Читать книгу "Гобелен с пастушкой Катей. Книга 3. Критский бык - Наталия Новохатская"

– А, понятно, – сказал Миша. – Прощай неведомое здание…

Более вопросов не последовало, домой мы вернулись в утренних часах пополуночи, так что могли любоваться светом луны в полное удовольствие, никто не мешал, посторонние темы растворились в лунном сиянии и не тревожили до самого рассвета.

Наутро я вспомнила, что пора лететь на остров Крит.

3

– Хорошеньких ты насобирала фантиков, – одобрительно заметил Валентин.

Он со вниманием прослушал устный доклад, начиная с окон галереи, глядящих на место преступления, кончая перевозкой динамита в обществе заявленного киллера. Освоив информацию, Валька поразмыслил и внес коррективу.

– Но сущая мелочь, к делам никак не шьётся, уж извини за горькую правду. Прошу извинить, если что…

До отъезда оставалось время, и Валентин вещал на кухне. На сей раз я подложила ему чайную ложечку, оставшуюся от прабабушки Эммы-Матильды, хотя на черенке уместилась одна Эмма готическими буквами.

– Я старалась, – покаянно заметила я.

– Это я понял и где-то одобряю, – снизошел Валентин. – Вот твоя Эмма нашла бы что сказать, но я с ней не конкурирую, потому выдумку насчет киллера оставляю на твоей совести, хотя вчера чуть не сошёл в гроб на месте. Ты, прелестная голубка, предупреждай заранее, когда вздумаешь так мило шутить, хотя я понял, что тобой двигало. Элементарный страх и нечистая совесть – обычные слабости несовершенных созданий, именуемых людьми.

– Извини, Отче, но боюсь, что шикарную мысль ты где-то подцепил, я то ли слышала, то ли читала похожее.

– Ещё и зануда к тому же, – с досадой отозвался Валентин. – Да это цитата, одна старушка изысканно выразилась, твоей Эмме до неё далеко.

– Давай оставим предков в вечном покое, а то на рейс можно опоздать. Кроме заслуженных упреков ты ничего не желаешь сказать в напутствие?

– Отдыхай себе, дитя, на здоровье, а если встретится кто-то подозрительный, то ты знаешь, что с ним делать, – напутствовал обрадованный Отче. – Смело подключай к расследованию в любом качестве, а если он и впрямь окажется киллером, то такого хитрого обращения не переживёт, падет мёртвым на месте, они существа простые, неискушенные. За тебя я более или менее спокоен, а остров Крит пускай заботится о себе сам. Только на вулкан на острове Санторини не езди, а то взорвётся, будет ещё один всемирный потоп, и грешный мир затонет, как Атлантида.

– Довольно, Отче, я знаю, что заслужила, но ты меня достал. Поехали лучше, а то я не ручаюсь…

– Ладно, дитятко, это я любя. Просто журю тебя, как могла бы добрая старенькая Эмма, не держи обиды. Позволь напомнить от её имени, что мы дружно ждём тебя через неделю, включая киллера. А так у меня всё, поехали.

По дороге в аэропорт Отче Валечка не забыл напомнить раз сто не меньше, что моё дело десятое, если не двадцать пятое, никто на результаты не рассчитывает, можно отдыхать спокойно, воображая, что рядом благосклонно витает дух покойного Кости Рыбалова, в чью память задумана поездка. На финише, у стеклянных дверей Шереметьево 2, шеф стал любезен до приторности и дошёл до того, что взялся доставить меня к месту сбора пассажиров чартерного рейса на Ираклион. Там мы нашли милую девушку от турфирмы и узнали неприятное известие, что рейс Москва-Ираклион задерживается на два часа. Валька немного покрутился около, затем дела призвали его из аэропорта вон, в недалекую столицу.

Через полтора часа выяснилось, что увеселительная поездка, посвящённая памяти Кости Рыбалова, омрачилась дурными предзнаменованиями. Вылет задержался сначала на другие два часа, потом до специального уведомления.

Однако не следовало полагать, что неведомые силы препятствовали одному рейсу на Ираклион, вместе с нами страдали пассажиры еще двух чартеров, на Салоники и на Афины. Три пострадавшие рейса принадлежали одной авиакомпании, некоей фирме «Аэро-Пасифик», арендовавшей Шереметьево 2 наряду со многими другими.

Девушка из турфирмы выбилась из сил, отвечая на возмущенные вопросы и выслушивая справедливые претензии, но помочь не могла, её полномочия не простирались на воздушную стихию. Представителя «Аэро-Пасифика» по всей видимости унесли черти, поскольку радиоточка аэропорта каждые полчаса взывала к нему и просила подойти к дежурному, после чего исправно вещала, что все три рейса вновь откладываются.

Определить причинно-следственную зависимость не смог никто, замученные пассажиры разбрелись по трем этажам и слушали повторяющиеся объявления почти без эмоций. Так продолжалось час от часу, практически бесконечно. Что касается меня, то ситуация имела преимущества. Волею «Аэро-Пасифика» пострадавшие пассажиры образовали тесные сообщества и скоро знали друг дружку, почти как родные. Свою группу туристов, которую надлежало исподволь изучить, я вскоре знала наизусть без всякой конспирации. Однако вывод наметился крайне неутешительный. Либо я оказалась в центре заговора, как сыщик Эркюль Пуаро в «Восточном экспрессе», либо пассажиры поголовно просто ни сном ни духом!

В указанном направлении летели множественные пары с детьми, поэтому у меня не хватило духу отдать кому-либо пальму криминального преимущества. Правда, если выбирать из предложенного ассортимента, то наибольшие подозрения падали на чрезмерно весёлого представителя комбината «Норильский никель». Он вёз с Севера на Крит милейшую жену и умненького мальчика, а сам ни минуты не оставался в покое, все время бегал, что-то узнавал, со всеми знакомился, ко всему прочему перемежал бурную деятельность регулярными глотками коньяку в буфете.

Подозревать норильского Геру нисколько не хотелось, мужик был симпатичный и душа нараспашку, хотя в любом детективном романе именно такой персонаж вершит самые ужасные злодеяния. Остальные супружеские пары, тем более их детишки разных возрастов, заслуживали ещё меньшего внимания. По крайней мере мне так показалось. Другие пассажиры застрявших рейсов также находились вне подозрения по той же причине. Почти все ехали отдыхать семейными группами, а отложенные рейсы превратили их в настоящий табор с положенными атрибутами.

Из общего семейного знаменателя выбивались двое слишком явных кавказцев, желавших попасть в Афины, и одинокий джентльмен, предполагавший быть в Салониках к обеду. Его звали Аркашей, и если бы не обед в Салониках, то я безусловно присудила бы ему ту самую пальму по части подозрений. Аркаша Ярнатовский отвечал самым строгим требованиям для роли криминального персонажа. Он был высок, строен, безупречно сложён, хорошо стрижен, отлично одет и фирменно обут, носил на плече ярко-алую дорожную сумку, благоухал дорогим парфюмом и источал обаяние подлинной мужественности.

По всем параметрам Аркаша отлично тянул на киношного героя-любовника и тщательно культивировал избранный имидж: ни в коем случае не красавец, но совершенно неотразим. Выглядел Аркаша лет на тридцать пять – сорок с небольшим, пребывал в отличной спортивной форме и был недурным собеседником, во всяком случае сумел занять меня приличным разговором часов эдак пять или шесть.

Повторяю, если забыть про обед в Салониках, то общий вид, обращение и усиленное внимание ко мне ставили Аркашу прямиком в фокус подозрений, хоть беги к автомату и дозванивайся до Вальки с полученными ценными сведениями. Но увы, задачка никак не сходилась с ответом. Если бы "Аэро-Пасифик" не подложил всем свинью, то Аркаша Ярнатовский вылетел в Салоники за час до меня и вкушал бы изысканный обед в то самое время, когда мне предстояла посадка на Крите. Думать, что черти унесли весь реквизит «Аэро-Пасифика» персонально в мою честь, смахивало бы на манию величия, или на элемент глобального заговора, что в принципе одно и то же.