Читать книгу "Ангел и убийца. Микрочастица мозга, изменившая медицину - Донна Джексон Наказава"

Это значит, что девушки становятся все более тревожными и угнетенными из-за современной разновидности социальной чумы.

Звучит жутковато, но наука говорит, что это правда.

Неудивительно, что возникает ощущение, будто наши девочки массово заболевают странным, очень заразным гриппом. В каком-то смысле так и есть.

Современные девочки и девушки – не единственные, кто страдает от «злодеяний» перевозбужденной микроглии. Нездоровое питание и токсичные вещества из внешней среды сбивают с толку иммунную систему. Стрессовые факторы современного общества (финансовая неуверенность, недостаток общения, возрастающая политическая разобщенность, эффект Facebook и нехватка надежных социальных связей) выступают в роли социальных патогенов, потенциально усиливающих микроглиальную реакцию мозга в различных социальных и возрастных группах. Это вносит вклад в повышение уровня депрессии и других расстройств, начиная с периода полового созревания и до пожилого возраста.

Тем не менее есть и хорошие новости. Благодаря целому ряду замечательных и отважных нейробиологов, которые лечат заболевания мозга на основе общей микроглиальной теории заболеваний, мы все лучше учимся понимать и сопереживать таким пациентам и выбирать методы лечения, открывающие новые возможности для выздоровления и возвращения к нормальной жизни.

Глава 8

Хакинг мозга

Стены медицинского кабинета Хасана Асифа украшены фотографиями с мандалами из песка, которые перемежаются с дипломами и сертификатами от Американского совета по психиатрии и неврологии. На одной стене висит поразительная азиатская акварель с изображением парящих деревьев. У основания каждого дерева извивается сложная корневая система с десятками крошечных розовых почек на концах корней. Но если внимательнее присмотреться к этим тонко выписанным деревьям, то понимаешь, что на самом деле это художественные изображения нейронов под микроскопом, распускавших свои длинные отростки на предметном стекле.

Художник как будто пытался представить работу нейронов как дзен-буддистский образ: когда мы крепко держимся корнями и сильны, то наша жизнь расцветает[130].

Действительно, если осмыслить новое научное понимание[131] того, что расстройства мозга большей частью обусловлены неправильным взаимодействием микроглии и нейронов, то можно сосредоточиться на том, как способствовать превращению сбившихся с пути микроглиальных клеток-убийц в полезные, которые восстанавливают синапсы и нейронные сети и работают для нас, а не против нас.

Именно этим занимается доктор медицины Хасан Асиф.

Врач-невролог и основатель Центра здоровья мозга с отделениями в Нью-Йорке и Бронксвилле Асиф работает в новой области нейронной терапии, часто называемой «хакингом мозга». Она использует методы нейронного инжиниринга для стимуляции недостаточно или избыточно активного возбуждения нейронных сетей и мозговых волн для здорового функционирования. Асиф – один из первых клиницистов, которые навели мосты между передовыми научными исследованиями и лечением пациентов. Он применяет лучшие методы «перезагрузки» нейронов и микроглии для облегчения человеческих страданий.

В своей клинике Асиф, который также работает психиатром в Пресвитерианской больнице в Нью-Йорке, уже давно пользуется методикой хакинга мозга под названием «транскраниальная магнитная стимуляция» (ТМС). Он пытается помочь пациентам с трудноизлечимыми депрессивными расстройствами и паническими приступами, как у Кэти, с которой мы познакомились в главе 2.

В свои пятьдесят два года Асиф выглядит стройным, но не худым, с седеющими темными волосами, аккуратно зачесанными на лоб. Его темные глаза необыкновенно теплые и отзывчивые. Он как будто подозревает, что любой, кто входит в его кабинет, несет на своих плечах невидимый груз боли, и он готов облегчить его сразу после того, как будут сказаны традиционные приветствия.

Асиф вырос в Пакистане и учился на психоаналитика, затем стал психиатром. Он окончил аспирантуру в США, в Нью-Йоркском медицинском колледже в Вальхалле в 1990 году. Тогда психиатры были одержимы идеей о том, что психические расстройства имеют биохимическую природу, обусловленную недостатком серотонина, дофамина и других нейротрансмиттеров. Психиатрическая отрасль медицины стала золотым дном для фармацевтических компаний (и до сих пор такой и является).

– Во время нашей медицинской подготовки мы были окружены представителями этих компаний, – говорит Асиф.

Асиф обратил внимание, что антидепрессанты, которые они прописывали, хорошо работали менее чем в половине случаев[132]. А если они все-таки действовали, то далеко не сразу. Часто требовалось несколько недель приема, чтобы пациенты начали ощущать хотя бы небольшое облегчение. Положительный эффект рассеивался со временем, и это заставляло врачей повышать дозировку и добавлять новые препараты, что, в свою очередь, приводило к неприятным побочным эффектам: лишнему весу, туману в голове, нарушению сна.

Доктор Асиф ясно дает понять, что он не против применения фармацевтических препаратов и считает это важной частью лечения. Тем не менее он признает, что медикаменты заставляют многих пациентов – таких, как Кэти, – вести призрачную полужизнь.

Будучи клиническим ординатром, Асиф стал задаваться вопросом о возрастающей сосредоточенности психиатров на медикаментозном лечении. Он вспоминает, что когда-то, во время его медицинской практики, к нему в больницу пришла девушка, которая недавно была насильственно разлучена с родителями и страдала от тревожного расстройства. Коллега сразу же начал пичкать ее антидепрессантами группы СИОЗС (селективными ингибиторами обратного захвата серотонина). Асиф же был любознательным человеком. «Как это связано с серотонином? – поинтересовался он. – Означает ли это, что если вы имели проблемы с тревогой с раннего детства, у вас недостаток серотонина?» Что, если это последствия пережитой в детстве эмоциональной травмы?

– Мне показалось, что я должен буду самостоятельно соединить методы психоанализа и биологической психиатрии, – говорит Асиф. – Меня интересовал пациент целиком, как его жизненный опыт, так и то, что происходит на структурном уровне в его мозге. Но глубина знаний о причинах такого дисбаланса в мозге, преобладавших в то время, была крайне низкой. У меня складывалось впечатление, что мы подводим многих пациентов.