всегда будешь здесь. У тебя будет свой дом и свои дети». Я верю в это, когда вижу, какой он уже большой, ведь в следующем месяце ему исполнится шестнадцать.

Девочки, конечно, спать не ложились, они все съели и стали ждать Санта-Клауса. У Расмуса никогда не хватало терпения дождаться, когда они заснут, чтобы сунуть в их чулки подарки, но Моэнс не такой. В красном пальто и колпаке, с приклеенной ватной бородой, он устроился наверху лестницы и приготовился ждать хоть до утра. Потом рассказал, что ему пришлось ждать два часа, прежде чем девочки заснули и он прокрался к ним со своим мешком.

Я думаю, что для своей сестренки Свонни он сделал бы все — он любит ее, и всегда любил. Мария еще малышка, она ему скорее докучает, но Свонни он обожает. Так же, как и я.

Рождественским утром она спустилась по лестнице и невозмутимо спросила: «Почему в этом году не ты был Санта-Клаусом, Far?» И мы поняли, что Свонни больше в него не верит. Я забыла, сколько ей лет, что ей уже восемь, она растет и отдаляется от меня. Свонни обняла Моэнса, поцеловала его и сказала, что он — ее Брат Санта.

Еще один подарок от Расмуса. На сей раз — деньги, чтобы купить одежду. Следуя примеру Свонни, я подошла и поцеловала его. Трудно сказать, кто удивился больше. Я, когда получила деньги, или он, когда я поцеловала его. Я становлюсь просто святой. Наверное, потому, что в последнее время получаю все — или почти все — что хочу: новый дом, мебель, а теперь деньги. Что бы там ни говорили, но счастье делает тебя лучше, а страдания — хуже.

Я собираюсь купить французский трикотажный кардиган, который уже присмотрела, и автомобильную куртку с рукавом реглан. Может, еще костюм в форме пагоды. Его продают вместе с треугольной шляпкой. Мне нравится необычная одежда, она заставляет людей смотреть на меня.

Январь, 3, 1914

Все дети написали новогодние обещания, а Свонни — еще и за Марию. Пусть сосет палец, а не одеяло, которое повсюду носит с собой. Бедная маленькая Мария! Она держала слово почти два часа! Свонни обещала больше не плакать, Моэнс — усерднее заниматься по математике, а Кнуд — не курить. Я заметила, что он и так не курит, поскольку слишком молод, он ответил, что не известно, когда возникнет такое желание, и надо подготовиться.

Расмус, полушутя — чтобы порадовать детей, сказал он мне — пообещал стать миллионером. Но, думаю, он не шутил.

Июнь, 30, 1914

Два дня назад австрийский эрцгерцог Франц Фердинанд и его жена были предательски убиты в городе Сараево боснийским сербом. Почему о важных персонах, членах королевской семьи или о ком-то подобном, всегда говорят «предательски убиты», а о простых людях — просто «убиты»?

Очевидно, беднягу, сделавшего это, довел до безумия захват его страны Австро-Венгрией. Мой отец испытывал то же самое по поводу Шлезвига и Гольштейна, но, слава богу, никого «предательски» не убил. Как глупы люди, которые утверждают, что это был заговор сербских политиков. Зачем им эти неприятности?

Я рада, что все это происходит далеко отсюда.

Мы с девочками и Эмили поехали в Хайгейт-Вудс на пикник, но Марию покусали москиты, она плакала и никак не хотела успокоиться. Я подняла ее на руки, причем с трудом — она очень тяжелая. В ней, наверное, стоуна три.[18]Эмили несла корзину с едой для пикника. Кого я совсем не ожидала здесь встретить, так это миссис Гиббонс, которая жила с нами по соседству на Лавендер-гроув.

Вряд ли она узнала бы меня, если бы я не окликнула ее первой. Она разглядывала меня с ног до головы, внимательно изучая мое бордовое платье с трехцветными кружевами и белую шляпку с красной кокардой. Я носила обручальное кольцо на левой руке с тех пор, как она сказала, что люди могут подумать обо мне плохо. Теперь рядом с ним я носила и кольцо с изумрудом, которое подарил мне Расмус. Я передвинула руку на спине Марии, чтобы продемонстрировать оба кольца, и миссис Гиббоне тут же на них уставилась.

— Вернулся ли ваш муж, миссис Уэстерби? — спросила она, будто не видела его на Лавендер-гроув.

Наверное, так она хотела отомстить за мое явное богатство, за то, что у меня есть служанка. Сама же она выглядела неважно, бедняжка.

Я заставила Марию поздороваться, хотя ее личико распухло от слез.

— Вы знаете, известны случаи, когда дети умирали от укусов москитов, — произнесла миссис Гиббоне.

Я собиралась пригласить ее в «Паданарам» на чай, но при этих словах передумала.

— Ну что ж, значит, надо поспешить домой, — я постаралась, чтобы мой ответ прозвучал едко.

Но эта встреча заставила меня задуматься о себе и о знакомых женщинах. Миссис Бисгор из Хэмпстеда, с которой я познакомилась в датской церкви, очень приятная женщина. Я уже пила у нее чай и приглашала ее к себе. Но она такая тактичная и воспитанная, и все ее разговоры — просто болтовня, ее не интересует ничего, кроме детей. Как жаль, что у меня нет подруги.

Июль, 29, 1914

Вчера Свонни исполнилось девять. Мы отпраздновали после школы, приходили десять ее подружек — десять девочек из ее класса. Не знаю, подружки ли они на самом деле. Я не слишком хорошо готовлю, но торт для Свонни мне хотелось испечь самой. И он неплохо получился, с начинкой из взбитых сливок и джема, покрытый сахарной глазурью, с девятью свечами. Она задула их с первого раза.

Я также сшила ей праздничное платье из зеленого и голубого шелка с зубчатыми оборками. Когда Хансине увидела ткань, то сказала, что голубое с зеленым не смотрится, но я подумала, что можно их красиво скомбинировать. Волосы у Свонни чудесные, белокурые, уже почти до пояса. Она была самой красивой девочкой на празднике. У дочери миссис Бисгор — Дорте, было самое красивое платье, из настоящего мателасе[19]цвета «мертвая роза», но от этого ее невзрачное личико не стало более привлекательным. Расмус так и не появился на этом, как он назвал, «празднестве». Он провел все время в мастерской, а когда я упрекнула его, спросил: «Разве ты не хотела металлическую жардиньерку для холла? А я думал, хотела (это прозвучало язвительно), потому и работал все это время».

Гораздо менее важным событием, чем день рождения Свонни, было объявление Австрией войны Сербии. Мистер Хаусман и его новая жена, а точнее, новобрачная, пришли попозже, вечером. Мистер Хаусман уверял, что война продлится не более недели. Он мужчина разумный, и я верю его словам. Россия, которая считает себя покровителем этого маленького славянского государства, окажется в унизительном положении побежденного. Но она вряд ли рискнет вмешаться и будет наблюдать за ростом Германской империи, ее силы и мощи, не оказав помощи. Это его слова, вряд ли он специально сказал в рифму.