Читать книгу "Командарм - Макс Мах"

— Да, что случилось-то?! — всплеснула она руками, враз обретая голос.

— В составе Реввоенсовета Республики воссоздано управление Военного Контроля, и я назначен его начальником и соответственно членом Эр-Вэ-Эс.

— Ты член Реввоенсовета? — ну это была новость из разряда, "знаете ли, товарищи, меня тут назначили Троцким, прошу любить и жаловать!"

— Ты главное пропустила, — устало объяснил Кравцов. — Военконтроль — это, собственно, та же "Чрезвычайка", только военная. Второе ЧК. И все различие между нами, что Военконтроль не занимаемся политикой, а чекисты — военными вопросами. И к слову, их переименовали. Теперь они, как и мы, тоже всего лишь управление. Главное Политическое Управление при Совнаркоме СССР.

— А….

— Вот именно, — кивнул Макс. — Феликс Эдмундович это тоже понимает. У него управление и у меня управление. А границы зон ответственности смутные, и получается, что если в восемнадцатом ему удалось обкорнать Региступр, присвоив себе военную контрразведку и почти взяв контроль над разведкой, то теперь он утратил и то, и другое.

— Ой…

— Ну, в этом пункте я с тобой совершенно согласен. Поэтому, давай, наливай скорее, а то у меня мозги сейчас перекипят!

6.

— А гараж? Где, тогда, разместить гараж? — маленький, толстенький почти карикатурный еврей — Малкин стал опытным управленцем, только попав в ссылку. У местного лесозаводчика остро не хватало образованных людей на хозяйстве, а "бомбист" иудейского вероисповедания казался настолько безобидным, что грех было не воспользоваться знаниями "почти выпускника" коммерческого училища. О том, что Зиновий Малкин активный член Красинской Боевой Технической группы ЦК, знали немногие. Да и теперь, мало кто догадывался, глядя на Зиновия Карловича, что он состоит в партии едва ли не со дня ее основания.

— А что если перекрыть двор Патрикеевского дома? — организационные мероприятия отнимали не меньше сил, чем полноценная боевая работа, но делать нечего, взялся за гуж…

— Что вы имеете в виду?

— Поставим две-три опорных колонны… железо или дерево, можно и кирпич, и положим сверху крышу на уровне окон первого этажа, — объяснил Кравцов свою идею. — Двор большой, вполне на десяток машин места хватит…и ремзону будет, где оборудовать.

— И весь первый этаж под Хозчасть?

— А не много будет? Нам же еще отдел охраны и шифровальный размещать. И "на вырост" оставить надо бы…

— На какой вырост?

— Ну, вот, я думал про свою собственную радиостанцию… и телеграф, коммутатор… под все помещения нужны. Архив опять же, библиотека…

— У нас денег на все не хватит.

— Как знать, — задумчиво произнес Кравцов. — Может быть, и хватит.

У него были на этот счет свои — вполне криминальные, следует отметить, — планы, но Макс предполагал, что если поделится с Реввоенсоветом, то некоторые финансовые вольности ему простят.

"Интересно, — думал он иногда. — Знал ли Будрайтис, что раскапывает?"

Но кого спросить? Таинственный Будда оставил два начатых, но так и не законченных дела. То ли не успел, сгинув в безвестности. То ли, напротив, сделал все, что хотел, но не счел нужным поверять такую информацию бумаге. В любом случае, следовало предположить, что сотрудник как бы не существующего Военконтроля, работавший под прикрытием, подобрался к ценной и опасной тайне так близко, что если и не узнал все подробности достоверно, то должен был, как минимум, догадаться, с чем столкнулся на самом деле. Возможно, потому и исчез…

"А Семенов? Понял ли Жорж, о чем идет речь в "бумагах Будрайтиса"?"

Мог, разумеется, и догадаться, но он не был тогда в Одессе, и не знал многих обстоятельств, известных Кравцову по большей мере случайно и только потому, что Макс оказался лично знаком с некоторыми из фигурантов дела. Был знаком, встречался, дружил…

"Читал ли эти документы кто-то еще, и если читал, какие сделал выводы?"

Знать этого он не мог, и спросить некого. Но за всеми вопросами чудилась опасная темнота: безлунная ночь, холодный ветер, бескрайняя степь…

— Значит, в Федоровском подворье размещаем внутреннюю тюрьму и казармы Особой роты, я правильно понимаю ваши планы? — Малкин раскрыл записную книжку и что-то быстро и коротко в нее записал.

— Только та часть, что находится вокруг второго двора, — уточнил Кравцов, возвращаясь к заботам дня. — Ворота там надо ставить на обе подворотни, проходную устроим в главном здании. Там как раз сквозной переход от парадного на черную лестницу. Вот им и воспользуемся. Два поста охраны, и чтобы коридор просматривался в оба конца. На окна — решетки. И еще надо перекрыть доступ на крыши с соседних зданий. Нам неожиданности ни к чему. Надо бы и подвалы проверить, иди знай, что у них здесь понакопано! Под Москвой, говорят, полно подземелий. Чуть ли не под всем городом тоннели идут…

Ну, что ж, получалось вполне достойно: у ГПУ Лубянка, а у них будет Федоровское подворье. Вместе с примыкающими доходными домами, оно образует единый комплекс зданий с несколькими внутренними дворами и выходами, открывающимися на три разных улицы. Тоже достоинство, если подумать.

— Макс Давыдович!

— Да, Миша! — обернулся он к своему секретарю.

— Там товарищ Зейбот…

"Ну, вот и коллеги пожаловали. С новосельем, наверное, поздравить хотят".

— Извините, Зиновий Карлович! — виновато пожал плечами Макс. — Вы уж тут сами как-нибудь. А я, сразу как смогу, аллюром… три креста.

Он развел руками и пошел искать в спешно перестраиваемом здании свой только что обустроенный кабинет. Полагаться на помощь "Мишеньки" не хотелось, секретарь не должен чувствовать своей незаменимости. Ни в чем, никогда. Иначе хана! Но память не подвела. Пробежались по лестницам и коридорам, поднялись, прошли, спустились, и вот она — приемная начальника Управления: просторный зал с сиротливо прижавшимся к оклеенной линялыми обоями стене секретарским столом. Стол был обычный, канцелярский, потрепанный жизнью и пустой пока. Даже лампы на нем не было, не говоря о прочем.

А в приемной стояли гости. Зейбот приехал не один. Разведчики организовали целую делегацию: начальник управления, бывший завотделением Лонгва, оставшийся членом коллегии, несмотря на убытие к новому месту службы, и еще двое — мужчина и женщина, — о должностях и служебных обязанностях которых Кравцов не был осведомлен. Он их просто впервые видел.

— Компривет! — кивнул он всем присутствующим сразу. — Мишенька, организуй нам чаю, что ли! Люди с мороза. Проходите, пожалуйста! — открыл он перед Зейботом дверь своего нового кабинета. — Прошу вас, товарищи!

— Вот, — сказал, входя, Арвид Янович Зейбот. — Пришли договариваться о сотрудничестве. Все-таки и вы, и мы — люди военные, да и вообще…

Про "вообще" он сказал не зря. Дело Бирзе передал Кравцову Лонгва, но вопрос был не только в Романе Войцеховиче.