Читать книгу "Чума теней - Вадим Калашов"

– Раньше – ключевое слово. Мы все умрём – ты, наверное, будешь пить кровь коз и оленей. Не пропадёшь, короче. Ты никогда не вспомнишь, что такое бояться эпидемии, потому что сейчас вообще неподвластен ни одной болезни.

– Хорошо, но… – Кай наклонился, чтобы дать мулу свежую порцию «зелья спокойствия», особое вещество, без которого вампир если и сядет в седло, то лишь к лошади, оживлённой некромантом, затем продолжил: – Но приведу тебе такую аналогию. Большая часть вампиров принимает окончание небытия чрез осину. Так почему никому не приходит в голову истребить полностью этот вид деревьев?

– Не знаю. Может, потому что невозможно, а может, мозгов не хватает.

– Всё возможно, деревья выжигать легче, чем охотиться на таких, как Блич, они не убегают. И, поверь, мы очень мудрые существа: то время, которые вы тратите на сон, мы тратим на книги.

– Ага. Ты прям главный книгочей. Чуть денежка завелась, сразу не в игральный дом, а в библиотеку.

– Я не типичный вампир. Но в целом мы мудрее людей, смирись. Так вот. Истребить целый вид деревьев ради себя?.. Это же такое преступление. Казалось бы, ничего не изменилось. Есть сосны, есть ели, есть берёзы и буки, но нет осины. Кто заметит? Но нет. Что-то пропадёт в картине закатного леса. Маленький мазок на большом полотне. Но очень заметный. Потому что поверх него не ляжет другой мазок иной краски. Там не будет ничего. Пустота. Подойди к картине и проткни её шилом. Отошёл, вроде незаметно. Но потом глаз обязательно зацепится за прореху, и уже всё. Ты никогда не воспримешь картину как просто произведение искусства. А только как испорченное произведение искусства.

Вампир сделал паузу, посмотрел на прекрасный лес по обе стороны тропы и перешёл на доверительный шёпот.

– Открою тебе секрет, друг. Осина одним видом внушает нам страх. Но я иногда люблю лежать под её кроной: слушать шелест листьев, скрип ствола. Меня гнетёт, меня бросает в дрожь, вгоняет в уныние, меня, который так остро чувствует жизнь… Точнее, небытие. Но я своё небытие, в отличие от прочих, чувствую именно как жизнь. Так вот, я лежу под сенью осины и понимаю её красоту так, как никогда не поймёт тот, для кого в ней нет никакой угрозы. Ну, вспомни себя маленьким, если тебя брали в зверинец. Ведь самая большая очередь толпилась возле клеток с хищными зверями. Другой пример. Герт влюблён в Фейли той юношеской любовью, которая не знает рефлексии. А когда взрослый влюбляется в женщину народа Теней… Я слышал от профессора: знание, что твоя же любовь может стать и твоей погибелью, причём никому не ведомо когда, придаёт особую остроту чувству. Тебе, конечно, известны слухи, что хотя бы раз любивший девушку-тень потом обречён ни с кем не построить отношения. Правда, всё вышесказанное относится к любви несчастной, если же любовь между девушкой-тенью и человеком взаимна… Тут профессор замялся и сменил тему.

Разговоры про любовь ввергли Олэ в ярость.

Он видел, как Блич вёл себя по отношению к Эрет, и ему это очень не нравилось. В его планы входило, чтоб мальчик просто переспал с девушкой, стал мужчиной, но никак не влюблялся. Не делая никаких шагов в первом направлении, подросток очень преуспел во втором.

Фейли, наверное, впервые в жизни осталась без постоянного ревнивого надзора – брат всё свободное время проводил рядом с Эрет. Говорил с ней о чём-то, угощал собранными во время стоянок ягодами, отдал свой плащ, когда был дождь.

Охотник не сомневался, что в итоге Блич подарит девушке материнский камень, чтобы ей не пришлось возвращаться в бордель.

Однажды у них даже дошло до поцелуя, и по счастливому лицу мальчика случайный свидетель понял, что Блич ещё невиннее, чем ему думалось. Когда Эрет начала требовать продолжения, подросток засмущался и убежал.

Как бы плохо ни разбирался в людях борец за их счастье, даже ему было очевидно, что Блич влюбляется с каждым днём всё сильнее и сильнее. И как бы он ни ненавидел мальчика-тень, сколько бы ни смеялся над самим понятием «любовь», глубина этих чувств будила уважение.

Тем омерзительнее было поведение Эрет, когда юный поклонник засыпал.

Вот и сейчас. Поворковав с рослым бандитом, девушка потащила его в крытую повозку. И не надо быть гением, чтоб догадаться, чем там займутся они на мешках с контрабандным товаром.

И это был уже третий мужчина, которого Эрет соблазнила в часы сна мальчика-тени.

Неудивительно, что когда Кай заговорил на любовные темы, его собеседник стал намного эмоциональнее.

– Да что ты несёшь, Кай! Там деревья, там звери, а тут… Чума теней – это болезнь! Болезнь навроде оспы, холеры или малярии, только намного страшнее! Болезнь не жалеют. Исчезнет оспа, и хвала небу, исчезнет холера, и хвала небу. У болезни нет никакой красоты и нет никакого разума. Её надо истреблять нещадно!

Всё, она выпустила счастливого бандита из повозки. И сразу начала строить глазки новому мужчине. Уже четвёртому. Вот ещё одна зараза, которую, наверное, совсем не жалко истребить.

– Но есть разум у тех, кто её распространяет! Это не чумные крысы, это не малярийные комары! Они полностью как люди. Больше люди, чем некоторые из людей. Подумай об этом ещё раз.

С последним аргументом Кай срубил гросс-мессером дерево у дороги. Дубок с шумом рухнул, заставив проснуться детей и отвлечься от книги профессора. Эрет сразу прекратила заигрывания и приняла самый невинный вид.

– Извините, что помешал вашему сну, – склонившись, насколько позволял мул, в поклоне, сказал Кай подросткам и с восторгом шепнул охотнику: – Теневой клинок работает. – Он поднял меч над головой, любуясь его изменившимся цветом. – Ещё одна ночь, и я стану обладателем самого смертоносного оружия, подумать только!

Охотник не ответил. То, что Кай закаляет клинок в тени Блича, не было для него секретом. Как и то, что Блич хранит в одной из повозок меч и учится им пользоваться. Но охотник делал вид, что не знает. Пусть окажет сопротивление, когда придёт срок. Всё правильно, так будет легче.

Внезапно вампиру сделалось плохо. Он упал с мула и слабо застонал.

Когда охотник помог ему вернуться в седло, Кая было не узнать. Приподнятое настроение сменила меланхолия. Впрочем, через полчаса вампир пришёл в себя и дал объяснения.

– …То же самое ощущение, когда выпил свежей крови, только наоборот. Словно что-то забрало у меня ту энергию, которую дала жизнь Кукушонка, во всяком случае то, что от неё осталось.

– Кто забрал?

– Не знаю. Мелькнуло видение какого-то татуированного мужчины с лицом застарелого убийцы. Бред, правда? Видимо, отняв у нас возможность спать по-настоящему, небо дарит какие-то короткие сны наяву.

По лицу вампира никто бы не смог понять, действительно он верит в это или знает истинную причину кратковременного упадка сил, но просто не хочет говорить.

Кровь каторжника вначале долго вращалась над трупом Кукушонка в таинственных вихрях, затем опала дождём и стала стремительно впитываться в тело. Через минуту глаза мертвеца открылись.