Читать книгу "Страсть - Виктория Вайс"

— Ладно, Людка. Расстроила ты меня, конечно, но сам виноват, Правильно Вика сказала, не нужно было тогда уходить. Просрал свой шанс, вот и расплачиваюсь. Всё, считай, что Мишку твоего я записал в друзья. С тебя поляна.

— Замётано. В воскресенье у меня. Люблю тебя, — она повисла у Валерке на шее и крепко поцеловала в губы, — только не подумай чего лишнего, это я по дружески, — хихикнула она и убежала.

ГЛАВА 28

Поезд плёлся уже вторые сутки. Вика устала любоваться однотипными красотами, проплывающими за грязными стёклами купе, перечитала все газеты и журналы, разгадала все кроссворды, которые продавали глухонемые, выпила ведро отвратительного чая и выспалась на несколько лет вперёд. На каждой станции, где останавливался поезд, её угнетала одна и та же картина — снующие по перрону люди с сумками и тележками. В любом городе, днем и ночью у вагонов было не протолкнуться, люди носились вдоль окон и умоляли утомлённых долгой поездкой пассажиров купить хоть что-то, из того, что есть в их сумках и тележках: варёную картошку с луком, вареники с капустой, пиво, ситро, жаренную курицу, раков, пирожки. Среди ночи мог разбудить крик, пробегающей по вагону женщины: «Хрусталь!» Вика представила, как просыпается от этого крика, лезет в кошелёк, и покупает резную хрустальную вазу, а потом счастливая засыпает с мыслью о том, как ей несказанно повезло, что именно сейчас и именно здесь подвернулась такая возможность купить ночью хрустальную вазу. Жалко было этих людей. Вика даже больно пнула кулаком в спину и обматерила мужика, который забавлялся тем, что на каждой остановке высовывался в открытую дверь тамбура и кричал: «Хочу пиво» или «Хочу мороженое», и со всех сторон, толкая друг друга, к нему неслись люди, держащие в руках пиво или мороженое, а он дожидался, когда все они столпятся вокруг него, у каждого спрашивал цену и сорт, а потом разворачивался и уходил. Толпа медленно расходилась и было видно, что у каждого на глазах слезы.

Второй раз в жизни Вика ехала в спальном вагоне, где в купе было только два места, и первый раз в жизни ехала одна, без соседа, который бы всю дорогу бухал и изливал душу. А вот свою первую поездку в этом поезде она уже забыла, они тогда ехали с мамой из Венгрии после развода, а что может запомнить ребёнок, когда вокруг замкнутое пространство, скукотища и постоянно плачущая мама. А вот эта поездка в обратном направлении могла бы и запомниться, если бы тот мужик, которого Вика ударила на одной из остановок, добился бы своего и перебрался на свободное место в её купе. Но проводница сжалилась и послала мужика, хотя тот даже предлагал ей деньги. Не получив желаемого, он сконцентрировался на вылавливании Вики вне купе, приставал в коридоре, подкарауливал возле туалета, отпускал сальные шуточки и постоянно порывался облапать. Закончилось всё тем, что Вика согласилась пойти с ним в вагон-ресторан, а там так напоила дурочка, подмешивая в пиво водку, что он через час отключился, а когда на мгновение пришёл в себя, то обрыгал всё вокруг, после чего уснул под столом в вонючей луже. В эту же ночь наряд милиции ссадил его на какой-то станции, и оставшееся время Вика провела в блаженном созерцании заоконных красот.

Оказалось, что Будапешт не стёрся из её памяти. Она без посторонней помощи добралась до воинской части, благо ничего за время её отсутствия не изменилось. На КПП заспанный дежурный набрал номер политотдела, а в промежутках, пока диск телефона возвращался на прежнее место, украдкой бросал взгляды на Вику, и уже через несколько минут, она заметила бегущего по аллее отца, вот он изменился сильно, говоря одним словом — постарел.

— Викуля! — задыхаясь от быстрого бега, крикнул он и сжал дочь в объятиях.

И первое, что она ощутила, неприятный запах прелой, плохо выстиранной одежды, а уже потом всё остальное. Но сказать, что её обуревали чувства, было бы неправдой, скорее радость встречи с тем, кого давно не видела, но ощущения, что вот этот человек, который стоит рядом и не может оторвать от неё глаз, её отец, не было.

— Как ты выросла, — млел отец, разглядывая Вику, — какая ты красавица.

Она хотела сказать что-то приятное в ответ, но видела перед собой постаревшего, обрюзгшего и неухоженного мужчину, у которого только и осталось из прошлого, что эти горящие, восторженные глаза.

— Я так соскучилась, папа, — ласково произнесла Вика и поцеловала отца в небритую щеку.

— Пойдём скорее, я дома стол накрыл, отпросился на сегодня, чтобы не отвлекаться на работу.

— А кто-то ещё будет? — уклончиво спросила дочь, пытаясь понять, живёт ли с кем то отец.

— Нет. Никого не будет. Я же один. Так и не женился после вашего отъезда.

— Ну ты даёшь, — удивилась Вика.

— Как-то не получилось…

Они шли по знакомым до боли аллеям части, где тоже ничего не изменилось, только деревья, всё так же выкрашенные снизу белой краской, стали немного толще и выше, из-за этого какая-то щемящая боль сжимала сердце, сколько же с тех счастливых пор прошло времени. Стало ли лучше от того расставания? Судя по тому, как выглядит отец, ему лучше не стало. Вика незаметно сдвинула чуть ниже часы на широком кожаном ремешке, прикрыв шрам на своём запястье. На всякий случай, чтобы не было лишних вопросов. Солдаты, марширующие на плацу, сбились с ритма, засмотревшись на её ножки, слегка прикрытые развевающейся на ветру лёгенькой юбочкой. Вот это ей было приятно.

Вика ни чуть не удивилась, увидев, что и квартира сохранилась почти в первозданном виде, такое ощущение, что и обои были те же самые. А вот и её последняя зарубка на дверной лутке, где папа каждый год отмечал на сколько подросла дочка. Стол, действительно, уже был накрыт. В хрустальной салатнице лежала горка котлет из офицерской столовой, рядом стояли две открытые баночки со шпротами, на тарелке были разложены неаккуратно нарезанные кружочки сырокопчёной колбасы, с краю стола, рядом с корзиной хлеба, красовались бутылки «Столичной» и «Советского шампанского», в центре, композицию венчала ваза с тремя красными гвоздиками.

— Да у тебя здесь просто как в ресторане, — с небольшой долей иронии произнесла Вика.

— Я старался, — гордо ответил Павел Андреевич, поправляя поникший цветок, — я тебе приготовил комнату. Можешь пока переодеться, умыться с дороги, и сразу за стол.

— Хорошо, — ответила она.

Уже через полчаса они сидели друг напротив друга, отец заботливо накладывал в тарелку дочери адскую смесь из котлет, колбасы и рыбы, и разливал выпивку, себе полный стакан водки, а дочери шампанское.

— За встречу! — по-армейски громко и торжественно произнёс он, и залпом опрокинул содержимое стакана, занюхав куском чёрного хлеба. — Как ты там одна?

— Справляюсь, — обманула Вика, — вот отпросилась с занятий, чтобы съездить к тебе.

— А где учишься?

— В строительном техникуме. Попробую стать архитектором.

— Ух ты! — восхитился Павел Андреевич.

— Ну а ты как? — для проформы спросила Вика, отламывая вилкой кусочек от остывшей котлеты.