Читать книгу "Воспитание детей на примере святых царственных мучеников - Марина Кравцова"

— Потому что ваш отец больше не хочет быть Верховным главнокомандующим.

Эта весть его очень огорчает, так как он любил ездить в Ставку. Через некоторое время я добавляю:

— Вы знаете, Алексей Николаевич, ваш отец больше не хочет быть императором.

Он смотрит на меня испуганно, стараясь прочесть на моём лице, что произошло.

— Как? Почему?

— Потому что он очень устал и перенёс много тяжёлого в последние дни.

— Ах да. Мама мне говорила, что остановили его поезд, когда он ехал сюда. Но папа будет императором потом опять?

Я ему объясняю тогда, что император отрёкся в пользу великого князя Михаила, который отрёкся в свою очередь.

— Но тогда кто же будет императором?

— Я не знаю... Теперь — никто.

Ни одного слова о себе, ни одного намёка на свои права как наследника. Он густо покраснел и волнуется. После нескольких минут молчания он говорит:

— Если больше нет императора, кто же будет управлять Россией?

Я ему объясняю, что образовалось Временное правительство, которое будет заниматься делами государства до созыва Учредительного собрания, и что тогда, может быть, его дядя Михаил взойдёт на престол. Лишний раз я поражаюсь скромности и великодушию этого ребёнка».

Однако скромность маленького царевича совершенно не мешала его осознанию себя наследником престола. Довольно известен эпизод, о котором рассказала С.Я. Офросимова: «Цесаревич не был гордым ребёнком, хотя мысль, что он будущий царь, наполняла всё его существо сознанием своего высшего предназначения. Когда он бывал в обществе знатных и приближённых к государю лиц, у него появлялось сознание своей царственности.

Однажды цесаревич вошёл в кабинет государя, который в это время беседовал с министром. При входе наследника собеседник государя не нашёл нужным встать, а лишь, приподнявшись со стула, подал цесаревичу руку. Наследник, оскорблённый, остановился перед ним и молча заложил руки за спину; этот жест не придавал ему заносчивого вида, а лишь царственную, выжидающую позу. Министр невольно встал и выпрямился во весь рост перед цесаревичем. На это цесаревич ответил вежливым пожатием руки. Сказав государю что-то о своей прогулке, он медленно вышел из кабинета. Государь долго глядел ему вслед и наконец с грустью и гордостью сказал: “Да. С ним вам не так легко будет справиться, как со мной”».

Согласно воспоминаниям Юлии Ден, Алексей, будучи ещё совсем маленьким мальчиком, уже осознавал, что он наследник:

«Её величество настаивала на том, чтобы цесаревича, как и его сестёр, воспитывали совершенно естественно. В повседневной жизни наследника всё происходило буднично, без всяких церемоний, он был сыном родителей и братом своих сестёр, хотя подчас было забавно наблюдать за тем, как он изображает из себя взрослого. Однажды, когда он играл с великими княжнами, ему сообщили, что во дворец пришли офицеры его подшефного полка и просят разрешения повидаться с цесаревичем. Шестилетний ребёнок, тотчас оставив возню с сёстрами, с важным видом заявил: “Девицы, уйдите, у наследника будет приём”».

Клавдия Михайловна Битнер рассказывала: «Я не знаю, думал ли он о власти. У меня был с ним разговор об этом. Я ему сказала: “А если вы будете царствовать?” Он мне ответил: “Нет, это кончено навсегда”. Я ему сказала: “Ну, а если опять будет, если вы будете царствовать?” Он мне ответил: “Тогда надо устроить так, чтобы я знал больше, что делается крутом”. Я как-то его спросила, что бы тогда он сделал со мной. Он сказал, что он построил бы большой госпиталь, назначил бы меня заведовать им, но сам приезжал бы и “допрашивал” обо всём, всё ли в порядке. Я уверена, что при нём был бы порядок».

Да, можно полагать, что при государе Алексее Николаевиче был бы порядок. Этот царь мог бы быть очень популярен в народе, так как воля, дисциплинированность и осознание собственного высокого положения сочетались в натуре сына Николая II с добросердечием и любовью к людям.

А.А. Танеева: «Наследник принимал горячее участие, если и у прислуги стрясётся какое-нибудь горе. Его величество был тоже сострадателен, но деятельно это не выражал, тогда как Алексей Николаевич не успокаивался, пока сразу не поможет. Помню случай с поварёнком, которому почему-то отказали в должности. Алексей Николаевич как-то узнал об этом и приставал весь день к родителям, пока не приказали поварёнка снова взять обратно. Он защищал и горой стоял за всех своих».

С.Я. Офросимова: «Наследник цесаревич имел очень мягкое и доброе сердце. Он был горячо привязан не только к близким ему лицам, но и к окружающим его простым служащим. Никто из них не видел от него заносчивости и резкого обращения. Он особенно скоро и горячо привязался именно к простым людям. Любовь его к дядьке Деревенко была нежной, горячей и трогательной. Одним из самых больших его удовольствий было играть с детьми дядьки и быть среди простых солдат. С интересом и глубоким вниманием вглядывался он в жизнь простых людей, и часто у него вырывалось восклицание: “Когда я буду царём, не будет бедных и несчастных, я хочу, чтобы все были счастливы”.

Любимой пищей цесаревича были “щи и каша и чёрный хлеб, которые едят все мои солдаты”, как он всегда говорил. Ему каждый день приносили пробу щей и каши из солдатской кухни Сводного полка; цесаревич съедал всё и ещё облизывал ложку. Сияя от удовольствия, он говорил: “Вот это вкусно — не то, что наш обед”. Иногда почти ничего не кушая за царским столом, он тихонько пробирался со своей собакой к зданиям царской кухни и, постучав в стекло окон, просил у поваров ломоть чёрного хлеба и втихомолку делил его со своей кудрявой любимицей».

П. Жильяр: «Мы выезжали тотчас после завтрака, часто останавливаясь у выезда встречных деревень, чтобы смотреть, как работают крестьяне. Алексей Николаевич любил их расспрашивать; они отвечали ему со свойственными русскому мужику добродушием и простотой, совершенно не подозревая, с кем они разговаривали».

Безмерно много для воспитания в сыне внимания и сострадания к людям сделал сам государь император Николай. Жильяр вспоминал о времени, когда царевич находился с государем в Ставке: «На возвратном пути, узнав от генерала Иванова, что неподалёку находится передовой перевязочной пункт, государь решил прямо проехать туда.

Мы въехали в густой лес и вскоре заметили небольшое здание, слабо освещённое красным светом факелов. Государь, сопутствуемый Алексеем Николаевичем, вошёл в дом, подходил ко всем раненым и с большой добротой с ними беседовал. Его внезапное посещение в столь поздний час и так близко от линии фронта вызвало изумление, выражавшееся на всех лицах. Один из солдат, которого только что вновь уложили в постель после перевязки, пристально смотрел на государя, и, когда последний нагнулся над ним, он приподнял единственную свою здоровую руку, чтобы дотронуться до его одежды и убедиться, что перед ним действительно царь, а не видение. Алексей Николаевич стоял немного позади своего отца. Он был глубоко потрясён стонами, которые он слышал, и страданиями, которые угадывал вокруг себя».