Читать книгу "Миллиардер. Книга 3. Конец игры - Кирилл Бенедиктов"

Это случилось на третий месяц их странной совместной жизни. Гумилев обнаружил в своем домашнем компьютере программу-шпион, копирующую все, что он набирал на клавиатуре. Программа была хорошо спрятана и надежно защищена, но Андрей сумел расколоть ее и стереть с жесткого диска.

Спустя три дня Катарина принесла ему магнитофонную кассету. Старую кассету AGFA — Андрей последний раз видел такие еще в девяностых. Слушать ее было не на чем, и Гумилеву пришлось заказывать на интернет-барахолке антикварный магнитофон «Шарп».

На кассете была десятиминутная запись, но Андрей не нашел в себе сил дослушать ее до конца.

Запись представляла собой мешанину случайных звуков — металлического звяканья каких-то инструментов, приглушенных голосов, бубнивших что-то по-немецки, стука тяжелых предметов, которые кто-то куда-то тащил. На фоне этих звуков на кассете были записаны крики. Кричала женщина — так кричат от ужаса или дикой боли. Андрей узнал ее голос. Это была Марго.

—Это предупреждение, — сказала Катарина, когда он, белый, как бумага, вошел в ее комнату с кассетой в руках. — Твоей подруге не причинили никакого вреда. Но если ты еще раз сделаешь что-то, что помешает мне наблюдать за тобой, ей отрежут большие пальцы на руках. Я не могу тебе ничего запрещать, но, если ты не уступишь, винить тебе придется только себя самого.

И Андрей уступил.

С тех пор он не предпринимал попыток избавиться от недреманного ока Катарины. Смирился с тем, что все, о чем он договаривался со своими партнерами по бизнесу, становилось известно его надсмотрщице. Разговаривая по телефону, автоматически делал поправку на то, что каждое его слово услышит Катарина, а возможно, и Мария фон Белов. В конце концов Гумилев привык жить в стеклянном доме и не позволял себе ничего, за что пришлось бы расплачиваться Марусе или Марго.

Но сейчас он почти решился на мятеж.

Женщина, скрывавшаяся под личиной Марго, контролировала многое, но была не в силах уследить за всем. Корпоративную документацию она отслеживать не могла: слишком велик был объем. То, что приходило Андрею на почту, она, разумеется, читала, но отчет о «клеще» не уходил в локальную сеть и существовал только в виде файла на компьютере руководителя лаборатории и в распечатке, лежавшей у Гумилева в сейфе.

Тем вечером Андрей засиделся на работе допоздна. Когда последние сотрудники покинули здание, он спустился на восемнадцатый этаж, где располагалась лаборатория спецтехники, и открыл ее своим универсальным ключом.

«Клещи», похожие на крошечные оливки, лежали в прозрачных пластиковых сотах. Опытная партия насчитывала двести пятьдесят устройств, и Гумилев надеялся, что пропажу одного «клеща» обнаружат не сразу. Он поддел ногтем одну «оливку» и положил на ее место шарик из зеленого пластилина. Набор для художественной лепки он давным-давно купил Марусе, да так и забыл у себя в кабинете. Теперь пластилин пригодился.

Гумилев, конечно, понимал, что камеры, стоявшие в здании на каждом шагу, зафиксировали подмену. Но эту проблему решить не составляло труда — верный Санич без лишних вопросов уничтожит запись, достаточно лишь намекнуть.

Оставалось еще решить вопрос с приемником. Для работы с «клещом» требовался мощный ресивер с компьютером, способным расшифровывать пакеты сигналов. Таких приемников, как указывалось в отчете, было собрано всего три, и пропажа одного из них явно не прошла бы незамеченной.

На следующий день Андрей вызвал к себе Санича. Робокоп, как называли за глаза начальника службы безопасности компании, явился в ту же минуту, словно специально дежурил в приемной. Высокий полноватый блондин с добродушным, слегка одутловатым лицом, Санич был отставным офицером спецназа ГРУ. Он побывал во многих горячих точках, получил немало наград и еще больше ранений, а со второй чеченской войны вернулся инвалидом. Кто-то из знакомых рассказал о судьбе героического офицера Гумилеву, и Андрей, уважавший людей его профессии, предложил Саничу пройти ряд экспериментальных операций в клинике корпорации. Олегу заменили титановыми протезами несколько поврежденных костей, поставили сервопривод на искалеченную левую руку, имплантировали искусственную почку вместо пробитой пулей чеченского снайпера и провели еще с десяток операций, превративших его в настоящего киборга. Вновь почувствовавший себя молодым и сильным, Санич пришел к Гумилеву и заявил, что поскольку он обязан ему своей второй жизнью, то эта жизнь отныне принадлежит Андрею. Гумилев взял Олега на работу — сначала консультантом по безопасности, а потом, увидев, что отставной спецназовец не только предан, но и крайне толков, сделал его начальником службы безопасности компании.

—Что там у нас с вертолетной площадкой? — спросил он, когда Санич вошел в его кабинет.

Олег удивился.

—А что с ней может быть, Андрей Львович? Все в порядке.

Гумилев едва заметно подмигнул ему.

—А мне пилоты жаловались, что с освещением проблемы. Что скажешь?

Санич, уловив намек, пожал широкими плечами.

—Да что там говорить, Андрей Львович. Давайте поднимемся да и посмотрим.

—Дай только мне свою куртку, — барственным тоном приказал Гумилев. — Там такой ветер на крыше — хуже, чем в Арктике.

Он надеялся, что это прозвучало правдоподобно.

На крыше действительно гулял ветер, но здесь, по крайней мере, точно не было подслушивающих устройств.

—Вот что, Олег, — наклонившись к самому уху Санича, сказал Гумилев. — Пошли толковых техников в лабораторию к Арзуманяну, пусть разберутся, что за ресивер он там собрал для своих шпионских игрушек. Скажешь, что твоей службе такой нужен.

—Понял, Андрей Львович, — кивнул Робокоп. — Как вам его передать?

—Да никак. Оставишь у себя в кабинете. Я сам к тебе, когда нужно будет, заеду и заберу.

—Сделаем, — сказал Санич, и Гумилев перестал думать об этой проблеме. Когда Робокоп говорил «сделаем», единственным форс-мажором, который мог помешать ему выполнить обещанное, был конец света.

И вот ресивер, собранный по схеме Арзуманяна, уже две недели стоит в кабинете Санича, а бусинка «клеща» без дела болтается в пузырьке с валидолом, который Андрей все время носит с собой — после возвращения из Арктики у него стало прихватывать сердце. А Гумилев все никак не может выбрать подходящий момент, чтобы воспользоваться этой супертехникой и раскрыть наконец тайну Катарины.

«Сегодня, — решил он, нащупав в кармане пузырек с валидолом. — Сегодня самый подходящий для этого момент. Катарина наверняка обязана доложить своим хозяевам о том, что я выполнил их приказ и вошел в число заговорщиков. И вряд ли она станет с этим тянуть. Если я сумею незаметно посадить ей «клеща», то уже завтра узнаю, каким образом она получает инструкции и передает свои донесения».

Он вдруг почувствовал азарт — давно забытое ощущение, из тех времен, что предшествовали катастрофе «Земли-2» и плену на базе «Туле». Надпочечники выплеснули в кровь дозу адреналина, и черно-белый, выцветший мир вокруг вновь заиграл яркими красками.