Читать книгу "Дворец из песка - Анастасия Дробина"

С «уголовником» я разговаривала глубокой ночью, когда уставшая Маруська спала мертвым сном на специально принесенной для нее койке, а в открытое окно светил тонкий молодой месяц. Лицо Шкипера, сидящего рядом со мной, в его свете казалось моложе, пугающее впечатление от светлых глаз пропало, и я говорила с ним спокойно.

– Пашка, мне надо в Крутичи. Не знаю как, но надо. Там все пройдет.

– Детка, но как же… – хмурился он. – Не вертолетом же тебя доставлять! Посадочной площадки нету… И растрясет хуже, чем в машине.

– Ну, хоть не сейчас, хоть через день, два, когда получше будет… Пешком в окно убегу, ей-богу!

– Посмотрим, – ответил он, как Маруська. Встал, прошел по темной палате от стены к стене, машинально полез в карман за сигаретами; тут же сбросив руку, вполголоса чертыхнулся. Сев на место, сказал:

– Санька, надо разводиться.

Я вздохнула, потому что ожидала чего-то в этом духе. Шкипер понял этот вздох, как всегда, по-своему и поморщился:

– Насчет бабок не беспокойся. Кабак твой в Лидо при тебе останется, и дом тоже, и счет. Банду свою цыганскую прокормишь…

– В задницу себе засунь!.. – обозлилась я.

В груди тут же засаднило, я закрыла глаза и долго лежала не двигаясь, восстанавливая дыхание и утихомиривая боль. Шкипер молча ждал. Я видела на полу, в голубоватой полосе лунного света его неподвижную тень. Из-за окна совсем не доносилось привычных городских шорохов, и я мимолетно подумала, что, наверное, клиника расположена где-то в лесопарке. Мою догадку подтвердил метнувшийся за окном бесшумный призрак: пролетела охотящаяся сова.

– Шкипер, делай что хочешь, я тебе сто раз уже говорила. Только Бьянку-то куда? С ней не разведешься… Обратно в приют ее сдашь, к монашкам? Ты подумай, ведь если от тебя что занадобится, не меня первым делом возьмут, а ее. Баб сотня может быть, а дитё – одно.

Шкипер выругался сквозь зубы, и я поняла, что обо всем этом он уже думал. Через несколько минут тяжелого молчания я осторожно спросила:

– А как ваши дела? Все… целы? Как Жиган?

– Ему-то что сделается? – Шкипер неожиданно усмехнулся. – Ты забыла, что он жив, пока ты жива? Тебе ничего, и он в порядке. Все, как на кобеле, зажило, не впервой.

Настроение у него явно поднялось, и он вполголоса рассказал мне, что за эти дни утряс почти все свои проблемы. У меня хватило ума не расспрашивать о способах этой утряски; тем более что с нашей стороны все, кроме меня и Жигана, были невредимы. Если бы тогда кто-нибудь дал мне в руки газеты или хотя бы пустил к телевизору посмотреть криминальную хронику, я увидела бы там разбитые машины, пылающие дома, трупы, в том числе и женские, и физиономии должностных лиц, постными голосами уверявших, что объявлен план «Перехват» и что они всех поймают и посадят. К счастью, подобные передачи я перестала смотреть давным-давно, а когда начала жить со Шкипером, бросила и читать газеты. Уходить от Шкипера я все равно не собиралась, а просто так трепать себе нервы тоже было ни к чему. В конце концов, я только потому и прожила с ним столько лет, что ни разу не видела его «в деле».

– …Так что, я думаю, теперь тихо будет, – закончил Шкипер.

– Так, может, и не сходи с ума? – предложила я. – Чего разводиться-то? Бьянку жалко, она ко мне привыкла, и вообще…

– Что «вообще», детка? – Шкипер, опустив голову на кулаки, искоса посмотрел на меня. – Санька, скажу пару вещей, только ты не обижайся.

– На убогих не обижаются, – съязвила я, но Шкипер даже не заметил моего ехидства, отведя от меня взгляд и рассматривая что-то на темном полу у себя под ногами. Затем глухо сказал:

– Санька, я в людях малость понимаю. И тебя сто лет знаю. Я тебе никогда на хрен нужен не был.

– Врешь! – взвилась я – и тут же охнула от острой боли в груди.

– Не перебивай старших… Ну, может, не так… Но не любила ты меня ни в жисть. Но какого черта, я не пойму, ты тогда на моих похоронах выла, как сирена? И вот сейчас тоже… Ведь собой закрыла, я думал, такое только в кино бывает! Для чего? Сама-то хоть знаешь?

– Не знаю, – сухо сказала я. – Правда. Только…

– Что?

Я почувствовала нетерпение в его голосе. Это было впервые на моей памяти, и, испугавшись, что заставляю Шкипера ждать, я сказала, не раздумывая над словами:

– Знаешь, я помню, что ты мне говорил. Что ты долго не проживешь. Слава богу, это не тебе решать, но… тебя не станет – я одна останусь. И лучше бы мне вместе с тобой… У меня, кроме тебя, нет никого. Любовь это, нет – сам думай. Как лучше тебе.

– А цыгане твои?

– Что цыгане? Они меня не бросят, конечно, но… У всех свои семьи, свои дети. А у меня – ты. И Бьянка. И все.

Шкипер ничего не ответил и в который раз полез в карман за сигаретами.

– Не могу, помру сейчас…

– Да кури ты… – проворчала я. – Вон, окно открыто. Маруська спит, не видит.

– Откуда я знаю, что вы видите, а что – нет… – С опаской поглядывая в сторону второй койки, он достал сигарету, сунул в рот. Осторожно щелкнул зажигалкой.

– Убью, – ровно сказала, не открывая глаз, Маруська.

От неожиданности Шкипер уронил сигарету.

Я зашипела:

– Отстань от него!

– Да тьфу на вас обоих! Голуби божьи… – Маруська спустила ноги с койки, протерла глаза, потянулась. Насмешливо посмотрела на Шкипера, с руганью отыскивающего на полу свою сигарету, и пошла в туалет. Я так и не поняла, слышала ли она весь наш разговор или проснулась только от треска зажигалки.

Пять минут Шкипер курил, стоя у подоконника и глядя на светлеющее над вершинами деревьев небо с серой полосой облаков. Затем выбросил окурок на улицу, отошел от окна, коротко посмотрел на меня и, ничего не сказав, вышел за дверь. В следующий раз он приехал только через четыре дня, когда Маруська, под дружные протестующие вопли дежурной бригады врачей, объявила, что меня можно забирать в Крутичи.

Дорога действительно оказалась кошмаром. Три часа езды по Киевскому шоссе я выдержала, тем более что Шкипер сидел рядом со мной на заднем сиденье и, выполняя роль амортизатора, держал меня на коленях. Но когда глазам предстала до боли знакомая разбитая, залитая водой проселочная дорога, вдоль колей которой уже выросли камыши, я поняла, что самое веселое только начинается. Сообразил это и Шкипер и прямо посреди дороги открыл совещание с Маруськой, Боцманом и Яшкой Жамкиным.

– Мать, машина не пройдет?

– Не пройдет.

– Может, попробовать?

– Саньку похоронишь. Знаешь, как ее растрясет?

– Шкипер, мы бы ее на руках донесли, – высказался Боцман.

Шкипер подозрительно посмотрел на него.

– Мы – это кто?

– Я, ты… и шкет. Меняться будем, все ж таки семь верст. А тачки потом подгоним.