Читать книгу "Странный Томас - Дин Кунц"

— Так ты залез в дом Человека-гриба, — в голосе Сторми не слышалось вопроса.

— Окно не разбивал. Воспользовался водительским удостоверением.

— Он держит в холодильнике отрезанные головы?

— Холодильник я не открывал.

— А где еще ты рассчитывал найти отрезанные головы?

— Я их не искал.

— Эта мерзкая улыбка, эти странные серые глаза… Бр-р-р. Тако превосходные.

Я согласился.

— И мне нравятся все цвета в сальсе. Желтый и зеленый — чили, красный — нарубленные помидоры, фиолетовые кусочки — лук… похоже на конфетти. Ты должна точно так же готовить сальсу.

— Ты что, будешь теперь учить меня кулинарии? Лучше расскажи, что ты там нашел, не обнаружив отрезанных голов?

Я рассказал ей о черной комнате. Слизывая крошки кукурузных палочек с пальцев, она повернулась ко мне.

— Послушай меня, странный ты мой.

— Я превратился в уши.

— Они у тебя большие, но ты состоишь не только из них. Так что открой уши пошире и послушай, что я тебе сейчас скажу: больше не заходи в черную комнату.

— Ее уже не существует.

— Даже не ищи ее, в надежде что она вернется.

— Такая мысль не приходила мне в голову.

— Еще как приходила.

— Приходила, — признал я. — То есть мне хотелось бы понять, как эта комната… как эта чертова комната работает.

Чтобы подчеркнуть значимость своих слов, Сторми нацелила на меня кукурузную палочку.

— Это ворота ада, и нечего тебе около них отираться.

— Не думаю, что это ворота ада.

— Тогда что это?

— Не знаю.

— Это ворота ада. Если ты отправишься на поиски и найдешь их, то окажешься в аду, а я не собираюсь спускаться туда, чтобы найти тебя и вытащить твою задницу из костра.

— Твое предупреждение не будет оставлено без внимания.

— Трудно, знаешь ли, быть замужем за человеком, который видит мертвых и каждый день общается с ними. Не хватало только, чтобы он еще начал гоняться за воротами в ад.

— Я за ними не гоняюсь, и с каких это пор мы женаты?

— Мы поженимся. — Она доела последнюю кукурузную палочку.

Я не единожды предлагал Сторми выйти за меня замуж. Хотя мы оба соглашались в том, что у нас родственные души и мы будем вместе до скончания веков, она всякий раз отметала мое предложение, говоря что-то вроде: «Я безумно тебя люблю, Одди, так безумно, что готова отрезать ради тебя правую руку, если тебе потребуются доказательства моей любви, но насчет женитьбы… давай погодим».

Понятное дело, кусочки непрожеванного тако с меч-рыбой выпали у меня изо рта, когда я услышал о том, что мы собираемся пожениться. Я подобрал их с футболки, покидал обратно в рот и съел, выгадывая время, чтобы подумать, а потом спросил:

— Так… ты хочешь сказать, что принимаешь мое предложение?

— Глупый, я приняла его давным-давно, — и продолжила, чтобы стереть недоумение с моего лица: — О нет, не сказала тебе традиционное: «Да, дорогой, я твоя», но использовала другие слова.

— Я, знаешь ли, не воспринял «давай погодим» как согласие.

Смахнув крошки меч-рыбы с моей футболки, она ответила:

— Тебе нужно учиться слушать не только ушами.

— А каким отверстием ты предлагаешь мне слушать?

— Не груби. Тебе это не идет. Я хотела сказать, что иногда ты должен слушать сердцем.

— Я так долго слушал сердцем, что периодически мне приходилось вычищать ушную серу из аорты.

— Как насчет чурро? — спросила она, раскрывая маленький пакет из белой бумаги. И салон «Мустанга» сразу наполнился ароматом печеного теста и корицы.

— Как ты можешь думать о десерте в такое время?

— А разве сейчас не время обеда?

— Сейчас время разговора о женитьбе. — Мое сердце так стучало, будто я за кем-то гнался или кто-то гнался за мной, но я надеялся, что с погонями на этот день покончено. — Послушай, Сторми, если ты говоришь серьезно, тогда я приму меры, чтобы улучшить мое финансовое положение. Уйду из «Гриля», и я говорю не про покрышки. У меня более серьезные намерения.

Она, улыбаясь, склонила голову, прищурилась.

— И что же, по твоему мнению, серьезнее покрышек?

Я на мгновение задумался.

— Обувь.

— Какая обувь?

— Любая. Торговля обувью.

На лице Сторми отразилось сомнение.

— Обувь лучше покрышек?

— Конечно. Как часто ты покупаешь покрышки? Даже не раз в год. И для автомобиля тебе нужен только один комплект. А людям нужна не одна пара туфель. Им нужно много пар. Коричневые туфли, черные, беговые, сандалии…

— Но не тебе. У тебя лишь три пары одинаковых кроссовок.

— Да, но я не такой, как остальные люди.

— Это точно, — согласилась она.

— И еще один момент, — продолжил я. — Не у каждого мужчины, женщины, ребенка есть автомобиль, но у всех имеется по паре ног. Или почти у всех. Семья из пяти человек может иметь два автомобиля, но ног-то у них десять.

— Есть много причин, по которым можно любить тебя, Одди, но эта для меня на первом месте.

Сторми более не склоняла голову и не прищуривала один глаз. Она смотрела прямо на меня. Огромными, как Галактика, глазами, глубокими, как темнота между двумя звездами в небе. Выражение ее лица смягчилось любовью. Ее явно тронуло сказанное мною, подтверждением тому служил и тот факт, что она до сих пор не достала чурро из белого пакетика.

К сожалению, я, должно быть, слушал ушами, поэтому не знал, о чем она говорит.

— И что же это за причина? Ты… про мой анализ обувной торговли?

— Ты так же умен, как и любой из моих знакомых… и при этом такой простак. Это очаровательная комбинация. Хорошая голова и невинность. Мудрость и наивность. Острый ум и истинная мягкость.

— И это то, что тебе больше всего во мне нравится?

— На данный момент — да.

— Но, послушай, с этим я ничего не смогу поделать.

— Поделать?

— Те качества, которые тебе во мне нравятся, я хочу их совершенствовать. Лучше скажи, что тебе нравятся мои манеры, мой вкус в одежде, в конце концов, мои оладьи. Ты вот спроси Терри, они легкие, воздушные и очень вкусные. Но я не знаю, как стать более умным и простым, чем я есть сейчас. Даже не знаю, понимаю ли я, о чем ты говоришь.

— И хорошо. Не думай об этом. Тут ты действительно ничего не сможешь изменить. И потом, я же выхожу за тебя замуж не ради денег.