Читать книгу "Титан. Жизнь Джона Рокфеллера - Рон Черноу"

После помолвки, тактично продлившейся полгода, 8 сентября 1864 года сразу после вступления Шермана в Атланту, Джон Д. Рокфеллер, двадцати пяти лет, взял в жены Лору Селестию Спелман, двадцати четырех лет, в гостиной дома Спелманов на Хьюрон-стрит. Это было маленькое семейное торжество, на котором присутствовали только две семьи. Как многое в жизни Рокфеллера, событие прошло втайне, и газеты Кливленда так ничего и не напечатали об этом – что странно, учитывая положение Спелманов. Маловероятно, чтобы Большой Билл присутствовал на свадьбе, и, возможно, Джон беспокоился о том, что его отсутствие вызовет любопытство. Заявив о своем материальном положении, Рокфеллер вновь вернулся к типичному образу действий и потратил всего пятнадцать долларов и семьдесят пять центов на обручальное кольцо, что было должным образом записано в «Книге счетов В» в разделе «Прочие расходы»70. Нашедшие конфессиональный компромисс пасторы из Плимутской конгрегациональной церкви Лоры и Церкви баптистской миссии на Эри-стрит Джона вместе совершили богослужение, но Лора с того момента перешла к баптистам.

Не желая отступать от привычного распорядка, Джон работал утром в день свадьбы, посетил свою контору в центре города и бондарню на очистительном заводе. Он договорился о специальном обеде для двадцати шести сотрудников, не раскрывая поначалу причину торжества. Отбывая на свадьбу, радостный жених в шутку сказал старшему рабочему: «Обращайтесь с ними хорошо, но смотрите, пусть работают»71. Со швейцарской точностью, которая управляла всей его жизнью, Рокфеллер отвел ровно месяц – с 8 сентября по 8 октября 1864 года – на свадебное путешествие, которое следовало традиционным маршрутом. Новобрачные отправились к Ниагарскому водопаду, затем поселились в отеле «Сент-Лоренс Холл» в Монреале и в «Саммит-Хаус» в Маунт-Вашингтон, штат Нью-Гемпшир. По дороге домой они остановились в Институте Орид и встретились с двумя учительницами, Софией Б. Паккард и Гарриет Э. Джайлз, которые в будущем будут играть важную роль в их жизни.

До медового месяца Рокфеллер почти никуда не ездил, и все путешествие этот провинциальный молодой человек в высоком цилиндре демонстрировал жадное любопытство. Во время осмотра Ниагарского водопада он засыпал гида таким количеством вопросов, что тот отвлекся, направил коляску к канаве и разбил колесо. В другой день они встретили на дороге старика, которого Джон так упорно и подробно расспрашивал о местных традициях, что тот наконец устало взмолился: «Бога ради, пойдемте со мной вон в тот амбар, я присяду и расскажу все, что знаю»72. Это был все тот же нудно любознательный молодой человек, которого в Нефтяном регионе прозвали «Губкой».

Первые полгода брака Джон и Лора жили с Элизой в доме 33 на Чешир-стрит; затем переехали в представительный двухэтажный кирпичный дом по адресу Чешир-стрит, 29. Дом, окруженный белым забором, украшали высокие изящные окна, но впечатление все равно портил уродливый портик. Хотя теперь Рокфеллер управлял и частично владел крупнейшим нефтеперегонным заводом Кливленда, они с Лорой жили экономно, без прислуги. Рокфеллер всегда нежно любил невинную простоту этого раннего периода и сохранил их первый набор посуды, в более поздние годы будораживший его ностальгические воспоминания. Так, к концу Гражданской войны, Джон Д. Рокфеллер заложил основы своей личной и профессиональной жизни и был готов воспользоваться невероятными возможностями, манящими его в послевоенной Америке. С этого момента и далее не будет больше внезапных перемен или пустой траты сил, только нерушимая сосредоточенность на целях, которая сделает его и чудом, и ужасом американского бизнеса.

Глава 6

Поэзия века

Период после Гражданской войны породил больше всего авантюристов и мечтателей, пронырливых людей и умеющих уболтать торгашей, шарлатанов и жуликов за всю историю Америки. Страну смела настоящая мания на патенты и изобретения, все возились с какими-то новыми приспособлениями. Это было время громких речей и завышенных ожиданий. Как всегда в условиях затянувшейся войны, миллионы людей отложили свои жизни до завершения ужасающего кровопролития, а затем вернулись к личной жизни с новым рвением. Неожиданное богатство молодого бизнесмена, такого как Рокфеллера, подпитывало зависть у возвращающихся солдат, которые хотели сравняться с ним в удаче. Денежная лихорадка стала, отчасти, реакцией на войну, которая взвывала и к худшему, и к лучшему в национальном характере, и в результате благородство крестового похода Линкольна часто принижалось корыстными подрядчиками, действовавшими под вывеской патриотизма. Для многих на Севере высокая драма сохранения союза и освобождения рабов исчерпала их способность к альтруизму и оставила после себя осадок жадности.

Вот как описал эти годы несдерживаемого роста банкир Томас Меллон:

«Такие времена редко приходят, и вряд ли чаще, чем раз в жизни. В период между 1863 и 1873 годами легко было разбогатеть. Постоянно и устойчиво росла стоимость собственности и товаров, активного рынка. Достаточно было купить что-то и подождать, а потом продать с прибылью; иногда, как, к примеру, в недвижимости, с очень большой прибылью за короткое время»1.

Возник новый культ возможностей, породивший поколение предпринимателей лидеров, для которых работа являлась величайшим приключением, какое только могла дать жизнь. Как Марк Твен и Чарльз Дадли Уорнер написали в книге «Позолоченный век»: «…перед молодым американцем открываются бесчисленные пути к обогащению; в самом воздухе и в широких горизонтах страны звучит призыв к действию и обещание успеха»2. Или, по словам персонажа романа Уильяма Дина Хауэллса «Возвышение Сайласа Лэфема», «Несомненно, деньги сейчас – главное. В них – романтика и поэзия нашего века»3. Новыми полубогами стали предприниматели, самостоятельно добившиеся успеха, и обильная литература по работе над собой проповедовала, что молодые люди, которые много трудятся и откладывают деньги, могут войти в пантеон миллионеров. Этот новый промышленный бум принизил власть старой аристократии и сельской элиты, заменив их новой породой людей, выбившихся из низов: экономные хищники, слишком занятые зарабатыванием денег, чтобы заботиться о традициях. В эпоху Великого пикника – меткое название, введенное историком литературы Верноном Паррингтоном – господствовали бесцеремонные предприимчивые люди на железных дорогах, в транспортных компаниях и в управлении акциями: Джей Кук, «Коммодор» Вандербильт, Джей Гулд, Дэниел Дрю, Джим Фиск и многие другие. В эту эпоху страну возглавлял беспомощный президент, генерал Улисс С. Грант, бывший до войны предпринимателем из маленького городка, влюбленный в богатых, сколько бы они ни обдирали его.

Мнение общества об этих грандиозных событиях разделилось. Жажда наживы растила новые состояния и выстраивала промышленную инфраструктуру, подготавливая сцену для индустриального превосходства Америки, но одновременно выбивала людей из привычной жизненной колеи предчувствием чего-то пугающего, огромного и непонятного, что кардинальным образом трансформировало их невинную страну. Гражданская война побуждала людей, начиная новую жизнь, отречься от прошлого. Как выразил это Грант в своих мемуарах: «Война породила дух независимости и предприимчивости. Сегодня чувство такое, что молодой человек, чтобы иметь возможность подняться выше, должен вырваться из своего старого окружения»4. Пока люди искали неэтичный короткий путь к успеху, всеобщая гонка за богатствами угрожала захлестнуть существующие моральные нормы и низвергнуть авторитет церкви и государства.