Читать книгу "Дневник - Чак Паланик"

В шкафчике у кровати Мисти обнаруживает проспиртованные тампоны, и сдирает с одного целлофановую обертку. Коматозных пациентов разделяют в соответствии с вещью под названием «шкала комы Глазго», сообщает она детективу. Шкала проводится от полного бодрствования до бессознательного состояния и невосприимчивости. Даешь пациенту устные команды, и смотришь, может ли он откликнуться движением. Или речью. Или морганием глаз.

Детектив Стилтон спрашивает:

– Что вы можете мне сказать об отце Питера?

– Ну, – говорит Мисти. – Он – питьевой фонтанчик.

Детектив поднимает на нее взгляд. Брови сведены. Складочные мышцы в работе.

Грэйс Уилмот выбросила кучу денег на изящный медный питьевой фонтанчик в память Гэрроу. Он на улице Акаций, на ее перекрестке с Центральной авеню, у гостиницы, рассказывает ему Мисти. А пепел Гэрроу они развеяли на церемонии на Уэйтензийском мысу.

Детектив Стилтон царапает все это в блокноте.

Спиртовым тампоном Мисти начисто протирает кожу у соска Питера.

Мисти снимает с его головы наушники и берет его лицо в руки, пристраивая на подушках так, чтобы он смотрел в потолок. Мисти отцепляет с кофты желтую круглую брошь.

Нижняя отметка, которую можно получить по шкале комы Глазго – это три. Это значит, что ты никогда не шевелишься, не говоришь, не моргаешь. Что тебе ни говори и ни делай. Ты не реагируешь.

В брошке открывается стальная булавка длиной с мизинец, и Мисти полирует эту булавку спиртовым тампоном.

Ручка детектива Стилтона останавливается, не отрываясь от страницы блокнота, и он спрашивает:

– Ваша дочь хоть иногда наведывается?

А Мисти мотает головой.

– А его мать?

А Мисти отзывается:

– Моя дочь почти все время проводит с бабушкой, – Мисти берет булавку, чистую и полированную до блеска. – Они ходят на домашние распродажи, – продолжает Мисти. – Моя свекровь работает в фирме, которая разыскивает фарфоровые предметы для людей, у которых в сервизе недостача.

Мисти отклеивает пластырь с Питеровых глаз.

С твоих глаз.

Мисти при помощи больших пальцев держит веки поднятыми и склоняется близко к его лицу, с криком:

– Питер!

Мисти кричит:

– Как на самом деле умер твой отец?

Брызги ее слюны усеивают его глаза со зрачками различного размера, и Мисти орет:

– Ты состоишь в неонацистской экотеррористической банде?

Оглянувшись на детектива Стилтона, Мисти кричит:

– Ты выбираешься каждую ночь поджигать дома?

Мисти орет:

– Ты обсос?

Океаническое Объединение Борьбы за Свободу.

Стилтон складывает руки и роняет на грудь подбородок, наблюдая за ней исподлобья. Мышцы orbicularis oris у его губ сжимают рот в тонкую полоску. Мышца frontalis поднимает его брови, и лоб собирается в три складки от виска к виску. В морщины, которых до этого не было.

Мисти вцепляется рукой в Питеров сосок, и тянет его, далеко вытягивая за кончик.

Другой рукой Мисти вонзает булавку. Потом вытаскивает булавку наружу.

Кардиограф издает «бип» раз за разом, не ускоряясь и не замедляясь ни на миг.

Мисти зовет:

– Питер, дорогой? Ты чувствуешь? – и снова Мисти вонзает булавку.

Чтобы каждый раз ощущать свежую боль. Метод Станиславского.

Просто чтоб ты знал – рубцовой ткани столько, что булавку проталкивать трудно, как сквозь тракторную покрышку. Кожа соска тянется веками, пока булавка выскакивает с другой стороны.

Мисти кричит:

– Зачем ты убил себя?

Зрачки Питера пялятся в потолок, один – широко распахнут, второй – как ушко булавки.

Потом пара рук обхватывает ее сзади. Детектив Стилтон. Они тянут ее прочь. С ее криком:

– На хер ты притащил меня сюда?

Стилтон оттаскивает ее, и булавка, которую сжимает Мисти, вынимается мало-помалу, пока не оказывается на свободе. С ее криком:

– На хер ты сделал мне ребенка?

28 июля – Новолуние

С ПЕРВОЙ ПАЧКОЙ противозачаточных таблеток Мисти Питер намухлевал. Он заменил их на конфетки в корице. Следующую пачку он попросту спустил в унитаз.

Ты спустил в унитаз. Нечаянно, сказал ты.

После этого студенческая поликлиника не стала продлевать ее рецепт на следующие тридцать дней. Ей поставили диафрагму, – и неделей позже Мисти обнаружила дырочку, проколотую в ней по центру. Подняла ее против окна, продемонстрировав Питеру, а тот сказал:

– Эти штуки вечно не служат.

Мисти возразила, мол, только что ей обзавелась.

– Они изнашиваются, – сказал он.

Мисти ответила, что член у него не настолько велик, чтобы ткнуть ее в шейку матки и пробить дырку в диафрагме.

Член у тебя не настолько велик.

После этого у Мисти стало постоянно заканчиваться спермицидное мыло. Оно дорого ей стоило. Каждый флакон. Мисти пользовалась им, пожалуй, один раз – а потом обнаруживала, что он пуст. Спустя несколько флаконов, в один прекрасный день, Мисти вышла из ванной и спросила Питера – трогал ли он ее мыло?

Питер смотрел свои мыльные оперы, где у всех женщин были такие узенькие талии, словно их скрутили, как выжимают мокрые тряпки. Они таскали туда-сюда гигантские груди на палочках спагетти. С глазами, измазанными блеском, они, по идее, были врачами и адвокатами.

Питер сказал:

– Вот, – и полез к шее обеими руками. Потянул что-то из-под ворота черной футболки, и вытащил это наружу. Это оказалось мерцающее ожерелье из розовых поддельных самоцветов, пряди ледяного розового, все из розовых вспышек и искорок. И он сказал:

– Хочешь?

А Мисти застыла дура дурой, как его мексиканские девки. Она могла лишь взять концы ожерелья в руки. В зеркале в ванной оно засверкало на ее коже. Разглядывая ожерелье в зеркало, касаясь его, Мисти слышала испанский лепет из соседней комнаты.

Мисти крикнула:

– Только не трогай больше мое мыло. Ладно?

Услышала Мисти только испанский.

Ясное дело, следующий ее цикл так и не пришел. Спустя пару дней Питер принес ей коробок палочек с тестом на беременность. Из тех, на которые мочатся. Они показывали «да», или «нет», если залета не случилось. Палочки не были запечатаны ни в какие бумажные обертки. От них от всех несло мочой. Все уже показывали «нет», мол, не беременна.

Потом Мисти заметила, что низ коробки открывали, а после заклеили скотчем. Мисти крикнула Питеру, который стоял в ожидании снаружи, за дверью ванной: